Наши гости

Нам пишут...

Библиография

Историческая публицистика

М . Кушникова , В . Тогулев .

КРАСНАЯ ГОРКА :

очерки  истории « американской» Коммуны в Щегловске , провинциальных нравов , быта и психологии 1920-1930- х гг .

( документальная версия ).

Глава первая.

КРАСНЫЕ РЕЛИКВИИ КРАСНОЙ ГОРКИ

АИК «Кузбасс» и духовный климат щегловской провинции

в 1922-1923 гг.

Страница 24 из 25

Надежды на перемены. — Покинуть Кузбасс было не просто. Приехать — пожалуйста, милости просим в город бараков без стекол и полов. В Кузбассе привечали не только уголовников.

Один из способов хотя бы ненадолго покинуть Кузбасс — уехать учиться в крупный город. Все ж не прозябать в Щегловке. Однако и тут без содействия райкома не обойтись. Кого попало — не пошлют. Отберут только самых достойных и преданных. То есть, по своему образу и подобию. Письмо зав. агитпропотделом райкома Глазкова в губком от 30 мая 1923 г.: «Просим срочно сообщить, будут ли в этом году командировки в губпартшколу, рабфак и политехникум, какой порядок посылки, условия приема и какое количество в каждое можно будет посылать. Сведения эти необходимы для того, чтобы заблаговременно наметить группы и дать им своевременно соответствующую подготовку».¹⁰⁰⁹

Рабфак и губернская партшкола сумму знаний давали невеликую. Но для того, чтобы хотя бы на какое-то время забыть щегловские клоповники, можно помучиться на рабфаковских лекциях, все-таки Томск — город цивилизованный. На рабфак брали молодых и, в основном, несемейных. Все прочие коммунисты, которых «заел» щегловский быт, если и делали попытки вырваться из Кузбасса, то только через прошения в райком. Землей обетованной в те поры, судя по заявлению Речицкого, процитированному выше, считалась Харьковская губерния. Туда и просились. Причем заявлений было не одно и не два. Из письма секретаря райкома в губком от 6 июня 1923 г.: «При сем препровождается выписка из протокола заседания кемеровского райкома РКП от 20 марта 1923 г. на предмет разрешения выезда т. Федуновой в Харьковскую губернию».¹⁰¹⁰

Что забыла Федунова в Харькове? Об этом узнаем из протокола заседания райкома. У Федуновой, оказывается, «семейные обстоятельства» (а у кого их не было?): «Слушали заявление т. Федуновой Марии о разрешении ей выехать в Харьковскую губернию по семейным обстоятельствам. Постановили: Против выезда не возражать при согласии губкома».¹⁰¹¹

Жалоба редактора. — Иным фартило несказанно. Нежданно-негаданно подворачивался перевод на службу в Томск — и вот счастливчик, без всяких прошений и унижений выбирается из щегловской трясины в губернскую столицу. Можно представить, как завидовали щегловские партийцы бывшему редактору кемеровской газеты «Работник» Николаю Николаевичу Лебедеву, когда газету прикрыли, а самого редактора перевели на службу в центр. Правда, уезжает он без добра: кемеровский райком ВСГ и Правление АИК задолжало ему некоторую сумму, которую он пытается выбить путем жалоб в губком. Нашелся текст одной жалобы, датированной 16 июня 1923 г. На ней стоит резолюция губкома: «Запросить Кемерово, когда будут высланы деньги и почему до сего времени нет удовлетворения тов. Лебедеву». Жалобу переслали в Кемеровский райком. В ней Лебедев возмущался тремя кемеровскими инстанциями: райкомом ВСГ, Правлением АИК и райкомом РКП: «При закрытии газеты «Работник» Кемеровский райком ВСГ и АИК «Кузбасс» (через райком РКП) должны были уплатить мне 43 (сорок три) рубля золотом. До отъезда из Щегловска эти деньги уплачены не были и поэтому Щегловский уком РКП своим отношением от 2 июня (номера не знаю) просил кемеровцев указанную сумму выслать мне по телеграфу в Томск. Прошло полмесяца, а денег я все еще не могу получить. Вся же история с деньгами тянется с 18 мая с.г. Надеюсь, что губком окажет на райком РКП соответствующее воздействие, тем более, что деньги мне крайне необходимы».¹⁰¹²

Была и специальная сопроводительная бумага из губкома, подписанная зав. общим отделом и заведующим канцелярией 16 июня 1923 г.: «Прилагая заявление тов. Лебедева Николая, губком предлагает выслать причитающиеся ему деньги и сообщить, почему просьба эта не была удовлетворена своевременно».¹⁰¹³

Райкомовец Тихомиров проставил на письме из губкома резолюцию: «Узнать в ВСГ, посланы ему деньги или нет».

Завертелась канцелярская машина. В жалобе Лебедева поминалась АИК «Кузбасс». Обратились к Рутгерсу за разъяснениями. И тут выяснилось, что АИК выделяла на поддержание газеты «Работник», редактором которой был Лебедев, сотни золотых рублей, хотя вовсе не обязана была это делать. Газета же прогорела, и Рутгерс в ответе секретарю райкома Тихомирову сообщил, что не обязан гасить затраты по ликвидации газеты: «На Ваше отношение № 1166, — писал Рутгерс 5 июля 1923 г., — заявляю Вам, что редакции «Работник» мною было выдано 250 золотых рублей с целью поддержания этой газеты. Немедленно после выданной мною субсидии газета ликвидировалась, между тем мне об этом заранее ничего не было сказано. Ввиду этого я не вижу необходимости платить еще лишние деньги на ликвидацию».¹⁰¹⁴

Наглость Лебедева и райкомовцев переходила все границы. И Рутгерс справедливо задавался вопросом: почему АИК должна гасить издержки на различные идеологические аферы райкома?

Между тем, ликвидировать задолженность перед Лебедевым райкому РКП явно не хотелось. Тем более, что в своей жалобе Лебедев назвал сразу несколько виновников своего неблагополучия, не указывая прямо на райком РКП. Денег не хватало, и райкомовцы в те же дни были озабочены совсем другими денежными тратами. Им не терпелось заказать в Томске новый угловой штамп для райкома и печать для пакетов: «Кемеровский райком РКП, — писал секретарь в губком 21 июня 1923 г., — просит сделать заказ штампа Кемеровского райкома РКП (угловой) и печать для пакетов, которые по изготовлению вышлите без задержания».¹⁰¹⁵

Оно, конечно, понятно: без солидной печати райкомовские бумаги выглядели неавторитетно, а уметь «выглядеть» — профессиональная обязанность партийца...

Как «уметь выглядеть». — Для того чтобы «выглядеть», нужно не только иметь галстук и пиджак, печать в сейфе, освоить «новоязовские» обороты в разговоре, но и получить «корочки», удостоверяющие прохождение различных партийных курсов. Практически все кемеровские райкомовцы корочки имели. Из письма зав. агитотделом губкома в райком от 23 июня 1923 г.: «Агитотдел губкома сообщает, что занятия на курсах уездных завагитпропов начнутся с 15 июля. К этому сроку тов. Глазкову и Канифатову и от РКСМ тов. Виноградову надлежит выехать в Омск в университет имени Смирнова».¹⁰¹⁶

Чтобы пользоваться авторитетом, однако, корочки мало. Нужно иметь то, что в простонародье называется «гонором». Или, проще, хамством. Если «верхи» указывают секретарю райкома на какую-то ненормальность, нужно удивиться и в письменной форме уметь дать «отлуп»: сами, мол, без вас разберемся. Нечто подобное произошло в июне 1923 г., когда зам. заворготделом губкома Челядин попытался указать райкомовцам на непорядок в ревизионной комиссии и попытался вмешаться в местные кадровые дела: «Вследствие болезни председателя ревизионной комиссии тов. Вдовина и невозможности совершенного прекращения ее работ, — писал он 26 июня 1923 г., — губком предлагает немедленно вовлечь в работу комиссии временно тов. Поплавухина, по совместительству или временно сняв его, если на это время будет возможность заменить его по основной должности. Кроме того, губком, придавая большое значение выборным органам, предлагает на будущее время сконструировать их более тщательно, с таким расчетом, чтобы не приходилось оставаться без них сразу же после выборов».¹⁰¹⁷

Резолюция райкома на этом письме не скрывала глубокого раздражения. Райкомовцам не понравилось, что губком вмешивается в их дела райкома и указывает на непорядок в кадрах: «Ответить: райком крайне удивлен замечание орготдела относительно ревкомиссии, пользующемся, очевидно, случайными и непроверенными слухами. Тов. Вдовин как член ревизионной комиссии вполне подходящий работник и если он заболел, то вед при выдвижении кандидатуры невозможно же предугадать, что тот или другой товарищ может заболеть. Райком не мог, например, предвидеть, что командированный губкомом товарищ Боровков и проведенный, сразу же будет отозван обратно».¹⁰¹⁸

Хамы. — Резолюция попахивала хамством. Похоже, что ее составитель и сам был напуган собственной «удалью», потому что тут же ее крестообразно перечеркнул. Похоже, что у коммунистов «кураж» постоянно граничил с хамством. И, наверное, местное население благодарило бога, что коммунистов не было, например, среди местных учителей. Простоватому пролетарски-крестьянскому хамству детишек учила сама жизнь, и было бы больно видеть, если бы к процессу воспитания подключились щегловские мастаки с партбилетами, уже прошедшие «университеты жизни» и решавшие житейские проблемы так, как это сделал партийный колонист Шварц, огрев секретаря комячейки Полякова доской по голове.

Однако сами райкомовцы, конечно, возмущались, что среди щегловских учителей нет коммунистов. Непорядок решили исправить специальным письмом в губком от 28 июня 1923 г.: «Президиум райкома обсуждал вопрос о работниках просвещения, в заседании своем от 26 июня, принимая во внимание, что в Кемерово скверный подбор учителей, что среди учителей нет ни одного коммуниста, а также принимая во внимание значение школ в рабочем районе, постановил просить губком о командировании в Кемерово двух учителей коммунистов, которых райком использует в качестве заведующих школами».¹⁰¹⁹

Райкомовцы надеются, что губком немедленно озаботится присылкой в Кемерово двух заведующих? Наивно было бы полагать, что губком тут же возьмется за исполнение желаний секретаря кемеровского райкома. Потому что Кемерово для Томска — богом забытое место. Губком даже наряды на продпайки забывал вовремя посылать в райком, и таковые приходили только после неоднократных просьб, а тут — «пришлите нам двух заведующих». Да и кто поедет в щегловскую глушь, где даже продпайки выбить вовремя — проблема? Слезная просьба райкомовского секретаря в губком 29 июня 1923 г.: «Кемеровский райком РКП просит подтвердить высылку нарядов на получение продуктов, так как нами получены лишь два наряда за март и май месяц, за остальное же время наряды не получены (январь, февраль и апрель)».¹⁰²⁰

Как стать коммунистом? — Интересно, однако, что райком в кадровых вопросах часто надеется на помощь губкома. Неужели было проще «выписать» через губком двух заведующих школами, чем принять в партию хоть одного местного учителя? Неужели учительство Щегловска так не жаловало партийцев? Или дело в другом, — т.е. в условиях приема в РКП, которые для интеллигенции были крайне непростыми, и проще было «протянуть» в партию десяток рабочих, чем одного учителя? В Кемерове наибольшие сложности с приемом испытывали иностранцы и те, кому не посчастливилось по анкете считаться «интеллигентом». Любой ассенизатор в РКП пользовался куда большими привилегиями, чем, скажем, врач.

Попасть в партию не всем было просто. Существовала масса ограничений и правил, которые часто менялись. XII съезд РКП внес в порядок приема свои коррективы, которые, похоже, на местах никто внятно не представлял. Райкомовец Тихомиров 3 июля 1923 г. интересуется в губкоме, что это за новые коррективы и касаются ли они Кемерова. «Просьба срочно сообщить, — писал он, — проводить в жизнь резолюцию 12 съезда по организационному регулированию состава РКП в отношении приема в кандидаты и перевода из кандидатов в члены и с какого времени, или же по этому вопросу будут даны губкомом разъяснения».¹⁰²¹

Почему райкомовцы интересуются новыми условиями приема в РКП? Очевидно, они не всех удовлетворяли, а желающие вступить в партию ждут известных послаблений. Вступить же хочется многим, ибо карьеру можно сделать только пребывая в радах РКП, да и коммунисты, в отличие от беспартийных, имели ряд прельстительных льгот. Например, лечиться в знаменитом Томском физио-терапевтическом институте разрешалось только членам партии (но не их семействам и детям, если таковые к партии отношения не имели). О льготах заботился секретарь Сиббюро ЦК РКП Коссиор и Главполнаркомздрав Донец лично, и они зорко следили за тем, чтобы льготами пользовались исключительно коммунисты: «Подтверждение распоряжения ЦК партии, — писали они в Томский губком, — койки предоставляются исключительно членам партии, но не их семействам, настоящее распространяется на Томский Физио-Терапевтический институт, детей в институт не направлять».¹⁰²²

Это письмо было спущено губкомом в кемеровский райком, 4 июля 1923 г. И получалось, что РКП, дабы ублажить своих членов, отказывала в лечении даже детям. Стремление обеспечить коммунистов льготами партии важнее милосердия (как мы не раз убеждались, это слово явно не из лексикона коммуниста).

Льготы и привилегированное положение коммунистов развращали. Они воспринимали получаемые от верхов подачки как само собой разумеющееся и находились в постоянной уверенности, что им всегда кто-то что-то должен. Вспомним претензии бывшего редактора кемеровской газеты «Работник» Лебедева к Правлению АИК, райкому ВСГ и райкому РКП: он считал, что все его обманули и недоплатили. Но вот сначала Лебедева поставил на место Рутгерс (отповедь последнего мы приводили выше). Потом наступила очередь райкома. 14 июля райкомовский секретарь сообщал губкому, что притязания Лебедева не обоснованны: «На ваш № 5579 и телеграмму за № 6358 (которые получены одновременно) сообщается, что райком РКП Лебедеву ничего не должен и поэтому никаких денег ему высылать не будет, а по этому самому и раньше ему ничего не выдавал. Дело обстоит таким образом, что 21 руб. 50 коп. должны уплатить рудком ВСГ, что последний и сделал 3 декабря за № 1041, выслал почтой два червонца и деньзнаками 11 руб. 75 коп. и 21 коп. рудоуправление, которое отказывается платить, ибо перед ликвидацией выдало ему 250 рублей».¹⁰²³

«Золотые» долги. — 1923 год был удивительным. Создавалось впечатление, что все всем были должны и считали должниками кого угодно, но только не самих себя. История с Лебедевым — лишь один пример. Страсти накалялись из-за инфляции, которая заставляла прибегать во взаиморасчетах к курсу золотого рубля. Райком был в должниках перед АИК и Рабкоопом. Долги исчислялись в середине года в пятизначных цифрах. Кредит предоставлялся только при условии погашения его золотом. О таких «золотых долгах» пишет в губком секретарь райкома 7 июля 1923 г.: «Кемеровский райком РКП сообщает, что задолженность на 1-е июля выражается в сумме 39933 руб. 77 к., не считая содержания сотрудникам за июнь месяц. А потому просьба поторопиться с высылкой денег, так как задолженность произведена в рабкоопе и американской колонии с условием расплаты по курсу золота и при расплате за май месяц в июле вряд ли технические сотрудники получат что-либо на руки, если не останутся авансированы на месяц вперед. Кроме того, канцелярские принадлежности нами получены от губкома всего два раза и в настоящее время ничего не имеем, даже текущую работу приходится выполнять на кредитованной бумаге из Рабкоопа. Необходимо все канцелярские принадлежности закупать Губкома за наш счет и высылать их своевременно, не заставляя райком делать задолженность».¹⁰²⁴

Получается, что хотя партийцы иногда и спорили из-за денег, которые кто-то где-то когда-то недополучил, но когда речь шла об общих интересах (например, о задержках зарплаты), выступали единым фронтом и не стеснялись требовать положенное. Заметим, однако, что речь идет только о партийном руководстве районного масштаба. Что касается рядовых коммунистов, то их жалоб мы в архивных папках 1923 года не встречали. Льготами пользовались обычно тоже не рядовые партийцы, а маленькое партийное начальство. Это для них выбивались места в физио-терапевтическом институте и это их лелеяла и взращивала партийная номенклатура. Например, некто Виноградов, комсомолец (из молодых, да ранних), окончивший агитпропагандистские курсы в Омске, страдал припадками — то ли умопомешательства, то ли эпилепсии. Следует письмо секретаря райкома в губком 9 июля 1923 г.: «Кемеровский райком РКП просит оказать содействие т. Виноградову Ивану Ивановичу (член РКП) в лечении как страдающему припадками».¹⁰²⁵

Нервноприпадочные. — Удивительное дело. Среди руководящих партийных работников маленького Кемерова — множество помешанных и припадочных! Виноградов жалуется на припадки. Секретарь химзаводской ячейки Федякин — на слабоумие и тихое помешательство. Секретаря горной комячейки Полякова бьют по голове доской, отчего у него явно затормаживаются рефлекторные процессы, и составленные им протоколы походят на писанину 5-летнего ребенка. Есть и другие примеры. Возможно, психика щегловского партийного и комсомольского начальства нарушалась тотальной алкоголизацией организма, которая сказывается обычно двояко: либо в бурных припадках, либо в параличе воли, вялости, слабоумии, отсутствии интереса к работе.

Так или иначе, на работе никто не «горел». Шла она ни шатко — ни валко, как в Кемерове, так и в Томске. Циркуляры, посланные из Томска и приуроченные к началу какой-либо пропагандистской кампании, непозволительно запаздывали и по прибытии в Кемерово частью уже становились не нужными. Это — тоже отношение к работе. Райкомовцы, впрочем, такие случаи тщательно фиксировали и злорадно докладывали губкому, что их директивы запоздали. «На Ваш № 6180 сообщаем, — писал секретарь райкома в губком 16 июля 1923 г., — что протокол № 1 Совещания по вопросу проведения Международного дня кооперации получен поздно и воспользоваться им не пришлось. О проведении и результатах дня в районе будет освещено в отчете».¹⁰²⁶

«Ненужные» циркуляры. — Иные циркуляры, выходит, не были нужны на местах, поскольку запаздывали, и губкомовские директивы часто райкомовцев раздражали. Летом 1923 г. губком запросил райкомовцев, какая работа проводится партийцами в Кемерово среди латышского населения. Ну что могли ответить в райкоме? Почему, собственно, губком интересуется латышами? А почему не чукчами? От таких запросов отмахивались, как от назойливых мух. «На Ваше отношение, — писал секретарь райкома в губком 16 июля 1923 г., — за № 5581 о состоянии политпросветработы среди латышского населения сообщаем, что в нашем районе латышского населения, среди которого следовало бы вести политпросветработу, не имеется. Имеющиеся четыре семейства великолепно владеют русским языком и работа среди них ведется на общих основаниях».¹⁰²⁷

Странная ситуация. Если нацмены знали русский язык, то они уже находились не в ведении инструктора по нацменьшинствам, и партработа среди них тут же становилась такой же, как и среди русских. Так выглядела нац-работа в партии. Впрочем, даже если бы русского языка латыши не знали, все равно вся «партработа» свелась бы к навязыванию подписки на латышские советские газеты. Об этом с достаточной степенью уверенности можно судить по работе среди татар (самая многочисленная инородческая секция в партячейках Кузбасса). Когда из Томска пришел запрос, какая работа проделана среди татар, райкомовцы сообщили, что агитируют «добровольно» подписываться их на татарские советские газеты, и попросили прислать таковые в количестве… 3 экземпляра, что явно подчеркивало неуспех предпринятых кампаний. «На Ваш циркуляр № 102, — писал секретарь райкома в губком 17 июля 1923 г., — сообщаем: среди татарского населения поднята компания за добровольную подписку на «Азад Себер», пока что просим высылать 3 экземпляра, деньги нами будут переведены, кроме того, Союзом горнорабочих для татарского населения будет непосредственно выписываться газета, по всей вероятности, не менее 5 экземпляров. Кроме того, агитотделом приняты меры непосредственного участия татар-коммунистов в работе газеты».¹⁰²⁸

То же самое касалось чувашей. Очевидно, повсеместно по стране предпринимались усилия по насаждению среди инородцев любви к партийным вождям, для чего через райкомы организовывались собрания на национальном языке и внедрялись среди инородцев «национальные газеты». Разумеется, не столько для того, чтобы воспитывать «национальное самосознание», сколько — для идеологической обработки инородцев. Впрочем, как признавались сами райкомовцы, работа шла слабо. Ни чувашские, ни татарские газеты спросом не пользовались. «В нашем районе, — сообщал секретарь райкома в губком 18 июля 1923 г., — насчитывается до 200 человек рабочих чувашской национальности, работа среди которых ведется чрезвычайно слабо, благодаря всякому отсутствию каких-либо материалов, газет и пр. Кроме того, на общем собрании их постановлено о командировании нескольких человек в Москву в чувашскую национальную школу. Ввиду этого райком партии просит: дать руководящий материал для работы, в свою очередь нами приняты меры на подписку газет на национальном языке. Выяснить через чувашскую секцию ЦК партии о возможности командирования от нас нескольких человек в чувашскую школу, беспартийных. Если имеется, то выслать какой-либо литературы».¹⁰²⁹

Последствия голода. — Почему советская пропаганда никому не внушала доверия и советские газеты, по сути, бойкотировались — как среди русских, так и среди инородцев? Очевидно, прошедший всего несколько месяцев назад голод, унесший миллионы жизней, и продолжающееся хроническое недоедание у 90% населения, научили россиян делить ценности на мнимые и истинные. Истинные — это хлеб, мясо, картошка. Мнимые — это советские бодрые газеты и книги, а также речи райкомовских и прочих трибунов. Голод научил людей отделять главное от несущественного.

РКП тоже хотела подчеркнуть, что она с голодухой борется. Была создана организация под названием «Последгол» (не путать с «Помголом»). Существовала она… на субсидии населения, а РКП помогала выбивать таковые из рабочих. В Кемерове инициатива коммунистов никому не нравилась. Рабочие сами голодали и вряд ли согласились бы помогать неизвестно кому на стороне. О неуспешности акции в пользу «Последгола» рассказывал в своем письме в губком райкомовец Тихомиров 17 июля 1923 г.: «На Ваш циркуляр № 99 Кемеровский райком партии сообщает, что вся работа Последгола сосредоточена в руках комиссии при рудкоме ВСГ, но работа за последнее время стояла на недостаточной высоте в силу следующих обстоятельств: специфические условия работы самого района, например, получение заработка рабочими производится один раз в месяц, а всевозможного рода вычеты разрешены профорганизацией только в количестве, не превышающем 5% всей заработной платы, кроме того, эта цифра почти всегда производится, т.к. те или иные компании, проводимые с специальной целью какой-либо помощи, не оставались безответными. Второе — состав комиссии менялся не один раз и сейчас дело Последгола соединено с кассой взаимопомощи, так что достаточного внимания обращено не было. Райком партии, занятый рядом кампаний и текущей работой, с достаточной степенью не обратил внимания на проведение в жизнь циркуляра № 60, хотя в порядке текущей работы предкомиссии вызывался неоднократно и те или другие указания ему давались».

Райкомовцы признаются, что участия в работе Последгола практически никто не предпринимал. И это — в условиях, когда страна еще не очнулась от миллионных жертв. Какая же работа могла считаться более нужной, чем помощь голодающим? По распространению советских газет? Или по организации пролетарских увеселений в народном доме? В городе с населением порядка 20 тысяч человек в помощь голодающим собрали только… 42 рубля. Кто-то где-то гибнет от голода — но щегловчанам все равно. Потому что –лишь бы самим на хлеб хватило. Далее в документе сказано: «В целом за май и июнь месяцы помощь Последгола не носила оргизованного боевого характера, а отошла, уступив место другой очередной работе. Проверкой в кассе установлено, что за это время поступило 42 рубля 45 копеек и кроме того производится, но еще не поступило 10% отчислений со всех доходов по культурным учреждениям. В ближайшем будущем райкомом партии будут приняты все меры для постановки этого дела в надлежащее русло и нового сосредотачивания всех сил на этом фронте. О всех принятых нами мерах и постановлениях райкома будет сообщаться через отчет, кроме того, дополнительно нашим отношением».¹⁰³⁰

Помощь голодающим? У райкома более насущные и важные проблемы. В эти дни как раз обсуждается, к какому числу присылать отчеты в Томск и подавать таковые в райком от ячеек. Между райкомом и губкомом шло препирательство. Так что — какие уж голодающие. Кемеровский райком принимает «судьбоносное» постановление: «Ввиду того, — записано в постановлении президиума райкома в июне 1023 г., — что ячейки должны представлять свой отчет райкому к 5 числу, а после этого райкому составить свой отчет и к 10 представить его в губком, что при существующих средствах сообщения почти невозможно, высказать пожелание, чтоб срок представления отчета в губком был несколько удлинен или же изменен принцип составления отчета с 1 по 1 число».¹⁰³¹

Эта выписка из протокола вернулась из губкома с резолюцией: «Не представляется возможным, особенно для Кемерово». Она помечена 20 июля 1923 г. Люди в стране, образно выражаясь, околевали, на Украине съели всех собак и голубей, а Кемерово препирается с Томском, к какому числу месяца готовить никчемные отчеты, каждая страница коих пронизана ложью…

Еще райкомовцев заботит форма штампиков и печатей — старые им кажутся неказистыми, и они уже как-то сообщали об этом в Томск. Вскоре пришел запрос: какими именно видятся райкому новые печати. Секретарь лично нацарапал на листочке бумаги форму будущих печатей, и при особом письме попросил прислать ему из Томска штемпельную подушечку. Похоже, ему отнюдь не безразлично, какой печатью заверять собственную подпись. «Кемеровский райком РКП, — писал он в губком 18 июля 1923 г., — при сем препровождает особым приложением формы углового штампа и печатей и просить сделать по ним заказ, а по исполнении выслать. Вместе с ним вышлите также подушку и флакон мастики за наш счет».¹⁰³²

Рутина. — В общем, в райкоме — канцелярская рутина, мышиная возня и склоки, за пределами его — промерзающие зимой завшивленные бараки. Выдерживал не всякий. Коммунист Мухаммед Гореев, южный житель, тоскует по солнечному Баку. В Сибири к нему относятся, как к недоразвитому татарину, и он чувствует себя на чужбине так худо, что вскоре заболел, и даже жестокосердным райкомовцам показалось, что без Баку Гореев долго не протянет. Последовало письмо в губком. «Предъявитель сего, — писали райкомовцы 27 июля 1923 г., — т. Гореев Мухаммед по заключению врачебно-контрольной комиссии нуждается в перемене климата и хочет поехать на Кавказ, в город Баку. Райком РКП без соответствующего разрешения не может его туда отпустить, в то же время ввиду его болезни не может держать его в Кемерово до тех пор, пока получит ответ на запрос райкома, тем более, что на физическую работу он не способен. Вследствие этого райком, хотя и не имеет разрешения послать т. Гареева в Ваше распоряжение, но ввиду вышеуказанного обстоятельства вынужден это сделать и просит дать т. Горееву разрешение на поездку на юг».¹⁰³³

Выходцы с Кавказа, продолжительность жизни коих на родине составляла не менее ста лет, попадая в Сибирь, заболевали туберкулезом и цингой, поскольку лишены были привычной фруктовой пищи. Да и что было ловить Горееву в Кузбассе? Поднимать индустрию? Распространять большевистские газеты «в массах»? Жизнь лишалась смысла, когда ее разменивали на пустяки. Для производства Гореев был, ввиду болезни, негоден, а функции члена партии исполнит всякий-иной: незаменимых не было. Ну много ли изменится в Кемерове, скажем, если оттуда уедет читатель и потенциальный распространитель журнала МОПР? Редакция навязывала таковой губкому, губком — райкому, райком — Гореевым, Гореевы — беспартийным. Безликая проза партийной жизни убивала любую живую натуру, гасила взрывные темпераменты (к каковым уже по рождению причислялись кавказцы вроде Гореева). Остается только представить страдальческую физиономию Гореева, читающего в журнале МОПР о помощи мировой революции в какой-нибудь Грузии, а помыслы его — о родных теплых краях…

Из письма секретаря райкома Черных в губком 31 июля 1923 г.: «При сем препровождается шестьсот двадцать пять рублей от продажи журнала МОПР, высланного в наш райком в количестве двадцати пяти экземпляров с указанием стоимости по 25 рублей. Вышеуказанную сумму просим передать уполномоченному МОПРа при Томском губкоме РКП».¹⁰³⁴

Это письмо появилось как ответ на сопроводиловку из губкома, в которой указано, что журнал распространяется «среди организаций, учреждений и населения» и что «весь сбор от продажи поступает в фонд помощи борцам революции».¹⁰³⁵

Почему помощников борцам революции губком искал именно в Кемерове, — кто знает… Такие, как Гореев, ни на «борцов», ни на «помощников» никак не походили. «Помощники» смахивали, скорее, на глупцов, из которых выбивали членские взносы, требовали оказывать помощь деньгами в разного рода идеологических кампаниях, вроде недели помощи красноармейцам, и вытягивали копейки на выписку партийных газет. Запросы на газеты и журналы райком посылал в губком регулярно. Из запроса от 2 августа 1923 г.: «На август месяц просим выписать на наш счет следующие газеты: Красное Знамя 12 экз., Советская Сибирь 15 экз., Беднота 3 экз., Правда 2 экз., Известия ВЦИК 1 экз.»¹⁰³⁶

Несознательная гражданка. — Впрочем, за отсутствием выбора книг в Щегловске читать газеты — дело не последнее. Так что, если к чтению принуждали, — в этом была известная польза. На советских передовицах можно учиться хотя бы элементарной грамотности. Так что пребывание в партии сулило не одни неприятности.

Партбилет иногда выручал их обладателей в трудных житейских ситуациях. Вот, например, безбилетный проезд. За такое нарушение сотрудники линейного отдела ОГПУ брали виновников под стражу. А если виновник с партийным билетом, тогда — дело иное: отпускали с миром, а расплачивались за коммуниста райкомы. Именно это произошло с гражданкой Иммутдиновой, которая отказалась платить за проезд от Тайги до Томска. Томский губком тоже отказался и обратился с просьбой к райкому: «Препровождая при сем переписку агента ЛООКТОГПУ станции Томск-2, в котором просит удержать дополнительный сбор с граждански Иммутдиновой Мирзы, за проезд без билета в поезде от станции Тайга до станции Томск-2. Губком просимое агентом ЛООКТОГПУ сделать не может, потому что гражданка Иммутдинова в губкоме не значится, и место нахождения ее нам не известно, из удостоверения личности видно, что оно выдано Вами и поэтому вам более известно ее местонахождение».¹⁰³⁷

Письмо датировано 3 августа 1923 г. В общем, кое-какие льготы гражданка Иммутдинова имела и в тюрьму не попала. Обладание партийной корочкой сулило какие-никакие, а все же — блага. Коммунистам, например, дозволялось учиться в средних и высших учебных заведениях, тогда как для беспартийных были квоты. А уж про то, чтобы попасть на учебу в партшколу — об этом мог мечтать только партийный. Так что доступ к образованию, пусть и ущербному, у партийцев свободнее. Правда, не все это ценили. Партийный Гутов, например, проучившись год в партшколе, от посещения занятий отказался — «жена болеет, денег нету». Спокойную семейную жизнь «без прозябания» он ценил выше «Азбуки коммунизма». «Препровождая на обороте сего выписку из протокола № 36 заседания Кемеровского райкома РКП (б) от 31 июля с.г., — писал секретарь райкома в томскую губпартшколу 6 августа 1923 г., — просим считать курсанта партшколы т. Гутова Василия освобожденным от занятий в нынешнем году по указанным в протоколе обстоятельствам».¹⁰³⁸

Из протокольной выписки действительно узнаем, что Гутов не считает нужным посещать занятия в партшколе: «Слушали заявление курсанта губпартшколы Гутова Василия об освобождении его в нынешнем году от занятий в губпартшколе в связи с болезнью жены и безвыходного материального положения… Постановили согласиться, о чем сообщить губпартшколе».¹⁰³⁹

Везде «свои». — И пусть интересы губпартшколы страдали (а пуще ее отчетность), райкомовцы были за то, чтобы «своим» жилось более или менее привольно, и чтобы на чужбине оные не голодали, как Василий Гутов со своей женой. Забота о «своих» (не дать их в обиду, предоставить «теплое местечко») умиляет. Мы помним, например, что в кемеровских школах не было ни одного коммуниста среди учителей, и это обстоятельство очень райком раздражало — настолько, что просили даже прислать из Томска двух заведующих школ с партбилетами на работу в Щегловск. Но ведь был другой вариант: поставить во главе кемеровского учебного дела «своего», а тот уж сам будет наводить порядок, как велит райком. «Свой» нашелся. Коммунист Абязов. О чем тут же сообщили в исполбюро фракции РКП (б) Томского Губотдела работников просвещения 6 августа 1923 г.: «На Ваш запрос от 17-го июля с.г. за № 1655, — писал секретарь райкома, — настоящим сообщаю Вам, что уполномоченным Губпроса по Кемрайону назначен т. Абязов».¹⁰⁴⁰

Для «своих» — не только вакансии потеплее, но и места на курортах (так называемые парткойки). Особой популярностью среди коммунистов пользовался сибирский курорт Карачи. Секретарь губкома Вольфович 9 августа 1923 г. выделил одну парткойку для Кемеровского райкома, о чем сообщил срочным письмом (хотел обрадовать приятной неожиданностью): «Препровождается при сем удостоверение № 1683 на право пользования местом (парткойкой) на сибирском курорте Карачи. С получением сего предлагается в самом срочном порядке сообщить, кто будет командирован вами, его фамилия, имя и отчество, партстаж и занимаемую должность. Порядок отправки придерживайтесь циркуляра Сиббюро № 70 от 16 апреля с.г., который при сем Вам прилагается. Получение подтвердите».¹⁰⁴¹

Циркуляр, которым надлежало пользоваться кемеровским райкомовцам, был подписан секретарем ЦК РКП (б) Куйбышевым. В губком он попал через управделами Сиббюро ЦК РКП Озолина. В нем предписывалось посылать коммунистов только за счет учреждений и предприятий, в которых они работали. Одним словом, коммунистов кормили беспартийные. Беспартийные работали, а путевки распределяли райкомы. Циркуляр Куйбышева: «При сем препровождается радио-телеграмма ЦК РКП для руководства: радио-циркулярно по схеме № 21 ЦК РКП всем губкомам и обкомам и бюро ЦК. Разъясняется: оплата проезда на курорты, санатории, лечении возлагается на учреждения по месту работу отправляемых. Категорически запрещается направлять товарищей на лечение без оплаты проезда».¹⁰⁴²

Взаимная выгода. — Таким образом, устанавливалась определенная система: с «верхов» шли разные блага, вроде удостоверений на партийные койки в санаториях, а низы за это «отрабатывали», расплачиваясь за насаждаемые с верхов газеты, книги и участвуя в подозрительных кампаниях по обдиранию коммунистов и особенно беспартийных, вроде помощи «борцам революции» или «красноармейцам», которые нуждались в «уюте». За каждый навязанный номер журнала или книгу в губком присылались деньги и расписка. «Кемеровский райком РКП, — сообщал секретарь райкома 9 августа 1923 г., — при сем препровождает расписку и квитанцию № 708 с получением литературы в количестве 4-х экземпляров».¹⁰⁴³

Темпы «обдирания» коммунистов и беспартийных во время кампаний по навязыванию газет или сбора пожертвований на благие дела революции губкомовцев устраивали не всегда. Может быть, именно поэтому они присылали курортные удостоверения в очень незначительном количестве. Взаимовыгодное сотрудничество иногда давало сбои. Наверное, райкомовские «побирушки», требующие подаяний на МОПР, строительство самолетов, для беспризорных детей, голодающих в Поволжье, на уют для красноармейцев и на прочие многочисленные и суперважные цели, «низы» раздражали. Получались осечки. Из письма секретаря райкома Черных в губком 10 августа 1923 г.: «На Ваше циркулярное отношение за № 309 от 26 июля с.г. сообщаем, что кампания международной помощи борцам революции у нас развернута недостаточно в силу следующих причин — целого ряда компаний, как-то неделя беспризорного ребенка, трехдневник туберкулеза, день кооперации и т.п. и т.д., из-за отсутствия работников в районе в данный момент, а особенно в силу специфических условий района, т.к. деньги рабочим выдаются лишь 1 раз в месяц, а в это время обыкновенно проводятся кампании, так что напряженность уходила в другую сторону. Высланная вами литература в количестве 25 экземпляров распродана и деньги направлены в кассу губкома в сумме 625 рублей. Кроме того, в связи с компанией против матерных ругательств на некоторых собраниях ячеек постановлено производить штраф в пользу МОПРа. Сейчас в связи с вашим отношением в нашем районе будет поднята кампания, которая не будет носить одновременно боевого характера, а будет производиться постепенно, но постоянно. Кроме того, нами выдвинут уполномоченный по нашему району т. Авдеев. О результатах будет сообщаться ежемесячно в отчетах».¹⁰⁴⁴

Еще одна содержанка. — В условиях, когда у рабочего нет куска хлеба и ему не выплачивают вовремя зарплату, когда в стране инфляция, «выбивать» из него последние копейки аморально. Даже на дело революции, тем более мировой. В райкоме, конечно, так не думали. Однако агитационные кампании, норовящие ободрать рабочего до нитки, зависели от положения дел в АИК и от Рутгерса лично. Поддержка Рутгерса дорогого стоила. Райкомовцы лелеяли мечту организовать в Кемерове газету. Предыдущая — «Работник», как мы уже писали, прогорела. Между тем, газета была агитатором, по меткому выражению Ленина, т.е. могла быть идеологическим подспорьем райкома. Однако без Рутгерса ее невозможно было поднять. Родился план: завербовать Рутгерса и прочих видных колонистов как «рабочих корреспондентов». И его секретаря Бронку Корнблит (русские не всегда хорошо выговаривали европейские слова, и ее имя, как слышно было, неуважительно переделывали в «Корнблядь») тоже решили привлечь. Заручившись согласием аиковских верхов, секретарь райкома 10 августа 1923 г. докладывает в губком о желании открыть собственную газету: «На Ваше отношение за № 7405 в подтверждение № 6535 Кемеровский райком партии сообщает, что к организации газеты в нашем районе будет приступлено с получением русского шрифта, который уже выписан. Товарищи, могущие принять участие в газете, есть. Список их прилагается. Кроме того, райкомом РКП поднята кампания в местную газету, так и в губернскую. По получении результатов сообщим дополнительно».¹⁰⁴⁵

К письму прилагался список желающих поучаствовать в написании статей. В списке — три райкомовца и семь колонистов. Такой расклад авторов может означать только одно — что райком надеется на субсидии АИК. В списке указан партстаж предполагаемых авторов, их образование и занимаемая должность.

Партийная перепись. — Похоже, что любое, даже маленькое, дело, не обходилось в райкоме без контроля и учета. Каждая бумажка подшивалась, инициаторы каких-либо акций (вроде открытия газеты) тщательно фиксировались в особых табличках с указанием анкетных данных. Аппарат работал бесперебойно. В 1923 г., согласно инструкций свыше, провели еще партийную перепись. Правда, время выбрано неудачное: весной и летом все, кто мог, разъезжались по близлежащим деревням, по хозяйствам и огородам (более половины коммунистов были «собственниками», хоть и писались чаще всего «пролетариями»), так что перепись, полагаясь на данные секретарей комячеек, проходила как бы заочно. В документах указывали, что ее закончили в мае, но переписка по этому поводу продолжалась даже в августе. «Перепись кандидатов кемеровским райкомом РКП (б) закончена в мае месяце, — сообщал секретарь райкома Черных в губком 11 августа 1923 г., — и исчерпывающие материалы Вам пересланы. О вновь поступающих сведения подаются периодически в конце каждого месяца, а поэтому непонятно, для чего Вами послана телеграмма № 7667».¹⁰⁴⁶

Тон письма довольно невежливый. Что значит — «нам непонятно, для чего Вами послана телеграмма»? Губкому как бы указывается, что он, де, присылает на места ненужные и бессодержательные бумаги. Губкомовцы тоже раздражены. Они сетуют райкому на его медлительность и торопят с исполнением директив. «Агитотдел, — пишут губкомовцы в райком 14 августа 1923 г., — предлагает ускорить ответ на отношение за № 6127 от 27 июня 1923 г.».¹⁰⁴⁷

Но райкомовцы уже забыли о содержании директивы. На губкомовской бумаге стоит резолюция: «Запросить содержание отношения губкома, т.к. нами указанная бумажка не получена». Таким образом, директива губкома называется райкомовцами не иначе, как «бумажкой», довольно презрительно. Подобные ситуации случаются нередко. Например, 16 августа 1923 г. райком ставит губкомовцев в известность, что они забыли прислать в Кемерово какой-то циркуляр: «На Ваше отношение от 24 июля с.г. за № 7018 с требованием исполнить циркуляр губкома от 1 июля за № 5118 райком настоящим ставит Вас в известность, что указанного выше циркуляра не получено».¹⁰⁴⁸

Очевидно, в пути посылки и письма терялись. Именно поэтому по получении важных бумаг и особенно посылок губком ставили в известность: «Кемеровский райком РКП, — пишет Черных в губком 15 августа 1923 г., — при сем препровождает квитанцию № 980 с извещением: литература по ней получена».¹⁰⁴⁹

Невежливый отказ. — Возможно, в губкоме считали, что районных секретарей (ленивых, чванливых, недисциплинированных) сильно балуют и дают им «слабинку», поэтому те в ответ хамят в письменном виде и иногда даже отказываются от подачек, доставшихся от щедрот губкома. В 1923 г. губком, как мы уже писали, выделил для райкома путевку на курорт. Радоваться бы: на курорте можно пообщаться с себе подобными лидерами РКП районного и губернского масштаба, показать себя и полюбоваться на новоявленный сибирский бомонд. Так нет же — кемеровские гордецы отказываются: «Возвращая обратно удостоверение Наркомздрава № 1683 и путевку губкома № 3949, приложенных к отношению вашему от 9 августа за № 7627, — пишет секретарь 22 августа 1923 г. в губком, — Кемеровский райком РКП настоящим сообщает Вас, что желающих ехать на курорт не оказалось».¹⁰⁵⁰

Почему не оказалось? Возможно, виною всему — циркуляр Куйбышева, предписывающий оплачивать путевки за счет тех учреждений и предприятий, в которых работает партийный вожак, а у райкома денег нет, и губком на эти цели средств не отпускает. Да и в августе в Кузбассе — не хуже любого курорта, а в декабре губком на курорты никого не посылает. Так что «подачка» из Томска туда же из Кемерова и возвращается.

Еще один отказ томскими благодетелями был получен 23 августа 1923 г. Губком предоставил райкомовцам бронь на места в коммунистическом университете имени Смирнова. Желающих учиться не нашлось. Очевидно, памятна была еще история с курсантом Василием Гутовым, отказавшимся учиться в Томске из-за того, что жить там было не на что. «На Ваше отношение от 9 августа 1923 г., за № 7591, — писал секретарь в губком, — райком РКП (б) настоящим сообщает, что соответствующих кандидатов на поступление в коммунистический университет имени т. Смирнова не имеется, а потому предоставленное райкому место просим использовать по Вашему усмотрению».¹⁰⁵¹

Коммунистические университеты и партшколы среди партийцев спросом явно не пользовались. Прочие вузы оказывались прельстительнее. Однако, чтобы поступить в вуз, требовалось согласие не только райкома, но и губкома. У желающего обучаться брали специальный опросный листок и решали — пойдет ли учение на пользу. Из письма секретаря райкома в губком 24 августа 1923 г.: «При сем препровождается опросный лист члена РКП т. Куперштоха на предмет использования его как кандидата на поступление в вузы».¹⁰⁵²

Такое письмо могло рассматриваться губкомом как оплеуха: желающих обучаться в комуниверситете имени Смирнова в Кемерове не нашлось, а вот стремление попасть в другие вузы, оказывается, имелось. И это при том, что в комуниверситет попадали практически без экзаменов, по губкомовским разнарядкам!

В общем, Кемерово не всегда радовало губкомовцев. Более того — не упускало случая подметить всяческие непорядки и даже мелкие, допущенные в Томске. Вот, например, в пачке с присланными книгами не оказалось одного журнала, который значился, тем не менее, по описи. Тут же следует реплика временно заведующего агитотделом райкома, направленная в губком 24 августа 1923 г. — каждая небрежность «верхов» подмечается и, более того, ставится в вину в письменной форме: «Кемеровский агитотдел сообщает, что книги по накладной № 32 от 9 и 11 августа 1923 года получены полностью, кроме журнала Коминтерна № 25 1 экземпляр, который и не получен».¹⁰⁵³

Губком тут же «отстреливается». Обвиняете нас в небрежности? А сами? Завканцелярией губкома 28 августа 1923 г. указывает райкомовцам, что вместо обещанных загадочных 22 дел в губком отослано только 15: «Сообщается, что дел приложено к отношению только 15, вместо указанных в отношении 22. Список полученных дел посылается на обороте».¹⁰⁵⁴

Оказывается, речь шла о персональных делах. В губком отослали дела коммунистов Н. А. Григорьева, С. Е. Третьяка, М. И. Медовника, П. М. Азанова, Х. В. Валиковой, А. П. Калининой, П. К. Мосолбасова, В. Г. Лаврентьева, Т. А. Караульнова, С. А. Панфилова, М. С. Ефимова, И. Г. Гребенюка, М. Д. Боровского, В. Т. Солодовникова, А. Н. Яковлева. 7 дел райкомовцы, — хотя и обещали, — не отослали или утеряли. Странно: указывать губкому на неблестящую работу, а при этом «сами — не лучше». Райкомовец Глазков, впрочем, реагирует оперативно. 15 сентября проставляет на отношении визу: «Выяснить, кто посылал дела и по выяснении передать отношение соответствующему отделу для сведения». О том, чтобы в губком дослать «пропащие свитки» — речи нет.

Итак, райкому указали на небрежность. Райком не безответен. В следующей бумаге секретарь райкома указывает губкомовскому агитотделу на то, что губкомовский канцелярист неясно пропечатывает исходящий номер. Один бюрократ сетует другому на недостаточную бюрократичность: «На Ваш № 7780, — пишет секретарь райкома 4 сентября 1923 г., — агитотдел райкома РКП сообщает, что ссылка на № отпечатана неясно и требуемый ответ на отношение сообщить трудно, а потому просьба укажите яснее № этого отношения, а лучше всего прислать копию самого отношения».¹⁰⁵⁵

При этом важно подчеркнуть, что все прочие обязанности райкомовская канцелярия выполняет прилежно: «Агитотдел кемеровского райкома РКП сообщает, — пишет в губком временно заведующий агитотделом Компанеец 1 сентября 1923 г., — что литература, посланная Вами нам по накладной № 38 от 24 августа 1923 года получена полностью».¹⁰⁵⁶

В общем, идет пикировка: райкомовцы паиньки, а губкомовцы — «бяки». И — наоборот. Ибо в очередном письме от 4 сентября 1923 г. секретарь райкома жалуется, что с высылкой циркуляра за № 122 нерадивый губком запоздал: «Позднее получение циркуляра 122 исключает возможность отправки к первому (сентября) в силу движения поездов возможно отправить восьмого, сообщите целесообразность отправки».¹⁰⁵⁷

Вы нами недовольны-с? А зря. Мы, между прочим, тоже умеем быть приятными. 6 сентября из Томска присылают в райком заветные штемпельные подушечки, флакончик мастики и — о, долгожданные! — две печати. Мечта секретаря райкома наконец-то сбылась. Отныне он будет заверять свою подпись настоящими печатями. Лучшего подарка и вообразить трудно. «При сем, — спешит обрадовать секретаря завхоз губкома, — препровождаются один штамп и две печати, одну подушку и один (1) флакон мастики согласного Вашего отношения от 18 июля с.г. за № 1200».¹⁰⁵⁸

<< Назад    Далее>>

 Страница 24 из 25

[ 01 ][ 02 ][ 03 ][ 04 ][ 05 ][ 06 ][ 07 ][ 08 ][ 09 ][ 10 ][ 11 ][ 12 ]

[ 13 ][ 14 ][ 15 ][ 16 ][ 17 ][ 18 ][ 19 ][ 20 ][ 21 ][ 22 ][ 23 ][ 24 ][ 25 ]

Наши гости

Нам пишут...

Библиография

Историческая публицистика