|
Страница 3 из 25
Шварц. — Что из себя представляло
окружение Рутгерса? Отчасти оно состояло из лиц, которые без всякого
сожаления покидали АИК.
Карл Леопольдович Шварц знал Рутгерса. Сохранилось его заявление
от 5 марта 1923 г., в котором он поминает о своих встречах с Рутгерсом. Однако из
колонии Шварц уезжает. Возможно, он чувствовал себя более уверенно в обычном
советском учреждении, на которое АИК мало походила. К слову сказать, через
десяток лет его объявят антисоветски настроенным и обвинят в связях со
шпионом. Шварцом заинтересуется НКВД, когда он, будучи еще иностранным
подданным, работал преподавателем английского языка в Сибирском
металлургическом институте в Сталинске. Однако вернемся к письму Шварца,
направленному им в райком РКП (б) 5 марта: «Прошу райком партии отпустить меня
и мою жену Клавдию Дмитриевну на место службы в Ново-Николаевск. Три недели
назад я говорил т. Черных, что думаю ехать на службу в Сибдалгосторг в г. Н.-Николаевск,
и т. Черных сказал, что если т. Рутгерс отпустит, я могу ехать. Получив 17
февраля вторую телеграмму я говорил с тов. Рутгерсом при т. Тыка, и т. Рутгерс
сказал мне, что если я хочу ехать в Н.-Николаевск, то отпуска он мне не даст, а
я должен выйти из колонии и ехать совсем. Я выехал из колонии 20 февраля и
уехал в Н.-Николаевск. В Н.-Николаевске я поступил в Сибдалгосторг как
товаровед по пушным товарам. Заведывающий Сибдалгосторга сказал мне, что
очень важно, чтобы я был скорее на месте службы, т. к. специалистов по пушным
товарам у них нет, и что я должен в марте поехать вместе с заведывающим
пушным отделом по городам Сибири сделать инспекцию меховых товаров. В
данное время кроме жалования мы не получили ничего, т. к. паек был получен
нами за февраль в первых числах, потому что в американской колонии платят в
начале месяца и сейчас я не считаюсь на службе Сибдалгосторга, пока не буду
на месте. Поэтому мне дорог каждый день и я прошу освободить меня и жену
завтра, т. к. уходит поезд».135
Итак, — работать в новосибирском госторге лучше, чем в колонии.
Однако при Рутгерсе рассчитаться с невыгодной во всех отношениях работы
было непросто. Без санкции множества инстанций невозможно было ни
устроиться на работу, ни уволиться. Рядышком с заявлением Шварца — письмо
его жены, так же датированное 5 марта 1923 г.: «Так как мой муж Карл Леопольдович
Шварц должен ехать на место службы в г. Н.-Николаевск, я прошу освободить меня
от партийных обязанностей при Кемруднике и отпустить в Н.-Николаевск, и
прошу выдать мне кандидатсоке удостоверение».136
Бронка Корнблит. — В бумажную круговерть
были вовлечены очень видные в колонии лица. Например, — личный секретарь
Рутгерса Бронка Корнблит.137 Томский губком вдруг
ни с того ни с сего запросил ее автобиографию, и вот — пришлось подчиняться.
Из письма райкома в губком 28 марта 1923 г.: «Кемеровский райком РКП при сем
препровождает автобиографию на тов. Корнблит Брониславу Вениаминовну,
работавшую в подпольной работе до 1917 г., партстаж ее с 1915 г., партбилет № 446819».138
Письмо аналогичного содержания пришлось написать в Коминтерн на
колониста Иосифа Антоновича Козловского 8 мая 1923 г.: «Кемеровский райком РКП
Томской губ. при сем препровождает Автобиографию на тов. Козловского Иосифа
Антоновича на предмет его зачисления в члены РКП и о результатах сообщить по
вышеуказанному адресу. Приложение: автобиография на трех листах».139
Увы, помянутые в письмах автобиографии в папке не подшиты…
Отъезд финнов. — В мае группа финнов
из Кузбасса уезжает. И вновь потребовались многочисленные согласования.
Перво-наперво нужна была санкция Рутгерса. Он таковую дал, как это следует из
его телеграммы от 24 мая 1923 г.: «(Против) отъезда товарищей (в) Петроград губком
не возражает. — Рутгерс». На телеграмме — виза райкомовца: «Учстат.: это
относительно тех финнов, о которых мы в последний раз писали в губком».140
Очевидно, Рутгерс понимает: никакими силами иностранцев в колонии
не удержать…
В той же папке находим небольшой список части убывших из
Щегловска колонистов. Причина убытия — «по личной просьбе», в графе «куда
выбыли» стоит: «Петроградский Губком РКП». Очевидно, через Петроград «убывшие»
финны надеялись попасть в Финляндию, до которой — рукой подать. Итак, список
иностранцев с указанием номеров их партбилетов: Ярвио Г. Г. (464095), Иокилехто В.
Т. (463986), Иокилехто А. Я. (463976), Альто В. Г. (463989), Альто А. И. (463973).141
Указанный выше список датирован маем 1923 г. Месяц спустя райком
затребовал в трехдневный срок автобтографии на других иностранцев с
просьбой сообщить, «посылалась ли Вами непосредственно и когда
автобиография». С такой просьбой обратились к Лохминену, Руйпо, Козловскому,
Фальковскому и Яровичу. Возможно, отъезды иностранцев уже напугали
райкомовцев, и те, вникая в причины отъездов, начинают пристально
присматриваться к перипетиям жизненного пути колонистов, отсюда —
многократное и настойчивое требование «писать автобиографии».142
Уезжающие финны стали таким обыденным явлением, что Томский
губком иногда давал им разрешение на выезд из Кузбасса, даже когда об этом не
было соответствующего ходатайства снизу, а то и самих финнов, что выглядит
довольно курьезно, но — отражено в специальном официальном письме заворга
райкома в Томский губком от 2 августа 1923 г.: «Настоящим сообщаю, что
отношением своим за № 956 Кемеровский райком не просил об откомандировании т.
Сохканен Отто в ЦБ финских организаций РКП. Отсутствие в Вашем распоряжении
нашего № 111/с ввело вас в заблуждение и не дало возможности понять смысла
нашего отношения № 956. Дело заключается в том, что в связи с положением,
создавшемся в финской секции в Кемерово, райком разрешил делегату финской
секции т. Сохканен Отто выезд в ЦБ финских организаций, но при условии
согласия на то губкома. С этой целью т. Сохканен и был командирован сначала в
Томск (а не сразу в Петроград) и ему было дано отношение за № 956 на имя губкома
с просьбой дать ему (по ознакомлении с № 111/с ) согласие на поездку в ЦБ или же
в этой поездке отказать. В настоящее время т. Сохканен в Кемерово
возвратился и ни он сам, ни райком не намерены отправлять его в распоряжение
ЦБ».143
Легко догадаться, почему именно Сохканен рвался в ЦБ финнов. Финны
отъезжают из Кузбасса и Сохканен собирается в ЦБ рассказать об этом, чтобы —
либо содействовать финнам в скорейшем отъезде, либо — чтобы задержать их в
Кузбассе…
В общем, все передвижения иностранцев либо лиц, их сопровождающих,
тщательно фиксировалось парторганами. Вот пример: некто Адольф Давыдович
Гринберг сопровождает американцев (очевидно, по заданию свыше), и уже
поэтому находится в фокусе внимания райкома. Из удостоверения, выданного
Гринбергу Кемеровским райкомом в августе 1923 г.: «Удостоверение дано члену
РКП партбилет № 134583 т. Гринберг Адольфу Давыдовичу в том, что он по
сопровождении американцев с Надеждинского завода Екатеринбургской
губернии на Кемеровский рудник Кузбасса препровождается в распоряжение ЦК
РКП».144
В Центральных организациях щегловскими иностранцами занимались
видные в стране лица. Например, — весьма известный Кнорин (тот самый,
которого знала вся страна, поскольку он являлся автором многочисленных
статей в столичной прессе и написал специальный «партийный» учебник).
Кнорин поминается в одной из бумаг Коминтерна, касающейся колониста
Козловского. Итак, письмо, отправленное 23 мая 1923 г. по поручению секретаря
Коминтерна в Кемеровский райком: «Секретариат Исполкома Коминтерна ставит
Вас в известность, что биография тов. Козловского, полученная нами за № 820 от
8 мая, переслана в ЦК РКП в комиссию по приему иностранцев в члены РКПА тов.
Кнорину, куда и просим обращаться за результатами».145
Бывало также, что каким-нибудь колонистом занималось
одновременно несколько самых разных и разноуровневых парт-инстанций.
Например, одно время финном Отто Сохканеном интересовались Кемеровский
райком, Томский губком, Сиббюро ЦК РКП (б) и центральное Бюро финских
организаций РКП (б). Все эти организации поминаются в письме зав. орготделом
губкома Челядина и секретаря Пономарева в адрес Кемеровского райкома от 10
июля 1923 г.: «Ввиду того, что секретное отношение Ваше за № 111/с относительно
Сохканен Отто было передано т. Каменскому для выяснения в Сиббюро ЦК РКП,
после чего т. Каменский146 выехал в Москву, а поэтому предлагается вторично
сообщить специальность т. Сохканен Отто, мотивы, побуждающие его выезд в
Петроград и прочие сведения, после чего будут приняты Губкомом
соответствующие меры к его откомандированию в ЦБ финских организаций».147
Однако — лучше уж бумажная круговерть, затрагивающая всех и вся,
чем — отъезды иностранцев, которые причиняют куда больше хлопот: уезжают,
оставив партбилеты, не спросившись ни у одной из перечисленных
партинстанций, подрывая тем самым авторитет партруководства. Так поступили,
например, сразу несколько щегловских финнов, что следует из протокола
собрания Исполбюро Американской ячейки РКП от 9 июня 1923 г.: «Слушали:
Секретарь объявил, что товарищи Ингман Франк, Ингман Алина, Хокканен Эйхар
уехали из Кемерово без разрешения соответствующих парторганизаций 29-го мая
1923 г. и что у них остались партийные билеты. 7-го июня с. г. тов. Цебер Карл
также уехал из Кемерово, оставивши свой партбилет у секретаря ячейки.
Постановили: Передать дело райкому РКП для сведения». Протокол подписан
секретарем А. Тиккой.148
В райкоме, получив эту бумагу, возмутились и 20 июня на президиуме
постановили Ингману Франку, Ингман Алине и Эйнару Хокканену объявить
строгий выговор с занесением в личное дело «за выезд из района без
разрешения и неснятие с учета». Из протокола: «Слушали…сообщение
американской ячейки, что члены ячейки Ингман Франк, Ингман Алина и Хокканен
Эйнар уехали из Кемерово и в настоящее время находятся в финской колонии на
станции Буй. Означенные товарищи уехали из района без разрешения партийного
комитета и не снялись с учета».149
Настораживающее постановление райкома было принято, когда финны
находились в Буе (Костромская губерния). 6 июля 1923 г. оттуда в Кемеровский
райком (который ошибочно почему-то составители документа приписали к
Вятской губернии) отправлено письмо за подписью заворготдела укома И.
Федорова: «Препровождая подтверждения о прибытии т. т. Ярвио Гуго, Иокилехто
Виктора, Иокилехто Анны, Альто Вайно и Альто Адольфлина, прибывших при
удостоверениях за № 60, 61, 62, 63, 64; Буйский уком РКП (б) Костромской губернии
просит Вас выслать на таковых личные дела и также на тов. Ингман Франка
Исааковича, партбилет № 463982 и Ингман Алину Ефт.450807, выслать удостоверение ф.
№ 5 и личные дела».150
Кемеровский райком на бумагу из Костромской губернии реагирует
спокойно: «Кемеровский райком РКП Томской губернии сообщает, что т. т. Ярвио
Гуго, Иокилехто Виктор, Иокилехто Анна, Альто Вайно и Альто Адольфина,
которые личные дела получили на руки в запечатанном виде, а потому Вам
надлежит затребовать у означенных товарищей их личные дела, на Ингмана же
Франка и Ингман Алину личные дела будут высланы по разрешению на то Томского
губкома, о чем райком РКП вошел с ходатайством о разрешении высылки личных
дел».151
Так, не спеша и, по сути, чисто формально работала партийная
канцелярская машина. Мотивы переезда иностранцев в Бую никого не интересуют.
Главное — соблюсти бюрократические инструкции по высылке личных дел,
автобиографий, запечатать по требующейся форме пакет с личным делом. Сам
факт — финны уехали из колонии! — никого не волнует. Поглядишь, так это даже
ко благу: райкомовцам они доставляли только хлопоты — нарушали правила
передвижения из города в город, не считались с инструкциями, протоколами,
циркулярами…
Многие документы запрашивались аж в трех экземплярах. Можно
только догадываться, какие чувства испытывали колонисты, когда их, скажем,
по три раза заставляли переписывать автобиографии. Читаем письмо зав.
учетно-статистическим подотделом райкома Д. Терехова в Томский губком РКП (б)
от 5 августа 1923 г.: «Кемеровский Райком РКП при сем препровождает
автобиографии на т. т. Фальковского, Козловского, Лехтинен и Руйно на каждого
по 3 экземпляра и копию отношения от 9 декабря 1922 г. за № 2019. Примечание: т. т.
Робинсон и Ярович из РКП вышли, а т. Никкари в настоящее время отсутствует».152
С прибывших требовали не только автобиографии, опросные листы, но
и целый ряд других документов, требующихся не только для партийных дел, но и
для Всероссийской переписи. Можно представить, как одолевала колонистов эта
бумажная возня, которая преследовала их, начиная с таможни. Из письма зав.
учетным подотделом райкома Терехова в Коминтерн 8 декабря 1922 г.: «Кемеровский
райком РКП Томской губернии при сем препровождает список с документами
иностранных рабочих, прибывших из Америки, на которых означенный райком
просит документы их подтвердить и выдать им удостоверения на предмет
зачисления их в члены РКП и проведения всероссийской переписи бланк «А».
Приложение: Список, 3 книжки, 3 штуки шелковых явок и 4 штуки удостоверения».153
Иногда запросы на требующиеся во многих
экземплярах колонистские документы приходили в райком по несколько раз. Из
письма зав. орготделом Томского губкома Челядина и зав. учстатподотделом
губкома Фигурина в Кемеровский райком от 6 июля 1923 г.: «Вследствие вторичного
запроса ЦК РКП предлагаем срочно собрать и представить биографии в 3-х
экземплярах на тов. Робинсон, Руйпо, Козловского и др., запрошенных нами у Вас
28 апреля с. г. за № 442/с, а также копию Вашего отношения в ЦК от 9 декабря за №
2019».154
А вот еще одно письмо из губкома, касающееся тех же самых
колонистов. Вероятно, документы просто заволокичивались, а потому губком
спускал требования на одни и те же документы по три-четыре раза! Итак, письмо
зав. орготделом губкома Каменского и временно исполняющего обязанности
заведующего учстатподотделом (фамилия неразборчива) в Кемеровский райком
от 3 мая 1923 г.: «Вследствие Вашего отношения от 9 декабря за № 2019 и запроса ЦК
РКП от 16 апреля с. г. за № 51135, Орготдел Томгубкома предлагает Вам срочно
собрать и выслать биографии в губком на следующих товарищей: Робинсона,
Лахтинена, Руйпо, Козловского, Фальковского, Яровича и Ниекерка, а также
копию Вашего отношения в ЦК от 9 декабря за № 2019». На письме стоит виза: «Собрать
и выслать биографии с указанием, были ли они ранее куда высланы и кем, а также
выслать копию отношения от 9 декабря за № 2019».155
На колониста Козловского, например, документы высылались не менее
пяти раз. Ответ на очередное «бумажное» требование — письмо зав.
учстатподотделом райкома Д. Терехина в Томский губком от 15 августа 1923 г.: «Кемеровский
райком РКП при сем препровождает характеристику на тов. Козловского И. А.
Приложение: характеристика».156
Разумеется, райкомовцы подшили в архивные папки и требование
губкома (четвертое? пятое? шестое?) на столь «интересного» для всех
Козловского. И пусть повод малозначительный — но все равно документ
подшивается по букве инструкции. Из письма заворготделом губкома Челядина и
зав. учетстатподотдела губкома Фигурина в Кемеровский райком от 7 июля 1923 г.:
«Орготдел Томгубкома предлагает срочно выслать характеристику и вообще
оценку работы по занимаемой должности на тов. Козловского И. А., прибывшего
из Америки и состоящего у Вас на учете».157
Жалоба финна. — В первой книге «Страниц
истории города Кемерово» мы привели целую серию исповедей иностранцев. В
бумагах райкома нашлась еще одна, принадлежащая перу Гуса В. Канервы.
Написана она в Петрограде 17 июня 1923 г. и направлена «финскому коллективу РКП
(б) г. Кемерова». В «исповеди» — уже привычное для колонистов стремление
вырваться из Кузбасса: «Некоторые обстоятельства требуют моего отсутствия
из Кемерово, а длиннее время, чем разрешение партии его определяет потому
что мои вещи все еще в Карелии на таком месте, что их невозможно перевезти
летом, благодаря тому, что до ближайшей ж. д. станции 18 верст от гавани «Княсэ»,
оттуда на станцию нет никакой дороги и во-вторых рыбаки не хотят их выслать
оттуда, если я сам не приеду за ними и так другого взгляда нет, как дождаться
зимы и ездить туда. Экономическое мое положение, между прочим, плохо. В-третьих,
мой постоянно слабеющий слуховой орган, по словам врача, требует длинное
лечение специалиста. Уже и за это я вынужден остаться здесь, где имеется это
преимущество. Я перееду в Буй по специальной просьбе финских товарищей
установить лесопилку. Могу сделать это еще на лучшем основании, так как с
группой, приезжающей туда, приедут многие хорошие американские машинисты.
Так желаю, что товарищи принимают во внимание эти обоснования и дают мне
разрешение для получения перевода в Буй Костромской губернии».158
Колонисты-чоновцы. — В письме финна
поминается, что его родина Карелия. Теперь — советская Карелия? Удивляет,
почему в документах той поры колонию называют Американской, хотя «чистопородных»
граждан Америки там почти нет? Финны, прибывшие из Америки, все же финны, — по
рождению и национальности. То есть жители Финляндии, которая до 1917 г. входила
в состав России. И тогда — была ли колония на самом деле не то что «американской»,
но даже и «иностранной»?
Листаем еще один документ. Перед нами список иностранцев: Арберг
Август,159 Поллард Том, Ван-Дорен Карл,160 Ласман Фриц, Гринберг Адальдо, Айролла Это,161 Фиш Коос,162 Лехто, Свычек,163 Вуичич Михаил. Некоторых мы знаем по «исповедям», — например,
Ван- Дорена. Мы принимали их за «чистокровных» иностранцев. Однако, как
оказалось, прибыли они в Кузбасс отнюдь не из Нью-Йорка, Берлина или Польши, а
… из второго взвода 363-й роты Особого Назначения Екатеринбургской губернии.
Командовал взводом некий Постников. Список датирован 30 июня 1923 г.164
Итак, — бойцы- чоновцы неожиданно превращаются в колонистов!
Чекисты-колонисты. Не странно ли — но к АИКу оказываются причастными как бы
«свои», «российские иностранцы». Но кому нужна была такая «причастность»? И
для чего? Не для того ли, чтобы быть уверенными в их лояльности, чего от «чистопородных»
американцев еще дождешься ли?…
И не оттого ли некоторые «иностранцы» так легко меняют Кемерово
на другие города России (например, Бую), что Россию знают, хотя бы на примере
дореволюционной Финляндии, входившей в состав империи? К таким относится,
наверное, и колонист Конерой, который переезжает в Бую именно из Щегловска.
Из протокола заседания президиума Кемеровского райкома от 28 августа 1923 г.: «Слушали:
О члене РКП (б) иммигранте т. Конерое, уехавшем в Петроград в отпуск и
просящем теперь отправить его на станцию Буй. Постановили: не возражать,
направить его документы через губком РКП».165
Следует оговориться, что многие иностранные фамилии, в частности,
финские, могли в русском переводе иметь самые различные транскрипции:
Конерой, Конорей, Конерва…
Заместитель Рутгерса. — В сентябре 1923
г. в Щегловск прибывает заместитель Рутгерса Дамберг для постоянной работы
в АИКе. Райком РКП (б) встретил его настороженно. В партийных кругах
посчитали, что квалификация и уровень работы Дамберга «рядовые». Таким
образом, райкомовцы как бы подчеркивали, что разбираются в специалистах
куда лучше самого Рутгерса. Из письма секретаря Кемеровского райкома в
Томский губком от 19 сентября 1923 г.: «Кемеровский райком РКП сообщает, что
прибыл из Кузбасса в распоряжение АИК т. Дамберг Андрей Эрнестович,
партбилет № 413069, командировочного удостоверения по форме № 5 не имеет,
только лишь передано в райком РКП личное дело № 143069 и удостоверение за № 2152,
копию коего к сему прилагаем. Тов. Дамберг прибыл на Кемеровский рудник на
должность заместителя т. Рутгерса. По его же личному делу приходится судить
масштаб работы его — рядовой. Приложение: копия удостоверения № 2152».166
Удивительно: райком всего лишь по личному делу судит, насколько
хорош как специалист Дамберг. Но что такое — личное дело? Набор мало что
говорящих, но аккуратно сброшюрованных листков. И можно ли судить о Дамберге
скорее пренебрежительно, только потому, что у него не оказалось какого-то, по-видимому,
«знакового» удостоверения по форме № 5? И выходит, что для райкома важнее не
специалист, а «удостоверение по форме». Так что — как во все времена на Руси
— «без бумажки ты никто»…
Качество «бумажек» в эту пору — удивительное. Обычно одна
противоречит другой, другая — третьей. Вот, например, в сентябре 1923 г. вышла
путаница в бумагах колонистов Кента и Сохканена. Согласно одной из них,
означенные колонисты должны быть откомандированы в Томский губком,
согласно другой, — в Петроградский Коммунистический Университет Народов
Запада. Из письма зав. орготделом кемеровского райкома в Томский губком от 17
сентября 1923 г.: «Кемеровский райком РКП (б) на Ваше отношение за № 8524 от 7
сентября 1923 г. об откомандировании в Ваше распоряжение т. т. Кента и
Сохканена сообщает, что т. т. Кента и Сохканен откомандированы в Петроград, в
Коммунистический университет Народов запада».167
Но «бумажка» может быть не только противоречивой, ее может быть «слишком
много», а к тому же она нередко имеет свойство теряться, как в случае с
колонистом Алоизом Лабошем, который при вступлении в партию подал анкету в
райком. Анкета же там бесследно исчезла, в связи с чем для Лабоша возникли
непредвиденные неудобства. Из заявления Лабоша с визой от 24 июля 1923 г.: «Товарищи,
прошу рассмотреть мое заявление в том, что я поступил в члены РКП в 1922 году в
сентябре месяце, поручители были финны т. Лукш, т. Маизитор (?) и т. Вилюга (?),
которые за меня поручились и приняли на общем собрании американской
комячейки. Анкета была у товарища Тикки, который должен был передать ее в
райком и до сего время в райкоме моей анкеты нет, и я не числюся членом партии,
а поэтому я прошу утвердить меня членом партии с 1922 года, согласно моего
вступления в партию».168
Вот так: нет анкеты — и ты для райкома и для партии никто. Причем
маловажно, что анкета потерялась именно по вине райкома, либо какой другой
партийной инстанции…
Склока. — Итак, райкомовцы, как могли,
следили за порядком в личных бумагах колонистов. И, конечно, попутно
участвовали в разных склоках, инициируемых ими вокруг АИКа. 21 февраля 1924 г.
состоялось заседание президиума Томского губкома РКП. На повестке — «Письмо
т. Рутгерса о склоке, созданной парторганизатором Тихомировым и рабочими
Кемеровского рудника». Слово «склока», таким образом, озвучили не мы (как нас,
бывало, обвиняли), а Томский губком и Рутгерс. Очевидно, склока была
нешуточной, коли дошла «до губернии», особенно если учесть, что Тихомиров —
постоянный функционер Кемеровского райкома. Взрывная ситуация закончилась
в пользу Рутгерса: Тихомиров был отозван в распоряжение губкома, а некоего
Маркова169 (тоже участника склоки) было предписано
Щегловскому укому «перебросить на производство», в другое место, подальше
от Щегловска. Спрашивается: за что Кемеровским райкомовцам было любить
Рутгерса?170
На том же заседании шла речь об открытии химзавода в Щегловске.
Решено было послать представителей от губернии ко дню открытия завода: от
губкома — Черных, от губернского исполкома — Семирякова, а также
постановили предложить губернским органам профсоюзов тоже кого-нибудь
послать. Возможно упомянутая выше «склока» и решилась в пользу Рутгерса
именно потому, что он был как бы именинником, ведь химзавод находился в
структуре АИКа.171
К сожалению, строки протоколов губкома крайне скупы. Например, в
чем заключалась упомянутая «склока», в протоколе не сказано. Или еще пример:
28 марта 1924 г. губком рассматривает вопрос «О Кемеровском руднике», входившем
в систему АИКа. Постановление звучит так: «Предложить фракции ГИК в
недельный срок проработать вопрос, представив в президиум губкома проект
докладной записки для направления в СТО». Однако, в чем именно заключался
вопрос и о чем именно собирались докладывать в СТО — неизвестно…172
Губернские органы интересовались делами АИКа не часто, а что
касается персональных вопросов, то ими занималась разве что губернская
контрольная комиссия. Едва ли не самым заметным было дело Петра Степановича
Кутулаева,173 старшего милиционера на аиковском
химзаводе (в прошлом, в 1917 г., эсер), который обвинялся «в том, что на общем
собрании химзавода разжигал недовольство рабочих против служащих, выступая
на собрании против действия администрации, на что ему возражали
беспартийные».
Кутулаев, стало быть, действиями аиковской администрации был
недоволен. В протоколе заседания Томской губернской контрольной комиссии
сказано и о причинах недовольства: «Кутулаев все это мотивирует тем, что
видя ненормальности, он не может не говорить о них, делал же это не умышленно,
а по своей малосознательности, что видно и из его выражения в ответах и в
переписке по этому делу». По результатам дела решили Кутулаева не лишать
партбилета. АИК к моменту заседания контрольной комиссии, т. е. к 16 мая 1924 г.,
для местных органов власти, в том числе партийной, уже успела стать
подозрительной структурой, так что недовольство против АИКа иногда
разогревалось и намеренно. Так что постановление звучало мягко: «Принимая
во внимание, что Кутулаев своими выступлениями доказал свою малоразвитость,
как рабочий, и делал все без злого умысла — отменить постановление
щегловского укома об исключении, сделав Кутулаеву строгий выговор с
предупреждением и предложить укому сделать ему строгое устное внушение
воспитательного характера».174
Районные партсобрания. — Разумеется, куда
больше информации об АИКе черпаем не в губернских документах, а — районного
уровня. Например — в протоколах общерайонных партсобраний. В 1923 г. первое
такое собрание произошло 15 января, когда рудник только-только был передан
американцам. Докладчик Черных сообщил о «повышении производительности
рудника». Однако объяснил это не следствием передачи рудника американцам, а
— «притоком рабочей силы». «Квартирный кризис, — продолжает Черных, — по
прежнему не изжит, несмотря на недовольство задолженностью, отношение к
советской власти и партии остается по-прежнему сочувственное». Об
американцах в докладе сказано вскользь: «Американская колония имеет ячейку
80 человек, которая ведет работу регулярно в партдень». В протоколе также
указано, что доклад Черных переводится на английский язык колонистом
Шварцем, «в связи с присутствием на собрании американцев». В прениях
прозвучали жалобы на «неукомплектованность хозорганов коммунистами».
Однако большая часть «хозорганов» — под контролем АИКа, так что критику в «неукомплектованности»
можно воспринимать и как своеобразное давление на руководство АИКа: почему
не пускаете к «рулю» коммунистов?175
Борьба с танцами. — Иностранцы-коммунисты
обязаны были подчиняться партийной дисциплине. А подобная дисциплина
предписывала запрет даже на танцы. 1 февраля 1924 г. состоялось районное
партсобрание. Присутствовало 180 человек. Председательствовал Правдин,176
секретарствовал Торопцев. Из протокола: «О танцах. Нужно и
можно ли нам танцевать? Вопрос, поднятый комсомольцами Кемрудника.
Постановили: После долгих прений по вопросу о танцах общее районное
партсобрание постановило большинством голосов пресечь в корне танцы как
разлагающие единство и общность союза. Лиц, нарушивших постановление общего
районного собрания, исключать из союза как элемент с уклоном мещанства».177
Таким образом, аиковцы вынуждены были следовать духу и букве
абсурдных постановлений, принятых местными партийными корифеями. Хотя, —
что удивительного? СССР — страна запретов…
Прейкшас. — Колонист Прейкшас —
заведующий Центральной шахтой Кемрудника. Из ранее опубликованных нами
документов мы знаем, что советские партийные чины считали Прейкшаса
человеком некомпетентным, и в свое время пытались даже его судить, и —
судили бы, если бы не вмешательство Рутгерса. Прейкшас иногда выступал на
партсобраниях горной ячейки, и выказывал себя как человек, болеющий за дело.
Из речи Прейкшаса на партсобрании 1 сентября 1923 г.: «Прейкшас говорит, что
сейчас рабочих имеется 350 человек и распределяются следующим образом по
работам: по углю — 198 чел., по породе — 42 чел., по поверхностным работам — 127
чел. Таким образом, в месяц легко можно выдать 350000 пуд. угля… 400 тонн в сутки
Центральная шахта угля для химзавода дать сможет при установке машин и
других условиях. Задержка навески новых клетей является в отделке некоторых
частей в механической мастерской. При навеске новых клетей машина эта может
поднимать так, как она будет иметь 250 лошадиных сил. Пуск в ход вентилятора с
задержкой являлось от строительного отдела, но установка к зиме его не
требуется, т. к. сейчас хорошая вентиляция. Канатная дорога выдаваемый уголь
Центральной шахтой вполне может управиться вывозить уголь до 24000 пуд. в
сутки. Сокращение штатов не будет. Перевод на поверхность работы произведен
в количестве 45 чел. Недоразумений с рабочими не было. Натянутых отношений
зав. шахтой с администрацией не происходило. Вычет за стекла к шахтовым
лампочкам будет производиться и впредь. Установка новых клетей необходима,
так как она много выгоднее в производстве. Артельщики оплачиваются от
конторы и назначаются администрацией».178
В общем, — Прейкшас умеет ладить и с Рутгерсом и с партячейкой. По
крайней мере — в 1923 году, когда до краха колонии еще далеко…
Впрочем, почва для недовольства уже есть — из того же протокола
узнаем, что продукты выдаются горнякам несвоевременно «и многие сидят без
хлеба», так что постановили — «выдачу продуктов рабочим производить
своевременно». Недовольство налицо, но оно еще не принимает форму стычек с
администрацией Рутгерса…
Польский беженец. — Итак, — рабочие
сидят без хлеба. Возникает вопрос: зачем иностранцам нужно было ехать в
бесхлебную Сибирь? Вариантов ответов, конечно, много. Вот один из них:
некоторых иностранцев депортировали из капстран, и им поневоле пришлось
ехать в Россию. Так случилось, например, с неким Мигоцким. Его дело разбирают
на общем собрании химзаводской партячейки 1 октября 1923 г. Мигоцкий хотел
вступить в РКП, но собрание ему в этом препятствует. Причина — его
кратковременное пребывание за границей. Из протокола: «Зачитав анкету тов.
Мигоцкого, Ивахно задал вопрос, почему он выехал в Польшу? Мигоцкий отвечал,
что он поехал, потому что у него там родители и брат». «По приезде в Польшу
жену у меня отправили обратно, а меня арестовали на 15 дней, после
освобождения заставили являться ежедневно в жандармерию. После такого
приема я решил бежать обратно в Россию, но был пойман на границе и посажен на
три месяца, меня пытали и били шомполами. После освобождения я, конечно,
бежал в Россию вторично и благополучно перешел границу. Ивахно опровергает
слова Мигоцкого и говорит, что он уехал из России, потому что ненавидел
Советскую власть и из Польши не бежал, а был выслан. В настоящее время он
хочет устроиться на место брандмейстера. Мигоцкий дает Ивахно справку, что
его документы находятся в пограничном городке Проскурове в ГПУ. Чухманов
предлагает воздержаться в приеме до наведения справок в ГПУ. Райнес
предлагает совсем не принимать. Постановили: Принять предложение тов.
Чухманова, т. е. воздержаться от приема до наведения справок в ГПУ».179
Итак, вне зависимости от того, бежал ли Мигоцкий или был
депортирован, в приеме в партию ему отказывают. А вдруг окажется шпионом? При
таком раскладе не трудно было любого колониста обвинить в шпионаже…
Очевидно, именно для того, чтобы русские не подумали «ничего
такого», щегловские «американцы» на своих собраниях не раз возмущались «международной
буржуазией», которая притесняет «пролетариат». В таком духе проходило общее
собрание американских рабочих 5 октября 1923 года. Председательствовал Лемон,
секретарствовал Фальковский. Присутствовало 60 человек. С докладом «О
международном положении» выступил Стрейк (Струйк). Из протокола «Стрейк в
своем докладе обратил самое серьезное внимание на критическое положение
германского пролетариата, подчеркивая, что германский пролетариат
находится в таком положении как русский находился в октябре 1917 года. После
доклада докладчику были задаваемы вопросы, на которые он отвечал
удовлетворительно».
Каковы вопросы и как именно отвечал Струйк — неизвестно. В
протоколе на этот счет не сказано ничего. Зато в нем содержится гневная
резолюция, написанная в духе передовиц советских газет: «Мы, американские
рабочие, собравшись 5 октября в Кемерово (Сибирь) и заслушав доклад тов.
Стрейк о международном положении, а также о тех тяжелых моментах, которые
переживает германский пролетариат в борьбе с собственным и международным
капиталом, шлем свой пролетарский привет и выражаем товарищескую
солидарность нашим германским товарищам, которые в данное время ведут
решительную борьбу против капитала. Со своей стороны мы обязуемся принять
все зависящие от нас меры, чтобы помочь им в их борьбе. Мы также заявляем, что
будем верны до конца Третьему Интернационалу, который ускорит и направит
Мировую Пролетарскую Революцию, несущую освобождение рабочему классу от
капиталистической эксплуатации».180
О, наивные американские «революционеры». Не суждено им было
дожить до «всемирной революции», поскольку утопия недосягаема. Что касается
Третьего Интернационала, то его развал произойдет невдолге, так что «ускорять
и направлять» мировую революцию ему так и не доведется…
В общем, иностранцы довольно быстро приспособились к советским
собраниям и резолюциям. И даже когда происходили общие партсобрания, на
которых присутствовали как русские, так и иностранцы, последние в грязь
лицом не ударяли, и активно включались в обычное митинговое словоблудие.
Читаем протокол общего собрания строительной ячейки РКП от 1
октября 1923 г. Председательствует Петров, секретарствует Дамберг. По первому
вопросу (резолюции XII съезда большевиков) «возникают
прения: нужно ли его (т. е. доклад) перевести на финский язык», т. к. на собрании
присутствуют финны. Финн Андерсон181 указывает, что
так как получены резолюции на финском языке и что эти резолюции будут
проработаны, не переводить». Оно, конечно, понятно: зачем переводить то, о чем
написано в любой советской газете? Иное дело — вопросы, которые напрямую
касаются финнов, проживающих в Щегловске. Из протокола: «Товарищ Андерсон
сообщает, что желал послать своих детей в русскую школу, но их не приняли,
ссылаясь на то, что они не понимают русского языка. По докладу товарищ Лехто
сказал, что не берут наших американских детей потому, что они не понимают
русский язык и нет подходящих помещений. Тов. Лехто указал, что если не
станут обучать наших детей в русской школе, то они никогда не научатся по-русски
и всегда будет разница с одной стороны между русскими и американцами и также
жалуется на то, что не обращают внимания на постройку школ. Тов. Козяйкин182
указывает, что неправильно упрекать советскую власть,
которая не в силах сразу построить необходимое количество школ. Тов. Лехто
указывает, что его неправильно перевели, он никого не упрекал и советской
власти подавно, так как знает, какие затруднения были в России. Американцы и
приехали сюда, чтобы помочь. Тов. Дамберг указал, что нужно обратить внимание
на самодеятельность. Тов. Андерсон говорит, что церковь можно использовать
под школу. Тов. Козяйкин указывает, что вопрос о церкви обсуждался на каждом
цеховом собрании и вопрос разрешается сейчас через губком и губисполком.
Религиозный вопрос очень серьезный и только с согласия наших высших органов
может быть разрешен».
В постановлении записано: «Просить райком урегулировать вопрос».
Имеется ввиду — с обучением финских детей в русской школе. Протокол, конечно,
в райком попал -–иначе бы он не хранился именно в фонде райкома. Некий
райкомовец напротив этого столь волнующего финнов пункта поставил знак
вопроса.
Далее выясняется, что Рутгерса и его личную секретаршу Б. Корнблит
прикрепили именно к строительной ячейке РКП, и что на этот счет имеется
специальный циркуляр райкома: «Тов. Козяйкин читает циркуляры райкома… об
освобождении иностранных товарищей от обязательного выписывания русских
газет, оглашается телеграмма из Москвы об улучшении здоровья Ильича,
сообщается постановление, что в нашу ячейку зачислены Рутгерс, Корнблит,
Ланберт…183 Тов. Андерсон вносит предложение на
основании постановления ячейки от 27 августа, протокол № 17, поставить в
известность Райком РКП, что тов. Макдональд не явился на собрание 4 раза и
потому просит «принять меры». В постановлении записали: «Поставить в
известность райком РКП». Однако райкомовец напротив пункта о Макдональде
поставил синим карандашом резолюцию: «Причины уважительные. Предложено в
случае совершенной невозможности быть в строительной ячейке пойти в
химзаводскую». Имелось, очевидно, ввиду, что место или работы, или жительства
Макдональда слишком далеко отстоит от места сборов строительной ячейки, и
непосещение собраний происходит в силу именно этой, уважительной, причины…184
Следующее собрание стройячейки состоялось 8 октября 1923 г.
Председательствует колонист Андерсон, секретарствует Дамберг. По первому
вопросу (проработка резолюций XII съезда) было решено
разбирать резолюции не на собраниях, а «на национальных кружках». Имеется
загадочная приписка на полях протокола: «Тов. Козяйкин объяснил, что
американцы отказались, ввиду этого они знакомятся на кружковых занятиях в
райкоме РКП, в секциях». Очевидно, имелось ввиду, что иностранцам не хотелось
словоблудить на отвлеченные темы, вроде московских резолюций, которые уже
давно всем набили оскомину, притом дважды — и на кружках, и на собраниях.
Отсюда — срыв первого вопроса повестки дня. Райкомовец, тем не менее, ставит
в протоколе гневную отметку красным карандашом: «На какие такие кружки?
циркуляр райкома № 48 должен быть выполнен».
Далее обратились к поведению колониста Макдональда, о чем,
впрочем, говорили еще на прошлом собрании. Присутствующих возмущало
непосещение Макдональдом партсобраний. В результате «постановили
соблюдать самую строгую дисциплину в отношении посещения собраний и уплаты
членских взносов». Макдональду пришлось объясняться. Из протокола: «Тов.
Козяйкин указывает, что члены ячейки соблюдали дисциплину и посещали
собрания ячейки как партийный день и каждый товарищ должен быть свободен.
Макдональд, например, пропустил 4 собрания. Макдональд указывает, что не
присутствовал на тех собраниях, о которых не знал. В первое время ячейка
собиралась в старой мастерской и два раза ходил и никого не застал и т. д. Тов.
Козяйкин также указывает, чтобы уплатил аккуратно членские взносы и в
случае невозможности — указать причину».
Никаких замечаний райкомовцев пункт о Макдональде не встретил.
Чего нельзя сказать о склоке между колонистом Карениусом и рабочими, о
которой на собрании говорил Нельсон: «Тов. Карениус и рабочие никак не могут
сжиться вместе и постоянно происходят недоразумения. Карениус обвиняет
Техническое бюро и часто сам Карениус185 виноват.
Если есть более подходящий — заменить». На полях стоит сразу две резолюции
— одна вопрошающая, другая — отвечающая. Первая, написанная красным
карандашом: «Не понятно, узнать, в чем дело и указать, чтобы понятнее
записывали». И своеобразный, весьма, к сожалению, маловразумительный, ответ,
нацарапанный простым карандашом: «Вопрос был поднят Нельсоном лично для
Дамберга, а последний включил в протокол». Что могло означать только одно:
вопрос о склоке попал в протокол нечаянно.186
Волнения на химзаводе. — Осенью 1923 г.
заволновался химзавод: заработная плата Управлением АИКа выдавалась
несвоевременно, о чем читаем в протоколе общего собрания рабочих и служащих
химзавода от 16 октября. Бурные эмоции у присутствующих вызвал доклад
Завкома Боброва.187 Из протокола: «В заключении тов.
Бобров коснулся того инициатива (слово, очевидно, перепутано, правильно — «инцидента»,
— авт.), который произошел на заводе 13 сего октября, а именно об оставлении
несколькими рабочими до срока работы якобы из-за несвоевременной выплаты им
Управлением заработка. Причем указал, что Управлением аванс за сентябрь
месяц к 25 числу не выдавался за отсутствием средств».
На защиту забастовавших рабочих встал некто Фомин: «Говорит, что
тов. Бобров нас обвиняет в недисциплинированности, тогда как следует
обвинять АИК в невыполнении колдоговора. АИК нам, рабочим, не выдавала
аванса не потому, что у него не было средств, а потому что это им выгодно, а
нас винят и тащат в ГУП лишь за требование своих прав».
Пришлось объясняться весьма видному партфункционеру Черных. Он
ссылался на объективные условия, которые по стране были повсеместны: «Подробно
говорит о нашем экономическом положении вообще и в частности АИК. Затем
указывает на то, что членам Союза необходимо всегда держаться своей линии,
направленной на поддержку нашего рабоче-крестьянского государства и на
выполнение тех задач, которые диктует центр. Далее тов. Черных указал на то
материальное положение, в котором находятся рабочие других каменно-угольных
районов».
И тут — забавная частность. Оказывается, непосредственным
толчком к забастовке послужили… профсоюзы, которые именно в момент
невыплаты зарплаты затребовали от рабочих профсоюзные членские взносы, что
выясняется из выступления некоего Чащина: «Они стали требовать уплаты
заработка лишь потому, что профсоюз вывесил объявление о внесении членских
взносов». «Они» — это рабочие…
Войти в положение АИК и всемерно поддержать колонию предлагает
Гульбе: «Указывает на то, что нам не следует забывать того плохого
экономического положения, в котором находится наша республика и того, что
пролетарии других стран все время живут под гнетом буржуазии и нуждаются в
нашей помощи. Далее указывает, что АИК не могла выдать аванс ввиду
отсутствия средств, о чем рудком знал и доводил до сведения всех членов
Союза через делегатские собрания, где принимал во внимание жизнь рабочих в
других районах, постановлено в тяжелый момент АИК поддержать. И в силу этого
те рабочие, которые оставили до срока работу, явно поступили неправильно,
тем более, что они действовали помимо нашей профорганизации. По этому
вопросу нам на данном собрании необходимо внести свое постановление,
осуждающее действие этих товарищей».
Некто Родин фиксирует в своем выступлении очевидный диссонанс
между ублаготворенным докладом завкома и фактическим положением дел на
химзаводе, который стоит на грани забастовки: «Говорит, что из доклада
завкома видна удовлетворительная работа, тогда как случай 13 октября говорит
обратное. Именно тот случай показывает на отсутствие тесной связи у завкома
с массой. Далее тов. Родин говорит, что АИК, не выплачивая вовремя аванс, не
гнался за какой-то выгодой, а просто сам без средств сидел, о чем было
доведено до сведения профорганизаций».
Райкомовец Тихомиров ограничивается набором общих фраз, и не
указывает на виновников забастовки: рабочие, как известно, в СССР неправы
быть не могут, АИК (поскольку предприятие государственное) — тоже, профсоюзы
и партия — «школа коммунизма», и против них воевать негоже. Из протокола: «Тихомиров
указывает на то, что Рудком ВСГ, где сидят там избранные товарищи, причину
невыплаты АИК во время аванса выяснил и выяснял вообще задержку зарплаты.
Следовательно, наши представители принимали меры к своевременной выплате
АИК заработка, но последний в данном месяце оказался в финансовом
затруднении и выполнить колдоговор не мог. Но поскольку АИК предприятие
государственное, постольку мы, рабочие, должны с этим считаться и не один
сознательный рабочий уходить бы до срока с работы не позволил, при тех
обстоятельствах, которые мы имеем налицо, да тем паче делать это без ведома
профорганизаций. И, следовательно, сделавшие это должны быть нашим
собранием осуждены».
В общем, — рабочая масса в целом (так называемый рабочий класс)
виновата быть не может, однако ее «несознательные представители» должны
отвечать. Что касается «авангарда» — т. е. партии и профсоюзов, то они, как и
жена Цезаря — «вне подозрений». Тему продолжает профсоюзник Тимощенко:188
«Тимощенко подробно разъясняет о тех мерах, которые
принимал рудком ВСГ к своевременной выплате АИК как аванса, так и заработка,
и разъясняет материальное положение рабочих в других районах и заявляет,
что в здешнем районе задолженности совсем нет и делать такие выступления и
тем более неорганизованные и без ведома профорганизаций — тем рабочим,
которые это сделали, непростительно. Этим самым они нарушили профдисциплину
и должны быть нами осуждены».
Заканчиваются прения призывом некоего Морозова «заклеймить
позором бросивших 13-го сего октября работу до срока, как нарушающих
профдисциплину, а завкому поручить принимать в будущем предупредительные
меры».
В результате постановили «признать работу завкома
удовлетворительной», но «отметить нерешительные действия завкома в момент
неорганизованного забастовочного выступления части рабочих», сами же
выступления — «осудить самым решительным образом». «Мы, — говорится в
постановлении, — должны всегда помнить тяжелое положение нашей республики
и ту борьбу, которую мы ведем на нашем хоз. фронте за мировую революцию
пролетариата, истекающего сейчас кровью в борьбе с буржуазией. Будем
помнить, что в дисциплине наша сила и победа в борьбе с мировой буржуазией».
В общем, в забастовках на химзаводе оказалась виновата «мировая буржуазия».
На том собрание и закончилось. Председательствовал на нем Тимощенко,
секретарствовал Чухманов.189
Однако если на многолюдных партсобраниях вину «валили» на
несознательную часть рабочих, то на узких собраниях хозяйственников
виновницей называли администрацию АИКа. Именно это следует из протокола
собрания коммунистов-хозяйственников и администраторов, созванного
райкомом РКП 28 октября 1923 г. Присутствовало 19 человек. На собрании был
заслушан доклад секретаря райкома Черных «По вопросу о наблюдающемся
отрыве части хозяйственников от рабочей массы». Имелись ввиду аиковские
хозяйственники. Из доклада Черных: «Тов. Черных говорит, что поставить этот
вопрос на собрании хозяйственников-коммунистов райком был вынужден рядом
фактов, свидетельствующих об отрыве хозяйственников от рабочей массы.
Указывает на химзаводские события в связи с выступлением массы рабочих по
поводу выдачи зарплаты, где большая часть вины ложится на администрацию
АИКа, далее на постоянную неувязку с переправой, отражающейся на здоровье
рабочих, факты грубого отношения к рабочим, отсутствие стремления со
стороны хозяйственников прислушиваться к голосу рабочих и т. п. В области
улучшения быта рабочих именно хозяйственники должны и могли бы кое-что
сделать, но пока что мы наблюдали полное равнодушие их к вопросам быта.
Хозяйственники спокойно проходят мимо ряда фактов, грубо нарушающих
завоеванные права рабочих, фактов, вызывающих вполне обоснованное,
справедливое недовольство со стороны масс… Быть хозяйственником это не
только управлять хозяйством, поднимать хозяйство, но проводить известную
партийную линию в своей повседневной работе, ту линию, которую продиктовали
партийные съезды. Партийный комитет и бюро ячеек должны будут смотреть за
поведением хозяйственников. Все факты, свидетельствующие об отрыве, должны
быть зафиксированы. Хозяйственники, повернувшиеся спиной от рабочей массы,
должны быть самым решительным образом повернуты к ним лицом».190
В общем, — ни одного конкретного факта, и лишь общие слова о
нехороших хозяйственниках. Во главе которых стоит Рутгерс, так что именно
его «нужно повернуть лицом к массам». Сигнал «ату» прозвучал. А забастовка
была лишь поводом. Отныне за «хозяином» — глаз да глаз…
Ненависть к хозяйственникам, разжигаемая райкомом, — и, прежде
всего, к хозяйственникам аиковским, — еще не перекинулась на колонистскую
массу в целом. Поэтому рядовых колонистов пока еще привечают. И даже
принимают в партию с почетом на общерайонных партсобраниях. Перед
октябрьскими торжествами 5 ноября 1923 г. состоялось районное собрание
Кемеровской организации РКП. Присутствовало 136 коммунистов и 44 беспартийных.
Председательствовал Гульбе, секретарствовал Авдеев.191 Заслушивали дела колонистов о вступлении в РКП. Утвердили
постановление химзавода о принятии колонистки Анны Новак192 в партию, то же самое попытались сделать в отношении колониста
Фрица Ласмана, но некто Крумин подал заявление об отводе Ласмана, и дело
отложили до выяснения, какой именно компромат на Ласмана имеется у Крумина.
Членами РКП утвердили Пугара193 и Франца Диоси.194
Неделю спустя, 12 ноября 1923 г., на общем собрании хозяйственной
ячейки приняли в партию колониста Валентина Арнольда,195 а также из кандидатов в члены партии перевели колониста
Джекобса.196
Секретарша Рутгерса. — Иногда важные
доклады о деятельности АИК поручались секретарю Рутгерса — Бронке
Вениаминовне Корнблит. Один из них был прочитан на общем делегатском
собрании Кемрудника 18 ноября 1923 г. Корнблит выступала как представитель
Управления АИК. Председательствовал на собрании Богданович,197 секретарствовал Фальковский. Из протокола: «Доклад тов.
Корнблит о перспективах производства АИК на новый 1924 производственный год.
Тов. Корнблит говорит, что положение и развивающиеся события в Германии
отражаются также и на экономической жизни СССР, что повлияло также и на
развитие усиления производства АИК, т. к. составленные производственные
программы и операционные сметы АИК на 1924 производственный год Госпланом
сокращены и урезаны. Сокращение программы добычи угля произведено по всем
угольным районам СССР. Программа добычи АИК в 1924 производственном году
утверждена госпланом 12.000.000 пудов угля, из этого количества должно пойти на
снабжение желдорог 5.000.000 пудов и на выжег 4.000.000 пудов кокса. Смета расходов
госпланом утверждена в сумме 1.600.000 руб. Кроме того, госпланом отпускается
АИК ссуда в сумме 350.000 руб. на оборудование и техническое усовершенствование.
На оплату рабочих сметой предусмотрена ставка 1-го разряда в 7 р. 50 коп.,
средняя зарплата 25.37. Повышение зарплаты возможно будет только при большой
производительности рабочего. На расходы по налоговым операциям госпланом
утверждено 21% всей суммы сметы, на что испрашивалось 25%. Стоимость угля для
АИК исчислена 11 коп. и кокса 39 коп., госпланом решено организовать комиссию
для обследования положения предприятий и производства АИК. Представитель
Госплана тов. Кржижановский поддерживал задачи АИК, указывая, что АИК имеет
важное экономическое и политическое значение для СССР».
Затем последовали вопросы, — впрочем, немногочисленные. Корнблит
ответила, что «химический завод предполагается пустить 1 февраля 1924 года, в
успешной достройке химзавода встречаются затруднения в получении
необходимых материалов» и — что «сокращаться будут менее производительные
рабочие».
Однако мы уже знаем, что планы Рутгерса по сокращению «непроизводительных»
рабочих будут в корне пресечены. Сокращаться под давлением профсоюзов и
партии будут не ленивые, а — те, у кого имелось собственное хозяйство (коровы,
лошади) и, стало быть, самые работоспособные.
После ответов на вопросы — прения. Их открыл профсоюзник
Тимощенко, который выступил с критикой АИКа: «Тов. Тимощенко указывает на
неэкономическое расходование средств, приводит ряд фактов допущения АИК
оплаты больших перевыработок, которые ни с физической, ни с технической
точек зрения выполнены быть не могут, но все же управление АИК за этим не
следит. Тов. Тимощенко обращает на эту сторону серьезное внимание АИК в
дальнейшем».
Ни одного доброго слова в адрес АИК не сказано и следующим
выступающим, неким Плетневым: «Указывает, что Управлению следовало бы
учесть рынок возможности широкого сбыта своей продукции, но не делать такие
скачки нанимать, а затем сокращать рабочую силу, ненормальность такого
явления приводит рабочих в волнение».
Плетнева поддержал Единцев, который «высказывается в том же духе».
На этом прения закончились и заключительное слово предоставили
опять же Б. Корнблит: «В заключительном слове тов. Корнблит отвечает тов.
Тимощенко, что вопрос о нормах не должен быть обсуждаем на общих собраниях.
Отвечая тов. Плетневу, тов. Корнблит говорит, что находясь в Кемерово, трудно
учесть рынок сбыта при таком положении, которое существует в СССР. В
отношении прибытия американцев, то колония предусматривает и каждое
прибытие связывается с рассчетом потребностей АИК».
Доклад Корнблит постановили «принять к сведению». Однако
аиковская тема на этом не исчерпывалась. Собравшимся предстояло еще
выслушать сообщение рудкома ВСГ, представляемого Тимощенкой. Он
возвращается к урокам забастовки 13 октября: «Вопрос по создавшемуся
конфликту на химзаводе 13 октября. В результате обнаружились
подстрекательства со стороны делегатов, из которых один постановлением
президиума рудкома исключен из членов Союза ВСГ как сознательно нарушивший
профдисциплину. В общем, работа Союза за летний период ослабела. Достигнута
договоренность с Управлением АИК о нормальной выдаче зарплаты рабочим».
Далее Тимощенко критиковал главного директора АИКа Рутгерса,
который «не облегчил правомочиями» некую организацию, скрывающуюся за
аббревиатурой МРКК, а также не разрешил какой-то загадочный вопрос «с
динамитом», поскольку 2предъявляемые требования Управлению АИК» со стороны
охраны труда выполнены всего на 15%, из чего, конечно, следовало — что Рутгерс
не охраняет жизнь рабочих и воюет с таинственной МРКК. По докладу Тимощенко
приняли постановление, приписывающее в связи с предстоящим сокращением
штатов «принять меры к установлению нормальных норм выработки и оплаты
труда и более осторожно подходить к сокращению штата», что выглядело как
вмешательство в прерогативы Рутгерса.198
Пафос. — В общем, положение в АИКе было
незавидное, и действительность резко контрастировала с пафосом газетных
строк и пропагандистской оболочкой АИКа. Впрочем, — пафос был на повестке
дня. Вот протокол общего собрания Строительной ячейки, куда входит Рутгерс и
его секретарша Корнблит. Протокол датирован 19 ноября 1923 г. Слушали вопрос о
положении в Германии. Постановление по этому вопросу — песнь о революции: «Заслушав
доклад о событиях в Германии, общее собрание строительной комячейки шлет
свой искренний пролетарский привет германскому пролетариату, ведущему
борьбу с убийцами пролетариата, судьба германского пролетариата есть
судьба наша и если требуется наша помощь, на первый же призыв мы откликнемся
как один. Рабочий и крестьянин Германии, держи крепче винтовку в руках, дабы
убийца не мог нанести тебе удар из-за угла, в нужный момент мы будем с Вами».199
|
|
|
Горы
угля, все верно, но ценой
скольких
катастроф и скольких
жизней...
|
Более приближенным к реалиям выглядело собрание стройячейки 26
ноября 1923 г. С отчетом выступал колонист Катер.200 Докладывал
на английском языке. Переводил Дамберг. Итак, зав. строительным отделом АИКа
Катер сообщил: «Наша Автономная Индустриальная колония ставит себе задачу
помочь советской России. Дальше тов. Катер указывает, что строительному
отделу дан годовой бюджет 175 тысяч, следовательно, нам необходимо штат
урезать до 25%, при настоящем же штате мы пролетим, т. е. нам не хватит той суммы,
которая дана на строительный отдел. Далее докладчик указывает, что работу
надо начинать с 9 часов утра в зимний сезон и рабочий день 7 1/2 часов, а летом
перевести на 8 час. рабочий день. Наша цель — поднятие промышленности и
каждый рабочий должен быть заинтересован в этом отношении».
Далее — игра в вопросы и ответы.
МАКДОНАЛЬД: Какой успех дорожной работы?
ДОКЛАДЧИК: Как приехал, был болен и потому затрудняется ответить,
но приводит пример, что есть «наряды», которые нельзя разобрать, сейчас же он
завел «Книгу нарядов» и таким образом он всю работу будет записывать. Дальше
докладчик указывает на замеченные им неправильности.
ЗОНТИКОВ: Производственная программа на 1924 год.
ДОКЛАДЧИК: Смета окончательно еще не утверждена, в будущую среду
будет выяснено, также выяснится о топливе, который приносит большой
перерасход АИК.
ВАЛДЕН: Какой тип домов самый подходящий и удобный?
ДОКЛАДЧИК: Самый удобный дом с воздушным пространством внутри
стен.
СОРОКИН: О бесхозяйственности.
ДОКЛАДЧИК: Таких случаев наблюдается много, но он думает эту
бесхозяйственность ликвидировать через свои низшие аппараты.
ПРАВДИН: Хватает ли инструмента.
ДОКЛАДЧИК: Недостаточно даже самых необходимых инструментов.
ВАЛДЕН: Нельзя ли мастеровых рабочих перевести в помещение.
ДОКЛАДЧИК: Если бы было помещение, можно было бы проделать,
заготовить материал, а весной складывать, но нет помещений и поэтому нельзя.
ЗОНТИКОВ: Почему изменен план алтайских домов.
ДОКЛАДЧИК: Алтайские дома одноэтажные, а мы хотим строить
двухэтажные дома, поэтому план постройки алтайских домов изменился.
ВОПРОС: Каких рабочих будут сокращать.
ДОКЛАДЧИК: Тех рабочих, которые мало приносят пользы.
ВОПРОС: Будут ли оплачивать за свой инструмент.
ДОКЛАДЧИК: Ему не приходилось сталкиваться с таким вопросом и
поэтому он затрудняется ответить.
ЗОНТИКОВ: Почему из алтайских бараков нет некоторых бревен.
ДОКЛАДЧИК: Ему пришлось выяснить, что некоторые бревна были
выброшены за негодностью.
ПРАВДИН: Есть ли инструмент в складах?
ДОКЛАДЧИК: Ему пришлось выяснить: некоторая часть инструмента
есть, даже некоторые американские инструменты.
В прениях первым выступил Казанцев — с критикой Катера: «При
разборке бараков замечалось халатное отношение к работе и ряд других
вопросов, на которые необходимо обратить внимание заведующему и только
тогда заведующий справится с теми задачами, которые возложены на него и его
окружающих подчиненных».
Некто Сорокин также считает, что колонист Катер замечен в
бесхозяйственности: «Отмечает, что в период вступления тов. Катера
замечается большая безхозяйственность, как, например, печные работы:
рабочих посылают, а материал не представляют, т. е. не туда посылают, куда
посланы рабочие. Еще необходимо отметить один случай безхозяйственности,
который ему пришлось наблюдать при резке стекла, после чего оказалось два
ящика битого стекла, которое никуда не годится».
Некто Валдин считает, что дома, которые предлагает строить Катер
на американский лад, едва ли будут стоить дороже, чем русские: «Указал, что он
не согласен, что бревенчатый дом гораздо дешевле обойдется, чем такие, как
указывает т. Катер».
Завершаются прения выступлением Казанцева: «Казанцев указывает,
что ему хотелось ответить Сорокину: верно, была ненормальность, но сейчас
этот вопрос урегулирован. В отношении печников, то на новых работах теперь
мы ставим истопниц, так что когда печники приходят, то материал уже
приготовлен и тепло».
В заключительном слове колонист Катер соглашается с тем, что
действительно руководство, т. е. он сам — бесхозяйственно, и быть может это
его желание «признать ошибки» в конце концов подвигло собрание признать его
работу удовлетворительной, в чем при желании, конечно, можно узреть явное
противоречие. Из протокола: «В заключительном слове докладчик указал, что
все выступавшие товарищи указывали на бесхозяйственность. Верно это
замечалось и, можно сказать, страдала работа, потому что все было старое, а вы
знаете, что из старого материала едва ли можно что построить. Тут указали,
что заведующий много сидел и разрабатывал планы, что в действительности
верно».201
Долголетне «строительную деятельность» АИКа связывали с
архитектурой Ван-Лохема.202 Что, конечно, тоже важно
и на самом деле имело место. Однако строительные будни АИКа, как выясняется
сегодня, были далеки от архитектурных изысков, а выражались в отсутствии
инструмента, гнилом строительном материале, а потому строились — бараки,
бараки, бараки…
Впрочем, трудно сказать, имела ли роль Ван-Лохема такое же
значение для колонистов, как сегодня для исследователей его деятельности в
Голландии. Достоверно одно: никогда не живший в Сибири архитектор, мало
знакомый с ее суровыми зимами, строил дома вполне добротные по голландским
меркам. Колонисты же и особенно русские рабочие быстро приспосабливали их к
привычному типу сибирского, причем советского жилья, так что «архитектурно»
задуманные дома обрастали «тамбурами», «стайками» и множеством утепляющих
приспособлений. Но участие Ван-Лохема в строительстве АИК — это звучало. И —
звучит…
<< Назад Далее>>
|
