Наши гости

Нам пишут...

Библиография

Историческая публицистика

М . Кушникова , В . Тогулев .

КРАСНАЯ ГОРКА :

очерки  истории « американской» Коммуны в Щегловске , провинциальных нравов , быта и психологии 1920-1930- х гг .

( документальная версия ).

Глава первая.

КРАСНЫЕ РЕЛИКВИИ КРАСНОЙ ГОРКИ

АИК «Кузбасс» и духовный климат щегловской провинции

в 1922-1923 гг.

Страница 22 из 25

Кто виноват? — По прочтении акта создается впечатление, что во всем виноват Рутгерс. Однако в акте не указано, что финансовый кризис поразил уже всю страну и невыплаты заработка рабочим — явление повсеместное и, стало быть, от Рутгерса не зависящее. Поступления средств из Москвы и от потребителей аиковской продукции задерживались, так что в разрухе и развале куда большая вина Кремля. Если бы в состав комиссии включили Рутгерса или его заместителя (любого), ситуация представлялась бы не такой нелицеприятной для Правления АИК. Увы, в состав комиссий, расследующих конфликты в АИК, колонисты приглашались не всегда. Но в тех случаях, когда приглашались, неблагоприятные, на первый взгляд, для колонии факты «вывертывались» таким образом, что Рутгерс оказывался не при чем. Через месяц после указанных рабочих волнений произошла крупная неприятность — при вытаскивании парома на берег крепко ушибло двух или трех рабочих (об этом мы уже писали подробно в других местах книги, но используя иные документы). Тогда ведь тоже была создана комиссия и был составлен акт. Под актом стоят подписи горного смотрителя АИК (подпись неразборчива), инспектора труда Благодатского, заместителя главного директора АИК А. Дамберга и колониста А. Фагерлунда, который отвечал за работы по вытаскиванию парома на берег. Аиковское представительство в комиссии налицо. И, соответственно, выводы — благоприятные для колонии. Все свалили на некачественность советской продукции, а, в частности, на бракованную сталь, используемую в особых крюках, при помощи которых вытаскивали паром на берег. Иными словами, в ЧП не оказался виновен никто. Рутгерсу удалось в очередной раз «отвертеться». В акте по этому случаю сказано: «1923 года ноября 14 дня в 2 часа дня инспектору Охраны Труда Кемеровского района т. Благодатскому было сообщено рудничной милицией о несчастном случае, происшедшем на пароме, находящемся в ведении управления АИК. Благодатский сообщил о происшествии Горному Смотрителю АИК инженеру Курбатову на предмет совместного осмотра места происшествия несчастного случая и выяснения на месте обстоятельств, его сопровождающих. Предварительно, с целью получить ясность представления о размере происшествия, т.т. Благодатский и Курбатов посетили больницу химзавода, где уже находилось двое пострадавших на пароме, один с переломом, а другой с ушибом правой ноги».

Далее следуют технические детали происшествия. Для наглядности составители акта снабдили таковой эскизами. В деле мы этих эскизов не обнаружили, зато встречали эскизы сломанного крюка и общий план-чертеж перетаскивания парома совершенно в другом архивном деле того же фонда, о чем писали выше. Очевидно, когда-то единое дело о происшествии на пароме, в 1949 г. (когда комплектовался фонд) разбили на маленькие партии документов и подшили к разным папкам. Поэтому акт о несчастном случае оказался в деле с «актами», а райкомовскую переписку по поводу ЧП прикололи к папке с перепиской райкома с самыми различными инстанциями. В общем, сталинские инструкции комплектования фондов выявили все свое несовершенство, отчего сегодня страдает и исследователь, и читатель. Из акта: «После выяснения в общих чертах обстоятельств происшествия, т.т. Благодатский и Курбатов направились к месту происшествия несчастного случая — на остров, находящийся на р. Томи, вблизи г. Щегловска. К началу осмотра сюда же прибыли зам. главного директора т. Дамберг, милиционер химзавода т. Сергушкин и заведующий работами на пароме т. Фагерланд».

Ныне остров, поминаемый в акте, служит местом отдыха горожан. Здесь размещается городской пляж. О том, что когда-то здесь переломило рабочему ноги, а злосчастный паром неоднократно служил источником неприятностей, причем на нем когда-то погибло около 30 человек, сегодня никто уже не помнит. Между тем, это место явно считали злополучным. Из акта: «Осмотром на месте установлено: 1) Несчастный случай произошел при вытаскивании парома на остров для зимовки. 2) Вытаскивался паром при помощи (см. эскиз 1): а) основного каната, соединенного с мертвяком и посредством системы двух блоков с паромом; б) рабочего каната, проходившего через систему 2-х блоков, через направляющий ролик и через блок к вспомогательному канату к лебедке; в) вспомогательного каната, закрепленного на самом пароме в 2-х местах. В хвосте и в правой стороне. Назначение вспомогательного каната было дать возможность сообщить движение парому и надлежащее направление; г) лебедки, укрепленной на левом борту парома. При вращении лебедки рабочий канат, навиваясь на вал лебедки, вызвал сокращение расстояния между блоками в упомянутой в пункте 2 системе двух блоков, а, следовательно, вызывал наступательное движение парома. Несчастный случай произошел именно во время работы лебедки. Канат натянулся, передал часть нагрузки на блок вспомогательного каната, и блочный крюк не выдержал, лопнул (см. эскиз 2) и движением каната, работавшим на лебедке, были причинены уже указанные ушибы».

В общем, остров оказался несчастливым местом и долго таковым слыл. И даже сегодня как-то становится не по себе, оттого что там разбит городской пляж, а рядом — увеселительные аттракционы в городском саду. Впрочем, разве не существует по сей день в Новокузнецке танцплощадка в Саду Аллюминщиков, разбитая на месте старого городского кладбища, и разве не построили рядом со снесенным кладбищем в Кемерове баню? В общем, в «несчастливых местах» увеселения, по нашему убеждению, неуместны.

Из акта: «При осмотре лопнувшего крюка внутри крюка в свежем изломе обнаружена значительная пустота, образовавшаяся, очевидно, в момент отливки крюка, которая должна была понизить сопротивление крюка разрыву и в то же время совершенно не могла быть замечена. Палуба парома оказалась загруженной стальными канатами, стеснявшими беспрепятственное движение людей. Заграждений около лебедки на случай обрыва каната или другой аварии устроено не было. К сему акту прилагаются: эскиз № 1 парома с нанесением расположения канатов и блоков, эскиз № 2 разорвавшейся части блочного крюка».

На акте оказалась приписка колониста Фагерлунда. В ней оспариваются некоторые положения акта: «Последняя часть параграфа № 2 (акта), гласящая, что вспомогательный канат лопнул и ушиб работавших на лебедке, неправильна, т.к. лопнул не канат, а клюк; что ушибленные не могли работать на лебеде в момент несчастного случая, доказывается тем обстоятельством, что один из них после ушиба оказался на расстоянии 11 футов от лебедки, а другой на расстоянии 20 футов; если бы они работали на лебедке в этот момент, они бы оказались вблизи самой лебедки». Фагерлунда также возмутил тот параграф акта, в котором указывалось, что лица, вытаскивающие паром из реки, были стеснены в передвижениях из-за захламленности территории. «В действительности, — пишет Фагерлунд, — люди могли беспрепятственно двигаться на палубе парома, ибо лежавшие там канаты были свернуты и не мешали свободному передвижению рабочих».⁹¹⁸

Все процитированные выше акты имели свои неприглядные стороны. Смещение Малаховского с должности, как мы помним, сопровождалось скандалом, так мог ли он надеяться, что при ревизии документации, которой он ведал, райкомовцы не найдут зацепки. Акт о чуть не состоявшейся забастовке на химзаводе тоже не мог порадовать, хотя бы управление АИК. То же самое — в случае с вытаскиванием парома из реки: пришлось объясняться не только Фагерлунду, но и заместителю Рутгерса Дамбергу. И лишь в случаях, когда ревизия не вызывалась скандалом, все проходило гладко. Например, как 13 ноября 1923 г., когда уполномоченный МОПРа Авдеев передавал дела вновь назначенному уполномоченному Евгению Вдовину. Нет скандала — и акт составляется полюбовно. Из акта: «Принято денежных квитанций, выданных Кемеровским ЦРК за №№ 937 878, 933, 872, 853, 724, 453 на сумму 42 руб. 43 коп. золотом (сорок два рубля сорок три копейки) и совзнаков 8382 рубля (восемь тысяч триста восемьдесят два руля), циркуляры №№ 54, 309, выписки заседания райкома РКП за № 39».⁹¹⁹

Ревизия райкома. — Гладко проходили ревизии райкома. А как же иначе? Ворон ворону глаз не выклюнет. Городок маленький, и если не хочешь поссориться с секретарем райкома, волей-неволей подпишешь любой акт. В ревизионную комиссию входили Канифатов, Бобров и Райнес. Председателем был Канифатов. Как выглядели акты ревизии? До нас дошел один, датированный 20 октября 1923 г. Из акта следовало, что никто в райкоме не воровал и все соблюдали внешние приличия: «1923 года октября 13 дня мы, нижеподписавшиеся члены ревизионной комиссии Кемеровского районного комитета Российской Коммунистической партии большевиков в составе председателя комиссии т. Канифатова, членов т. Боброва и т. Райнес произвели ревизию кассы райкома и работу отделов, причем обнаружено следующее: на остатке к 28 февраля 1923 г. ревизионная комиссия старого состава указала 8102 руб. 28 коп., фактически же надо признать 9102 руб. 28 коп. Примерно: приход 12058 р. 64 коп., расход 2956 руб. 36 коп., остаток 9102 руб. 28 коп. По кассовой книге на остатке правильно 9102 р. 28 коп. В марте заприходовано лишних 11 руб. 31 коп., на которые нет оправдательных документов на приходе. Зав. общим отделом т. Богомолов объясняет это тем, что счетовод т. Сырелтщиков списал в расход более фактического расходования и что по обнаружению мною, Богомоловым, этой ошибки излишне выведенная сумма заприходована и излишне заприходовано на 11 руб. 31 коп. В марте при приходе в одном из параграфов вместо 51 руб. 96 коп. заприходовано только 51 руб., недостает 96 коп. В апреле в одном из параграфов вместо фактического расхода 58 руб. 25 коп. по кассовой книге выведено только 58 руб. В остатке на 1 июня вместо 662 руб. 42 коп. значится 661 руб. 42 коп., недостает одного рубля. Ревизионная комиссия считает все эти недостатки и упущения технической ошибкой».

Суммы поступлений и расходования в райкоме были невелики. Сравним их хотя бы с актом ревизии местного отделения МОПРа. В МОПРе — более 8 тысяч рублей совзнаками, в райкоме — 9 тысяч в остатке, приходы же (очевидно, за год или со дня предыдущей ревизии) — 12 тысяч рублей. Но что такое МОПР по сравнению с райкомом партии? В общем, денежной организацией райком никак не являлся, хотя своей политикой — и часто в ущерб делу — вмешивался в направление финансовых потоков АИК, ослабляя финансовую мощь колонии. Ведь, как известно, и комар иногда досаждает льву. Из акта: «Ревизионная комиссия нашла все оправдательные документы как прихода, так и расхода в надлежащем порядке: в папке подшиты и за номерами. Ревизионная комиссия, проверяя требовательные ведомости на выдачу жалованья сотрудникам райкома, нашла: в марте месяце т. Федякину было переплачено 117 руб. 78 коп., которые остались за ним невысчитанными и которые он еще не внес до сих пор. Тов. Черданцеву в марте месяце было переплачено 38 руб. 81 коп., каковые им не внесены ко дню обнаружения. В апреле месяце т. Фомину было переплачено 79 руб. 61 коп., которые не были им возвращены после рассчета. В апреле месяце т. Иванов-Ивахно было переплачено 109 руб. 12 коп., которые остались за ним не высчитанными при последующих расплатах. Ревизионная комиссия предложила зав. общим отделом эту ненормальность устранить, затребовав с них эту сумму или разрешить это с секретарем райкома. Тов. Богомолов заявил, что со всех них было затребовано официально (что подтвердилось фактической справкой) об уплате ими задолженности, но ввиду их минимального оклада требуемую сумму они внести не могли. К 14 октября эта ненормальность была устранена и списана в счет 100% надбавки их оклада».

Стало быть, райком практиковал различные надбавки к зарплатам сотрудников, и таковые носили разовый характер. Сотрудники обязывались расплатиться, но не расплачивались по полгода, в чем был свой резон: в стране — инфляция, деньги обесцениваются, и, стало быть, рассчитываться осенью за мартовские грехи — более чем выгодно. Из акта: «В ходе работы ревизионная комиссия также обнаружила, что в некоторых месяцах поздно были получены справки из губкома после получения денег и даже после первого числа следующего месяца, например: ставки за январь получены 21 февраля 1923 г., входящий № 413, февраль — 27 февраля, № 434, март — 10 апреля, № 694, апрель — 19 мая. № 851, июнь — 6 июля, № 1025, сентябрь — 11 октября, еще не были получены. Эта несвоевременная присылка вносит хаос в бухгалтерию, которой приходится из-за этого писать несколько ведомостей и запутывает отчетность. Деньги имеются — сотрудники просят аванс, не имея ставок, иногда приходится переплачивать, особенно техническим работникам, получающим небольшую ставку, с ответработниками этого не наблюдается. Все выдачи аванса по заявлению т. Богомолова выдаются с разрешения секретаря райкома, что подтверждает и секретарь. Заключение: ревизионная комиссия считает в общем и целом счетно-финансовую отчетность удовлетворительной, но со своей стороны полагает, что работать одному зав. общим отделом т. Богомолову трудно и не лишне иметь еще опытного технического счетовода, в крайнем случае дать т. Богомолову временно-опытного счетовода для ознакомления его подробно с бухгалтерией, т.к. он с таковой мало знаком».

Весьма примечательно, что ставки в условиях инфляции увеличиваются, и в райкоме создался механизм «переплат» под предлогом, что из-за несвоевременной подачи из Томска сведений о размере ставок не всегда возможно угадать, сколько именно нужно доплатить в данном месяце по сравнению с предыдущим. В условиях, когда цены увеличивались чуть не каждый день, райкомовцы не терялись и получали деньги вовремя с прибавкой, сведения о которой до Кемерова еще не дошли! Ни на одном хозяйственном предприятии такую систему выдачи зарплаты не посчитали бы законной. Но в райкоме — все свои, не враги же сами себе, и о своих маленьких «огрехах» никто за стенами райкома распространяться не будет. Далее в акте рассказывается о ревизии общего отдела райкома: «В общем и целом работа отдела удовлетворительна, но в работе замечены следующие недостатки и упущения: Поступающая корреспонденция и переписка поступает иногда прямо в общий отдел, на входящий журнал, иногда прямо секретарю, из-за этого получается следующая ненормальность: общий отдел не знает, куда и кому бумага сдана на исполнение, или она регистрируется после исполнения. Пример: отношение губкома № 8252 от 30 августа исполнено 7 сентября, а во входящем журнале зарегистрировано 17 сентября 1923 г. В исходящей и входящей книгах не все бумаги отмечены, куда сданы».

Почему так волнуются ревизоры по поводу несвоевременной регистрации входящей корреспонденции? Но ведь добрая половина бумаг, находящихся в производстве райкома, имела гриф «Секретно», «Совершенно секретно», «Конфиденциально» и т.д. Даже если таковых грифов на бумагах не было, все равно они считались секретными, как, например, протоколы партсобраний низовых ячеек. И дабы враг или американский империалист не узнал о щегловских секретах, ситуацию довели до абсурда, требуя фиксации каждого «секрета» в особой книге под особыми номерами именно в день получения такового. Из акта: «В разносной книге — тоже (непорядок). Пример: от 14 августа № 211 сдан без расписки, № 250/с губкому — тоже. В исходящей книге №№ 1651-52-53-54-56-57-58-59 записаны два раза, № 1655 в одном пропущен, в другом есть. Дела и журнал секретных бумаг в порядке, в папках и подшиты. Регистрацию всех секретных бумаг и переписки ведет зав. общим отделом т. Богомолов лично. Секретные циркуляры и протоколы президиума находятся в информационном подотделе, секретная переписка частного характера находится у зав. общим отделом и хранится в особом ящике общего деревянного шкафа. Разборная папка (копии отношений) не в порядке, они не подписаны. Записи в книги (исходящий, входящий и разносной) сделаны разными почерками, потому что менялись журналисты или даже и теперь это практикуется самим зав. общим отделом. Заключение: Ревизионная комиссия считает, что все эти недостатки легко устранимы, но для этого нужно разграничить работу между сотрудниками, иметь опытного и постоянного журналиста».

Какая, казалось бы, разница, какими почерками заполняется журнал входящих бумаг? Не может же новый журналист подделывать записи под почерк старого журналиста? В чем суть претензии? В том, чтобы не увольнять журналистов и держать их постоянно в райкоме? А если журналист умрет? Что — новому журналисту до скончания дней своих писать не своим почерком? Бюрократия, как могла, изощрялась выдумывании новых «бумажных» правил. Из акта: «Ревизионная комиссия заинтересовалась временем прохождения бумаг из губкома, ячеек и Щегловска. Выяснилось следующее: из губкома от 7 до 20 дней (пример: циркуляр № 130-129 послан из губкома 31 августа, получены 13 сентября, отношение № 8261 от 28 августа — получено 13 сентября). Из ячеек: от одного до 4-х дней (пример: протокол № 3 строительной ячейки от 3 сентября, получен 7 сентября, входящий номер 1434). Из Щегловска идет от 3 до 7 дней (пример: приказ Щегловского увоенкомата № 175 получен от 28 августа исход. № 2543, получен 5 сентября, входящий номер 1420)».

Из Томска в Кемерово почта идет до 20 дней! А из Щегловска, что на противоположном берегу г. Кемерова, — до 7 дней! Тогда как из Томска в иных случаях можно получить информацию за полдня (курсирует поезд до Топок), а из Щегловска на пароме или при помощи лодочной переправы можно доставить письмо за два часа. Тогдашняя бюрократия поражает нас, сегодняшних, не только массой удивительно бессмысленных установлений и указаний, но и своей неразворотливостью.

Далее ревизионная комиссия высказала свои замечания о работе агитационно-пропагандистского, женского, организационного и информационного отделов, а также кассы взаимопомощи: «По агитпропотделу — дела по номенклатуре губкома не заведены, все дела находятся в порядке и не подшиты, много циркуляров, исполненных 23 года, оказались в архиве агитотдела. Партбиблиотека разбита по десятичной системе и выдача производилась по карточкам, но за последнее время, начиная с июля месяца, заведенная система стала нарушаться, выдача книг стала производиться не по карточкам, а по отдельным бумажным распискам. Вновь поступающая литература, начиная с июля месяца, в каталоги не занесена и не разбита по десятичной системе, накладные на литературу имеются. Зам. завагитотделом т. Канифатов объясняет нарушение системы в библиотеке тем, что зав. агитотделом с 15 июня 1923 г. по 10 июля работал один в отделе, потом 10 июля зав. агитотделом и его помощник выехали на курсы в г. Омск, и пробыли там до 30 августа, в это время в агитотделе были товарищи, не знакомые с постановкой библиотеки, которые выдачу книг стали производить по распискам. По женотделу — дела по номенклатуре губкома не заведены, циркуляры и распоряжения не имеют определенного дела и находятся совместно с разной перепиской, некоторые бумажки 22 года находятся совместно с делами, не имеют своего архива, по исполнению циркуляры и другие бумажки отметки не имеют. Объяснение: завженотделом технически малограмотна и с канцелярской работой не знакома, и в отделе находится всего один человек, который ведет всю организационную и техническую работу».

Из процитированного выше ясно, почему архивы 1922-1923 гг. по сю пору находятся отнюдь не в блестящем состоянии. И хотя в 1949 году Кемеровский обком ВКП (б) сортировал и подшивал райкомовские бумаги по-новому, разброд в бумагах, заведенный самими райкомовцами в 1922-23 гг., преодолеть не удалось. По сю пору исследователи гадают, почему делопроизводство разных отделов райкома оказывается порою подшито в одних папках, причем бумаги разных лет иногда перемешаны. Далее в акте сказано: «Информационные (отдел) — дела по номенклатуре губкома заведены, находятся в порядке в папках и подшиты, нет книг по номенклатуре: книга учетов циркуляров укомов и райкомов (форма № 5), книга учета поступающих газет и журналов (форма № 8), секретные дела (циркуляры и протоколы президиума губкома) находятся в общем деревянном шкафу, а не в каком-либо отдельном, и содержатся в порядке в папках, подшиты. Ревизионная комиссия уверена в том, что информационный подотдел не в далеком будущем исправит имеющиеся недостатки, если информатор т. Малаховский будет работать и дальше на этой работе, т.к. с марта месяца в информационном подотделе уже работает третий товарищ, что в будущем недопустимо в интересах дела. Касса взаимопомощи — все дела в порядке — в папках и подшиты, выдача и прием денег производится по квитанциям. Ведет отчетность зав. общим отделом т. Богомолов, счет с райкомом РКП ведется в книге счетов райкома со всеми остальными лицами и учреждениями по особой ведомости. Отчетность денежная нами не проверена. До передачи дел комиссии нового состава, т.е. до конца мая 1923 года никаких дел заведено не было».⁹²⁰

Создается впечатление, что партийная бюрократия перещеголяла знаменитую императорскую. Для того, чтобы получить даже несколько листочков бумаги, в райкоме требовалась специальная расписка. Некий секретарь Якушин 2 января 1923 г. выдает расписку на получение двух карандашей и десять листочков бумаги «для ведения дела строительной комячейке». На обороте сей расписки поминаются 15 табуреток и электропроводка. Табуретки — не кресла, однако и для их получения или изготовления требовалось приложить немало усилий».⁹²¹

А вот расписка И. Канифатова (одного из составителей процитированного выше акта): «Тов. Богомолов! Дайте тов. Вафину, нашему инструктору, бумаги и карандаш». Внизу — нацарапано самим Вафиным 3 января 1923 г.: «Получено 10 листов бумаги и 1 штука карандаша».⁹²²

2 января дает расписку секретарь химзаводской ячейки В. Федякин: «Для ячейки химзавода получил бумаги 6 листов». На обороте Федякинской расписки — автограф еще одного секретаря, некоего Колокольцева из деревни Кемеровой: «Даю расписку в полученьи чернила и 1 карандашов, бумаги 20 листов, получил СЕКЛИТАРЬ (т.е. секретарь, — авт.) ячейки Колокольцев».⁹²³

Расписка секретаря ячейки Полякова от 3 января 1923 г.: «Расписка в том, что получил десять листов бумаги для канцелярии горной ячейки».⁹²⁴

Расписка секретаря комячейки рудника имени 25 Октября: «16 листов бумаги, карандаши и два пера получил».⁹²⁵

Расписка инструктора В. Истлентьева от 8 февраля 1923 г.: «Получил от тов. Богомолова 12 листов бумаги для (далее неразборчиво, — авт.) … 1 карандаш».⁹²⁶

Похоже, что канцелярские принадлежности были в большом дефиците. Из сметы на необходимые материалы для Мазуровской комячейки за январь-март 1923 г. узнаем, что коммунарам требовалось 50 листов бумаги, две упаковки порошковых чернил, 2 карандаша, 6 перьев и одна «Азбука коммунизма». Более ничего для работы ячейки за целый квартал не потребовалось.⁹²⁷

У райкома не только ячейки, но и комсомол «клянчили» именно канцтовары. Никакой помощи от райкома не требовалось, за исключением набора профессиональной секретарши-машинистки. Письмо замсекретаря райкома РКСМ в райком РКП: «Райком РКСМ просит выдать карандаш 1 (один) для райкома РКСМ».⁹²⁸

Подумать только — из-за одного карандаша — целое письмо! Или — ради получения 5 листков бумаги портить один листок для письма-требования! Но для чего нужна была ячейкам или райкому бумага? Отчасти для того, чтобы писать малополезные письма. Вот одно из таких, помеченное 4 января 1923 г.: «Кемеровский райком РКП настоящим сообщает (увоенкомату, — авт.), что тов. Артамонов на Кемруднике никаких должностей не занимает, а состоит в полном распоряжении уполномоченного Томгуботдела ГПУ по Щегловскому уезду».⁹²⁹

Писать отношение только для того, чтобы сообщить, что такой-то имярек не состоит на службе в организациях, не имеющих никакого отношения к райкому, — это и называлось буднями райкома. Сохранились сметы, из коих узнаем, сколько райкомом тратилось за один только месяц столь дефицитных канцпринадлежностей, которые изводились для производства вала бумаг, похожих на вышепроцитированное письмо. Подобная смета, например, была послана 5 января в губком при особой сопроводительной бумаге: «При сем препровождается смета месячного расхода канцелярских принадлежностей и пособий. Кемеровский райкомРКП просит высылать регулярно ежемесячно указанное количество в смете, как канцелярских принадлежностей, а также и пособий. Кроме того, желательно получить книги и бланки отчетности для разнообразного ведения отчетов, а за отсутствием таковых в губкоме, необходимо выслать хотя бы формы нужных отчетов и положение ведения таковых».⁹³⁰

Далее идет смета, приложенная к письму. В ней указаны ежемесячные потребности райкома РКП райкома РКСМ и одиннадцати комячеек в бумаге, карандашах, перьях и прочих принадлежностях, в которых в пору более всего разбираться не секретарям райкомов, а секретарям-машинисткам. Итак, нужды райкома были таковы:

Смета выглядит забавно. Что значит, — прислать из Томска полбутылки чернил? Или — полбанки клею для райкома РКП и полбанки для комячеек. Как поделить полбанки на одиннадцать ячеек? На смете имеется приписка: «Расход райкома РКП взят из расчета на каждого сотрудника ежедневно по одному листу, на размножение копий протоколов заседаний Президиума и общих собраний по райкомам и укомам, Губкомам и Сиббюро 26 листов. На райком РКСМ взято лишь из рассчета на каждого сотрудника всего по три листа ежедневно. Для одиннадцати ячеек взято из рассчета всего лишь по 10 листов на месяц. Перья взяты из рассчета по 2 штуки на каждого сотрудника ежемесячно. Карандашей из рассчета по 1 штуке на сотрудника. Все остальные принадлежности взяты из рассчета прошедших месяцев».⁹³¹

Итак, «производительность» сотрудника райкома — один лист в день. Выглядит необременительно. Работа не пыльная, но и не слишком канцелярская. Одним словом — руководящая. Чем выше чин — тем более прельстительными казались создаваемые для чиновника условия работы. Вот, например, мы помним, что на начало 1923 г. в райкоме был остаток средств около 8 тысяч рублей, всего же поступлений (похоже, что за целый предыдущий год) было 12 тысяч. Для сравнения приведем такой пример. В январе 1923 г. Кемерово посетил инструктор ЦК РКП (б) Егоров вместе с представителем губкома Калиновским. Сколько командировочных было выдано Егорову — неизвестно. Однако для сопровождающего его Калиновского губком выделил 30 тысяч рублей (что в четыре раза превышало райкомовскую наличность). Указанная сумма была переправлена для использования ее Калиновским на счет Кемеровского райкома. Можно представить себе, сколько зависти вызвало в райкоме обеспечение Калиновского, которого секретарь райкома вполне оправданно мог считать себе ровней. Следует письмо в губком от 6 января 1923 г., в котором ответсекретарь райкома вместе с заведующим общим отделом Богомоловым инструктора ЦК не критикуют (боже упаси!) за вольготную по тогдашним меркам жизнь, однако изумляются, зачем нужно было выделять Калиновскому такую большую сумму: «Кемеровский райком РКП сообщает, что согласно телеграммы, посланной Вам инструктором ЦК тов. Егоровым № 2083 тов. Калиновский отправлен обратно в Ваше распоряжение, а потому сумма 30000 рублей, указанная в Вашем отношении № 7431, на счету райкома РКП не считать. Кроме того, необходимо уведомить, что тов. Калиновский прибыл в Кемеровский райком РКП с инструктором ЦК Егоровым и вряд ли им произведены путевые расходы. Об изложенном просьба сообщить».⁹³²

В общем, цифра в 30000 рублей райкомовцев ошеломила. Ячейки и комсомольцы выпрашивают у райкома каждый листик бумаги, а тут — расходы со многими нулями. Что должен был подумать о «верхах» секретарь райкома РКМ, который 10 января 1923 г. вымаливает у райкома РКП (б) очередное маленькое «подаяние»: «Кемеровский райком (РКСМ) просит выдать для нужд райкома и ячеек 20 листов бумаги писчей».⁹³³

Или — что должен был подумать о «жирующих» инструкторах ЦК (куда такие деньги, если не на женщин и не на вино?) секретарь хозяйственной комячейки Бархатов, который 12 января 1923 г. выпрашивает у райкома 13 листов писчей бумаги, а ему выдают только шесть?⁹³⁴

Однако зависть нужно было уметь держать при себе. Потому что от губкома зависело многое. Например, — личное благополучие каждого партчиновника. Вот, например, 3 января 1923 г. президиум кемеровского райкома РКП (б) постановил «поручить орготделу (т. Канифатову) просить губком утвердить его назначение, если губкомом не может быть дана соответствующая кандидатура на эту работу». И, стало быть, в воле губкома — утверждать Канифатова или отказать ему, а неутвержденный в должности чувствует себя неуютно. Так что на инструкторов ЦК можно было только злиться, но помалкивать…⁹³⁵

Бумажные души. — Бюрократия разводилась не из блажи, а по велению губкома. Например, ежемесячно два раза полагалось присылать в губком отчеты о движении бумаг в Кемеровском райкоме. Такие отчеты занимали всего несколько строчек. Вот отчет за 1-15 января 1923 г.: «За отчетный период поступило и зарегистрировано по входящему журналу 1046, из них циркуляров 7, телеграмм 3. Исполнено и зарегистрировано по исходящему 95 бумаг, из них разослано циркуляров по всем ячейкам 3».⁹³⁶

В общем, райкомовцы снедаемы бумажной круговертью. У каждого дела есть свои герои. У бумажного, естественно, тоже есть. Сохранился список таковых, датированный первой половиной января 1923 г. Итак, — личный состав кемеровского райкома:

Общий отдел

Ответсекретарь ЧЕРНЫХ Всеволод Алексеевич

Зав. общим отделом БОГОМОЛОВ Федор Борисович

Счетовод СЫРЕЛЬЩИКОВ Сергей Васильевич

Журналистка ТИПИКИНА Антонина Евдокимовна

Машинистка МИХАЙЛОВА Ольга Александровна

Почтальон ПЕТРОВ

Организационный отдел

Зав. орготделом КАНИФАТОВ Иван Кульмич

Инструктор-организатор ИСТЛЕНТЬЕВ Владимир Степановиич

Зав. учетно-стат. подотд. ТЕРЕХИН Дмитрий Дмитриевич

Статистик-информатор ЧЕРДАНЦЕВ Николай Михайлович

Агитационно-пропагандистский отдел

Зав. агитотделом ГЛАЗКОВ Михаил Прокопьевич

Инструктор по нацмен ВАФИН Сулейм

Зав. отделом работниц ЧЕРЕМНЫХ А. П.

Ячейки

Ответсекретарь строительной ЯКУШИН Михаил Федорович

Ответсекретарь хозяйственной БАРХАТОВ Василий Иванович

Ответсекретарь горной ячейки ПОЛЯКОВ Сергей Ефимович

Ответсекретарь американо-

финской комячейки ТИККА Арви

Ответсекретарь химзаводской

комячейки КОВАЛЕВ Семен Никифорович

Райком РКСМ

Ответсекретарь МАЗУНИН Степан Иванович

Член президиума ШЕКУРИН Петр Васильевич

Политпросвет ЖИГАЕВ Сергей Евдокимович

Ассистент инспектора труда КИНСФАТОР Владимир Яковлевич

Секретарь кемеровской

комсомольской организации ЧЕРЕМНЫХ Татьяна Васильевич

Секретарь химзаводской

комсомольской ячейки КИНСФАТОР Владимир Яковлевич

Отнюдь не все перечисленные выше руководители считались ответработниками. Таковых было всего пять: Черных, Богомолов, Канифатов, Глазков и Черемных.⁹³⁷

Среди райкомовцев некоторые имели схожие фамилии. Поэтому, изучая документы, важно было не спутать Черных с Черемных, а Канифатова с Кинсфатором.

Представленный выше список, конечно, неполный. Райкому подчинялось 11 комячеек, а не 5, как указано в списке. Возможно, часть секретарей ячеек входила в состав райкома, а часть такой чести не удостоилась. Может, виной всему — неповоротливость и леность секретарей ячеек или их непонятливость и неспособность к бумажному творчеству. Например, секретарь химзаводской ячейки Ковалев в течение чуть не двух месяцев не мог сообразить, почему собрания его ячейки посещает колонист Баарс. Он полагал, что тот ходит «просто так», как гость. Оказывается, все было проще: Баарс с позволения райкома перевелся в ячейку Ковалева из какой-то другой, о чем сам Ковалев даже не подозревал. Казалось бы, — мелочь. Но из-за нее в райкоме поднялся переполох, и секретарю райкома Черных пришлось лично объясняться перед губкомом. «Буза» из-за ерунды. Однако Баарсу — не позавидуешь. Впрочем, за него пришлось отдуваться Черных, который 15 января шлет в губком оправдательное письмо: «Настоящим орготдел кемеровского райкома РКП сообщает на Ваш № 525 от 26 декабря причины непосещения т. Баарсом партсобраний, лично им указанных: был или на техническом совещании, или на собрании техсекции. Потом был больной. Были такие случаи: заходил в завком и спрашивал: будет партсобрание? Отвечали: нет, и удовлетворялся этим. Причем о причинах своих непосещений не уведомлял секретаря. На вопрос: а знаете ли Вы, т. Баарс, что Вы не состоите в списках ячейки химзавода? Ответил: нет, я думал, что секретарю ячейки известно о моем переводе, а сам я не узнавал у него. Заявление секретаря ячейки т. Ковалева: т. Баарс был раза два у нас на собрании комячейки, приходил еще несколько раз, но уже поздно, к концу собрания, и я думал, что он посещает не как член нашей комячейки, а просто так. По наведенным справкам у секретаря хозяйственно-строительной ячейки, к которой тов. Баарс прикреплен в конце ноября, собрания посещал аккуратно».⁹³⁸

Раздувать дело из-за того, что американец не разобрался в тонкостях местного партийного учета — стоило ли? Из объяснений секретаря райкома Черных выходит, что виновен Баарс, хотя профессиональная обязанность секретаря ячейки Ковалева и заключалась именно в том, чтобы быть в курсе различных мелких деталей партийного быта. Но Ковалева, похоже, райкомовцы привечают особо. Иначе не ходатайствовали бы перед губкомом «выдать тов. Ковалеву в счет райкома РКП причитающееся ему жалование за истекший декабрь месяц 1922 года», о чем узнаем из особой бумаги от 17 января 1923 г. А раз привечают Ковалева, — выставляют на посмешище Баарса. Пусть уж лучше будет виновен иностранец, чем «свой в доску» Семен Никифорович Ковалев.⁹³⁹

Тем более, что Ковалева решили наградить особой путевкой в Томский терапевтический институт, для излечения «остатков паралича левостороннего лицевого нерва». В 1923 г. такой награды в райкоме удостаивался только казначей Василий Николаевич Шумиков,⁹⁴⁰ который лечился от малокровия и неврастении.⁹⁴¹

Маленькие досье. — На каждого райкомовца, конечно, имелось хотя бы маленькое досье в виде анкеты. Анкетные данные сегодня доступны. Приводим их ниже в том порядке, в каком они указаны в документе.

ЧЕРНЫХ Всеволод Алексеевич, партстаж с 1917 г., секретарь райкома РКП, состоит в должности с 1 ноября 1922 г., занимался подпольной работой, образование двухклассное специальное.

КАНИФАТОВ Иван Кузьмич, партстаж с 1919 г., заворготделом райкома, состоит на службе с 1 декабря 1922 г., социальное положение рабочий, образование сельское.

ГЛАЗКОВ Михаил Прокопьевич, партстаж с 1920 г., состоит в должности с 1 декабря 1922 г., социальное положение служащий, образование среднее.

БОГОМОЛОВ Федор Борисович, партстаж с 1921 г., зав. общим отделом райкома, состоит на службе с 24 ноября 1922 г., соцположение крестьянин, образование двухклассное.

ЧЕРЕМНЫХ Анна Петровна, партстаж с 1920 г., зав. отделом работниц, в должности с 1 сентября 1922 г., социальное положение крестьянка, малограмотная.

ТЕРЕХИН Дмитрий Дмитриевич, партстаж с 1920 г., зав. учетным подотделом, в должности с 1 февраля 1922 г., социальное положение рабочий, образование сельское.

ИСТЛЕНТЬЕВ Владимир Степанович, партстаж с 1919 г., инструктор-организатор, в должности с 27 ноября 1922 г., социальное положение рабочий, образование сельское.

ВАФИН Сулейм, партстаж с 1920 г., инструктор по нацменьшинствам, в должности с 29 марта 1922 г., социальное положение рабочий, образование сельское.

СЫРЕЛЬЩИКОВ Сергей Васильевич, беспартийный, счетовод, в должности с 4 декабря 1922 г., социальное положение служащий, окончил уездное училище.

МИХАЙЛОВА Ольга Александровна, беспартийная, машинистка, в должности с 4 декабря 1922 г., социальное положение служащая, окончила 4 класса гимназии.

ТИПИКИНА Антонина Евдокимовна, беспартийная, журналистка, в должности с 15 декабря 1922 г., социальное положение служащая, образование общенародное училище.

ЧЕРДАНЦЕВ Николай Михайлович, член РКСМ, Статист-информатор, в должности с 1 июля 1922 г., социальное положение ученик, образование сельское.

ПЕТРОВ Алексей Петрович, беспартийный, рассыльный, в должности с 15 октября 1922 г., социальное положение рабочий, малограмотный.

МАЗУНИН Степан Иванович, партстаж с 1919 г., секретарь райкома РКСМ, в должности с 19 ноября 1922 г., социальное положение рабочий, окончил два класса гимназии.

ШЕКУРИН Петр Васильевич, партстаж с 1921 г., заворготделом райкома РКСМ, в должности с 1 июля 1922 г., соцположение учащийся, окончил 6 классов коммерческого училища.

ЖИГАЕВ Сергей Евдокимович, кандидат партии с 1922 г., зав. политпросветительским отделом райкома РКСМ, в должности с 1 августа 1922 г., соцположение рабочий, образование сельское.

ЯИМУТДИНОВ, член РКСМ, секретарь татарской организации РКСМ, в должности с 1923 г., социальное положение рабочий, образование сельское.

КИНСФАТОР Владимир Яковлевич, член РКСМ, ассистент инспектора труда, в должности с 1 декабря 1922 г., социальное положение служащий, окончил 5 классов гимназии.

БЕЛОВ Иван Романович,⁹⁴² беспартийный, секретарь химзаводской ячейки РКСМ, в должности с 1923 г., соцположение рабочий, образование сельская школа.

ЧЕРЕМНЫХ Татьяна Владимировна, беспартийная, секретарь кемеровской организации РКСМ, в должности с 20 января 1923 г., соцположение интеллигентка, образование низшее.

ПОЛЯКОВ Сергей Ефимович, партстаж с 1917 г., секретарь горной комячейки, в должности с 18 октября 1922 г., социальное положение рабочий, самоучка.

ЯКУШИН Михаил Федорович, партстаж с 1920 г., секретарь строительной ячейки, в должности с 15 октября 1922 г., социальное положение рабочий, окончил 2 класса (какого именно учебного заведения — неизвестно).

БАРХАТОВ Василий Иванович, партстаж с 1919 г., секретарь хозячейки, в должности с 18 декабря 1922 г., социальное положение крестьянин, образование сельское.

ТИККА Арви, партстаж с 1920 г., секретарь американской ячейки, в должности с 6 апреля 1922 г., социальное положение рабочий, окончил реальное (училище?).

Приведенный выше список наталкивает на размышления. Едва ли не самой грамотной в райкоме оказалась машинистка. Секретарь же райкома Черных имел образование, с которым до революции в приличный дом не пускали. Изумляет также, что некую Т. В. Черемных записали в интеллигентки, тогда как у нее — «низшее образование». Удивляться, впрочем, не стоит: слово интеллигент — чуть ли не ругательное и уже не ассоциируется с получением высшего образования.

Под досье напечатано примечание, из коего следует, что вакантных должностей в райкоме РКП две (пом. зав. отделом и инструктор), в райкоме же РКСМ не хватает машинистки. Едва ли не самым старым членом райкомовской «номенклатуры» оказался американец Тикка (финского происхождения). Стало быть, остальные — летуны, прыгают с одного места работы на другое. На что колонисты — непоседы и легко меняют места жительства, но до русских партийных «летунов», как оказалось, им было далеко.⁹⁴³

Деньги, деньги… — С победой революции в России психология человека не очень сильно изменилась. Потребуется по крайней мере десятилетие, чтобы образовался новый вид человека — «хомо советикус». Стимулом к работе и поступкам людским по-прежнему были — а впоследствии оставались — деньги. Особенно были падки до денег коммунисты. Мы уже приводили документы, из коих явствовало, что райкомовцы производили надбавки к своим зарплатам еще до того, как губком их утверждал. Все разговоры велись о «разрядах» и «ставках» (не случайно таковые в списках райкомовцев не забывают указывать). Вопрос был настолько животрепещущим, что вызывал оживленную переписку. 20 января райкомовцы запрашивают губком, к какому разряду (и соответственно, к какой ставке) приписать кемеровских партбоссов: «На Ваш № 7863 от 30 декабря сообщается, что группы ответработников для кемеровского райкома РКП остаются неясными, а именно к 13 разряду отнесены члены президиумов укомов и райкомов, неясно, к какому разряду отнести остальных ответработников? К 12 разряду причислены секретари ячеек, имеющих до 300 человек — не ясно, к какому разряду отнести ячейки Кемрудника 80-25 человек? Просьба дать разъяснения на заданные два вопроса».⁹⁴⁴

Таким образом, райкомовцы волнуются по поводу своих зарплат еще до официальных разъяснений губернского центра. На бессеребренников они не походили. Можно только представить, сколько треволнений пережила в январе 1923 г. райкомовка Типикина, надумавшая уволиться и сильно переживавшая, получит ли она невыплаченный заработок по новым ставкам, или — по тем, которые существовали на момент начисления: «Настоящим сообщается, — писал ответсекретарь райкома в губком 20 января 1923 г., — что сотрудница Кемеровского райкома РКП Типикина Антонина Евдокимовна в должности журналистки в декабре по 5-му разряду и в январе по 6-му с 20 сего года по ее желанию увольняется со службы. Содержание за декабрь ей уплочено по ноябрьским ставкам, а потому просьба уплатить разницу содержания по декабрьской ставке и за январь месяц по 20-е января включительно с удержанием стоимости продуктов 1 пуда муки и 3 фунта мяса. Разницу за декабрь и 20 дней января жалованья запишите в расход в наш счет».⁹⁴⁵

Оказывается, время учило считать деньги как никогда. При царе деньги были в чести, но такого страшного дефицита и падения производства, как в первые годы советской власти, и представить было нельзя. Когда в дефиците даже обычная бумага — волей-неволей будешь трястись за каждую кровную копейку…

Расписка с неразборчивой подписью от 24 января 1923 г.: «Получил на райком писчей бумаги 15 листов».⁹⁴⁶

Еще одна расписка с неразборчивой подписью: «Двадцать листов бумаги и один карандаш получил».⁹⁴⁷

Расписка — на официальном письме-просьбе из райкома РКСМ, которая касается тех же «копеечных» дел: «Райком РКСМ просит выдать двадцать (20) листов белой бумаги в счет сметы райкома для снабжения ячеек в районе и один карандаш».⁹⁴⁸

В условиях, когда каждый листочек бумаги — на вес золота, райкомовцы пристально следят друг за другом, не живет ли кто лучше, чем все остальные, и не пользуется ли служебным положением, дабы где-нибудь что-нибудь присвоить. Зависть порождала подозрительность. Так, в райкоме стало известно, что секретарь Черных, будучи на пленуме в Томске, еще осенью 1922 г., отхватил там несколько полушубков и шапок. Рядовые райкомовцы о количестве и стоимости таковых не знали (а вдруг да присвоил лично себе что-либо?). Поэтому зам. секретаря Канифатов 24 января 1923 г. шлет в губком просьбу уточнить, сколько же шапок и полушубков досталось Черных. Хотя, казалось бы, проще спросить об этом у самого Черных. Но — хотелось, очень хотелось райкомовцам перепроверить, честен ли их вожак и чист ли на руку. Так родилось письмо в губком: «Кемеровский райком РКП просит сообщить количество полушубков и шапок, выданных Вами секретарю Кемеровского райкома РКП т. Черных во время пленума губкома в ноябре месяце, а также необходимо сообщить и стоимость этих предметов».⁹⁴⁹

Жулье. — О том, что в Кемерове почти неприкрыто воровали, мы уже писали. В книге «Кемерово и Сталинск: панорама провинциального быта в архивных хрониках 1920-1930-х гг.» мы сообщали, что с производства тащили даже целые ванны, которые прекрасно могли подойти для засолки капусты. Так что нет ничего удивительного, что секретаря райкома Черных подозревают в присвоении шапок и полушубков. Воровали даже газеты: судя по письму зав. агитотделом райкома РКП в губком от 15 января 1923 г., где-то в дороге пропадали посланные из редакций в Кемерово номера газет. Очевидно, жулики работали либо в редакциях, либо на месте, в Кемерове: нельзя же исключить возможность существования читающих воров. Среди похитителей могли быть и поклонники газеты «Правда» (в условиях дефицита на бумагу, она прекрасно могла служить оберточной бумагой или для других нужд). Из райкома сообщали: «На Ваш № 7479 от 21 декабря Кемеровский райком РКП сообщает — непосредственно из редакции получаются газеты: центральные — Правда, Известия, Беднота, сибирские — Советская Сибирь, Кузбасс и один номер Красного Знамени, те и другие приходят пачками, через большие промежутки, бывает потеря отдельных номеров. Через губком получается «Правда», «Советская Сибирь», «Беднота» и «Красное Знамя», довольно аккуратно, без потери номеров. В дальнейшем с февраля месяца с.г. все газеты желательно выписывать непосредственно из редакций: Правда, Экономическая Жизнь, Беднота в одном экземпляре, и Советскую Сибирь в 10 экз., за исключением Красного Знамени, которое желательно получать через губком в количестве 12 экземпляров».⁹⁵⁰

На все ячейки райкома (их было 11) и на всех коммунистов рудника и химзавода — 10 экземпляров «Советской Сибири» и 12 — «Красного Знамени», и по одной (!) центральной газете. Либо коммунисты были неграмотны, либо популярностью советские газеты явно не пользовались. Впрочем, — отчего бы им таковой пользоваться, если что ни номер — то какая-нибудь агиткампания, которая идет вразрез с интересами простых работяг. Например, кампания по навязыванию облигаций. В тот же январь 1923 г. в ходу была другая кампания, к которой тоже готовились, в том числе через газеты. Жители деревень агитировали создавать особый семенной фонд. Подумать только — в самую середину зимы партия решает запасаться семенами! Оно, конечно, понятно: весной нужно сеять, и РКП (б) боится, как бы семенные «излишки», у кого-нибудь чудом сохранившиеся, крестьяне не пустили бы в пищу или не сгноили бы в ответ на «обдираловскую» налоговую практику. И вот через газеты и через нижестоящие райкомы начинается «кампания». Кемеровский райком, конечно, не исключение. Из райкома в исполбюро ячеек шлют циркулярное письмо от 26 января 1923 г.: «Кемеровский райком РКП при сем препровождает циркуляр губкома от 9 января, № 11, и предлагает начать вести по нему подготовительную кампанию посредством агитации за необходимость создания семенного фонда, создания комиссии и т.д. В свою очередь Вам предлагается обсудить этот циркуляр на исполбюро, внести по нему определенное решение, как, по вашему, целесообразнее проводить эту кампанию, с чего начать и даже нужно высказать свой взгляд: нужно ли вообще проводить такую кампанию. После разбора на исполбюро вынести на общее партсобрание ячейки, где также продебатировать его. О всех ваших решениях и работе по этому циркуляру предлагается сообщить немедленно. По советской линии эта кампания будет тоже проводиться, о чем у нас будет соглашение с Щегловским укомом, а также о всех дополнительных циркулярах и материалах по этому вопросу сообщим немедленно по получении. Примечания: Особое внимание этому циркуляру должны уделить ячейки: дер. Кемерово, Б. Промышленка, Красный Яр, и Кожзавод (дер. Осиновка). Всем ответработникам, прикрепленным к этим ячейкам, предлагается уделить этому циркуляру особое внимание и приложить все усилия к его осуществлению».⁹⁵¹

Заметим, что в письме предлагается «продебатировать» циркуляр из Томска, как будто бы речь шла просто о рекомендации, а не обязательности и неуклонном выполнении. Очевидно, в райкоме понимали, что нищее население уже не в состоянии выдерживать поборы властей, и «кампанию» может проигнорировать. Да что население, — даже представителей районной власти никак не назовешь зажиточными, а про деревенскую голь и говорить нечего. Советские и партийные конторы в районе явно не походили на кремлевские кабинеты, поэтому нужды крестьян в райкоме все же понимали. Да и как их не понимать, скажем, командиру 13-й роты ЧОН, который 31 января 1923 г. выпрашивает в особом письме у райкома несколько листочков копировальной бумаги, так что местные власти по крайней мере в 1923 году явно не «шиковали». «Усматривая и обнаруживая недостаток в канцелярских принадлежностях, — пишет чоновец, — как то копировальной бумаги, ЧОН обращается к вам с просьбой отпустить последней 30 листов. ЧОН надеется на шефское благосклонное внимание по отношению его просьбы».⁹⁵²

На просьбе чоновца райкомовец Канифатов проставил резолюцию: «Выдать, если таковая имеется у нас». И — на обороте расписка самого чоновца: «Получил бумаги копировальной пять листов и белой канцелярской 24 листа».

А вот записка ответсекретаря райкома комсомола от 1 февраля 1923 г.: «Райком просит отпустить десять листов бумаги для канцелярии райкома». И — на обороте: «Получил десять бумаги».⁹⁵³

<< Назад    Далее>>

 Страница 22 из 25

[ 01 ][ 02 ][ 03 ][ 04 ][ 05 ][ 06 ][ 07 ][ 08 ][ 09 ][ 10 ][ 11 ][ 12 ]

[ 13 ][ 14 ][ 15 ][ 16 ][ 17 ][ 18 ][ 19 ][ 20 ][ 21 ][ 22 ][ 23 ][ 24 ][ 25 ]

Наши гости

Нам пишут...

Библиография

Историческая публицистика