КРАСНАЯ ГОРКА : очерки истории « американской» Коммуны в Щегловске , провинциальных нравов , быта и психологии 1920-1930- х гг .

Будни «пламенных революционеров ». — В общем, органы РКП, к каковым относились и комфракции, «касались» всех и вся. Автономная колония не была исключением. Руководитель комфракции рудкома ВСГ Тимощенко указывал Рутгерсу или его секретарю Бронке Корнблит на непорядки с той же непосредственностью, с какой партия вообще вмешивалась в дела общественников или хозяйственников. Профессия Тимощенко — указывать и направлять. Указывать, конечно, на недостатки других. 1 октября он «достает» Бронку Корнблит письмом о щегловских татарах. Живут они хуже скота, в чем виновна, конечно, именно пламенная революционерка Корнблит — считает Тимощенко. «Несмотря на неоднократные замечания со стороны рудкома и отдельных работников, — выговаривает он Корнблит, — чтобы было проявлено Управлением АИК больше заботы к рабочим татарам, однако до настоящего времени этот вопрос совершенно не разрешен и в действительности приходится еще раз констатировать факт, что они в большинстве своем живут не как рабочие люди, а как рабочий скот, например, в бараках № 174-172, несмотря на тесноту квартир, с чем они еще мирятся, заметно полное невнимание к их оборудованию».

Тимощенко подробно описывает, как плохо живется под носом у Корнблит советским татарам. Их освободила от национального гнета революция и Ленин, а безжалостная Бронка Корнблит загнала их в грязные халупы, как это могло быть только при царе да при капиталистах. Тимощенко перечисляет все мало-мальские детали татарского советского быта:

- Почти в каждой квартире есть выбитые стекла и рамы одинарные.

- Двери сделаны из тонких тесниц и имеют большие щели.

- Полы неровные, плахи шатаются, имеются большие щели, из-под полу дует.

- Стены, засыпанные опилками, имеют щели, опилки осели, в наружные стены продувает, а перегородки являются хорошими гнездами для тараканов и других насекомых.

- Вокруг бараков валяются разные отбросы, грязнота.

- В бараке № 172 кладовых для хранения продуктов внутри барака нет и от тепла продукты портятся и дают зловоние.

- В бараке № 174 в подготовке к ремонту только все взломано и работу плотники прекратили.

- Много семейных татар ютятся в балаганах на одной и полуторных саженях по целому семейству.

Так был устроен быт советских татар. Впрочем, многое в письме Тимощенки удивляет. Например, отбросы перед бараками. Он жалуется, что татарские фекалии никто не убирает. Но почему татары не отвели для отправления нужд определенное одно место, а испражнялись где попало? Или — щели в дверях и стенах. Коли они живут скученно, то почему бы не сложиться и не отремонтировать хотя бы дверь, или — вставить разбитые окна (кем разбитые?). Возможно, Корнблит отдавала себе отчет, что сколько бы не улучшать татарский быт — все равно стекла побьют, за дверьми следить не будут, вшей не вытравят. Потому что потомственные татары привыкли жить в степи («в балаганах», как выразился Тимощенко) и рабочий быт, в который их насильственно ввергли, — не для них. Согнанные в города, они гибли там, не приспособленные к работе в шахте или на химзаводе. Сменится немало поколений, прежде чем татары «обрусеют», и даже забудут свой родной язык. «Все это, вместе взятое, — продолжает Тимощенко, — вызывает справедливое негодование и антагонизм, так как ютящиеся там исключительно горняки и работники, в некоторых случаях не хуже занимающих приличные квартиры и имеющих к себе больше внимания. Я считаю, необходимо с Вашей стороны принять самые строгие меры к устранению этих недочетов». ¹⁴⁰⁹

Ну что могла сделать Корнблит? Взять лопату и пойти разгребать фекалии под татарскими бараками? Или созвать субботник с участием других пламенных революционеров и толкнуть зажигательную речь о необходимости борьбы с загрязнением города Щегловска? Но она не могла изменить психологию щегловчан, гадивших прямо перед окнами своих бараков.

У Рутгерса и Корнблит были куда более важные заботы, чем смотреть, под чьим окном сливает помои щегловский обыватель. Рушились первоначальные планы о превращении Щегловска в индустриальный центр усилиями колонистов. Все оказалось не так просто, как представлялось в 1922 году. Так что — не до фекалий, когда дела идут совсем не так, как думалось.

Впрочем, — действительно ли все было так плохо? Что думали сами колонисты о ситуации 1924 года? Листаем протокол 1-й партийной производственной конференции химзавода и Кемрудника от 1 августа 1924 г. В нем — о производстве и жизни в Щегловске вообще. Заседание открывается в 7 часов вечера. В президиум избираются единогласно председателем Черных (секретарь укома), членами: Андерсон, Сервин, Рутгерс, Тимощенко, Семенихин. В секретариат избраны Коген-Ковальский, Иваничкин и Гульбе. Секретариат выполнял также функции редакционной комиссии. Повестку дня утвердили такую:

1. Итоги и перспективы производства работ АИКом (докладчик Рутгерс).

2. Доклад работы Комфракции ВСГ (докладчик Тимощенко).

3. Об итогах работы производственных ячеек в области содействия производству (докладчик Черных).

На конференции присутствовало 59 человек, из них 53 с решающим голосом и 6 с совещательным. Состав конференции по партийности — 36 членов и 23 кандидата (из них Ленинского призыва 15), по партстажу — с 1905 г. 1 чел., с 1915 г. 1 чел., с 1917 г. 2 чел., с 1918 г. 1 чел., с 1919 г. 4 чел., с 1920 г. 17 чел., с 1921 г. 7 чел., с 1923 г. 3 чел., все остальные — попавшие в партию в ленинский призыв и принятые кандидатами в 1924 г. По национальному признаку участники разделились так: русские 38, татары 2, латыши 2, югославяне 4, евреи 1, финны 4, болгары 1, чуваши 1, литовцы 2, голландцы 2, американцы 1, эстонцы 1.

Регламент установили такой: докладчику полтора часа, слово по докладу (прения) 15 минут, вторичное слово по докладу 10 минут, для вопроса 3 минуты, для заключительного слова 20 минут, выступление по личным мотивам 3 минуты, и далее — «Слово по предложению» (не совсем понятно, что имелось ввиду) 5 минут.

Первым выступил Рутгерс. Переводила Бронка Корнблит, фамилию которой в протоколе переврали на КОРБЛИК. Из протокола: «Доклад Рутгерса. Во вступительном слове (по английски, переводит товарищ Корблик) т. Рутгерс приветствует первую партконференцию и говорит, что он очень счастлив, что первые шаги сотрудничества в производстве налицо. Далее он призывает всех к серьезной и здоровой критике деятельности Управления АИК, указывая, насколько необходим рабочий контроль в производстве. Как опыт, первая конференция должна быть партийной и закрытой, затем же, когда мы вполне овладеем этим опытом, этим методом контроля, к работе должны быть привлечены и беспартийные массы. Доклад тов. Корнблит о производстве по тезисам тов. Рутгерса. Строительный цех. За последние три месяца работа бесспорно продвинулась вперед, хотя правда и не выполнены те перспективы, которые ранее намечались. Это произошло независимо от Управления, а по объективным причинам, в частности, по вине желдороги, которая вообще чуть не сорвала планомерную работу. Дело в том, что в то время, как т. Рутгерс был в Москве, ж. д. прекратила подачу вагонов под уголь, заявив, что у нее есть достаточные запасы последнего. Причиной такого заявления со стороны железной дороги были происки людей, бесспорно враждебных к восстановлению Кемерова (о них подробнее ниже). Ввиду этого пришлось часть рабочих из шахт перебросить на поверхность, и добычу резко понизить. Но принятыми энергичными мерами в Москве тов. Рутгерсом это было быстро улажено (вмешалось СТО) и работа вновь пошла возрастающим темпом, что иллюстрирует следующие цифры о количестве добываемого угля с октября 1923 г.».

Далее Бронка Корнблит пересказывает собравшимся приведенную ниже таблицу. Возможно, этот прием был ею применен только для того, чтобы запутать собравшихся и усыпить их. Ею было зачитано 72 цифры, иные из них с десятичными дробями и даже шестизначные. Профессиональному гипнотизеру, чтобы усыпить публику, требуется прочесть всего 20 цифр. Остается только пожелать, чтобы читатель, изучая приведенные Бронкой данные, не уснул, разбираясь в тонкостях добычи угля и калькуляциях.

Наименование работ Октябрь Ноябрь Декабрь Январь

Добыто в процентах 48,9% 64,4% 88,9% 88,9%

В пудах 441.586 486.583 598.540 853.158

На забойщика в день 175 199 188 221

По шахте 45,5 43,4 51,3 66,0

В шахте 53,8 59 57,3 66,9

По эксплуатации 15,4 21,6 20,6 28,0

Отправлено 249,913 - - 530,

Наименование работ Февраль Март Апрель Май Июнь

Добыто в процентах 83,4% 83,5% 93,6% 94,7% 77%

В пудах 833.970 855.180 832.628 900.000 855.511

На забойщика в день 187 200 190 210 195

По шахте 49,8 48,7 54,4 50,0 -

В шахте 55,5 62,3 57,7 64,0 60,9

По эксплуатации 23,6 24,7 24,2 29,5 28,8

Отправлено - - - - 380,870

Количество рабочих 734 794 797 801 895

Таблица показывает в целом увеличение добычи, однако нельзя не заметить, что все первое полугодие 1924 г. добыча не увеличивается. Сама Корнблит приведенные выше цифры не комментирует. Очевидно, полагает, что они сами за себя говорят. Особенно — насчет увеличения производительности труда, которая, тем не менее, в первом полугодии практически не поднималась, и все увеличение приходится на конец 1923 г. Далее Корнблит сообщает: «По горному цеху сделаны следующие работы: пройдена новая наклонка по Владимирскому пласту на 38 саженей, уклон 25-30 град. Пробит наклонный ход в Южной шахте по Волковскому пласту и от него начат новый квершлаг в 26 саженях на Кемеровский пласт. Вскрыт пожарный участок шахты № 8 через 23 ходок. Переделана заново лесопилка, проведены и забалластированы дороги на руднике и химзаводе. Построен новый динамитный погреб на 800 пудов. Сделано новых 80 вагонеток по 70 пудов и ряд других мелких работ».

В общем, если судить по отчету Бронки по горному отделу, все шло прекрасно. Столь же благополучной считает Бронка и работу строительного отдела АИКа. Она просто констатирует объем проведенных работ, и гордится ими. Между тем, как следует из вышеприведенных документов, бараки стояли с выбитыми стеклами, двери и стены продувались, и рабочие жили чуть получше скотины. Татары ютились в юртах. Так что строительная программа АИКа могла вызвать (и вызывала!) нарекания со стороны. «Строительным отделом, — сообщает Бронка, — за истекший срок, т. е. с 1 октября 1923 года по 1 октября сего года, проделана следующая работа: Построено помещений в общем количестве на 7000 кв. м. или 19623 куб. метра между полами и потолками. В указанные помещения будут размещены 1550 рабочих, считая по 1-й кв. сажени на душу. Общее количество индустриальных построек равно 4714 кв. м. или 18330 кубических. Из них 30% были поставлены на готовый фундамент. Общая площадь полупроизводственных помещений равна 1418 кв. м.».

Обращает на себя внимание сообщаемая Бронкой дата — 1 октября 1924 г. Мы имеем дело тут, несомненно, с явной опиской — либо в речи Бронки, либо — на титуле протокола. Скорее всего, верна дата конференции, обозначенная в «шапке» — во-первых, искажение в «шапке» нельзя не заметить и оно было бы немедленно исправлено, а во-вторых, данные, приведенные о добыче угля в скопированной выше таблице, обрываются июнем 1924 г., следовательно, они составлялись в июле и приурочивались к дате конференции 1 августа. Так или иначе, отчет о работе строительного отдела АИКа Корнблит закончила и приступила к отчету по электрическому отделу: «Как уже товарищи знают, АИК стремится к элктрификации всех отраслей промышленности. Кроме того, АИК хочет электрифицировать деревню Кемерово. Договоренность с ВИКои на этот счет уже имеется. Сейчас проводится линия на Красную Горку — будущий рабочий городок. Из наиболее крупных работ еще можно назвать проводку второго кабеля с другого берега, т. к. наличие одного грозит возможностью перерыва. За текущее время в различных отраслях хозяйства поставлено 38 двигателей на сумму 685 лошадиных сил. Нужно заметить, что моторы установлены не только в важнейших отраслях промышленности, как, например, на Гудронном заводе, коксовых печах и т. д., но даже и в прачечной для стирки белья, сапожной, пекарне и столовке для чистки картофеля».

От работы электрического отдела Корнблит переходит к химзаводу. Мы помним из других документов, что химзавод использовал не только кемеровский, но и кольчугинский уголь, причем Кузбасстрест, которому подчинялось Кольчугино, затеял против Рутгерса интригу и в результате АИК стала получать кольчугинский уголь с перебоями. Интрига дорого обошлась Кузбасстресту. Кольчугинские копи были у него отобраны и переданы АИКу. Контрмеры Рутгерса против Кузбасстреста начались подготовляться уже в августе 1924 г., о чем Бронка Корнблит скупо, но все же в докладе своем обмолвилась: «Работа химзавода проходит в общем довольно нормально. Правда, в марте месяце была небольшая заминка, во-первых, по причине отсидки труб из-за сгущения в них смолы, а во-вторых, вследствие неподачи вовремя Кольчугинского угля, в результате чего печи пришлось 6 дней топить впустую, что дало 40000 рублей убытка. Это поставило перед АИКом вопрос о присоединении Кольчугинских копей заводу и этот вопрос стоит сейчас в центре на повестке дня. Кемеровский кокс, несмотря на различные пророчества, дал блестящие результаты и заставил Уралмет перейти с деревянного угля на кокс, что продлит жизнь 2-м домнам, которые должны были остановиться. Домна, дававшая ранее 2000 пуд, теперь дает 7000 и будут давать 11000 пуд».

Правда, в архивных папках следующего, 1925-го, года читаем, что на Урале кемеровский кокс ругают, и документы выглядят противоречиво. Так или иначе, завоевание АИКом уральского рынка было большой победой Рутгерса. Какой ценой досталась эта победа — давлением ли сверху (ведь Рутгерс имел прямые контакты со СТО) или путем интриг (раскладывать житейские «пасьянсы» Рутгерс умел, как никто иной) — это уже другой вопрос. Главное — результат: завоевание рынка. «Кокс в настоящее время, — говорит далее Корнблит, — имеет большой спрос благодаря его бессерности (он имеет 0,5%, кокс Донбасса 2%). К нам поступают запросы из Туркестана и даже из Питера. Все вышесказанное, казалось бы, говорит за то, что Уралмет, находясь всецело в зависимости от нашего кокса, должен бы быть с нами в самых хороших отношениях, на самом же деле это далеко не так. Бывшие владельцы завода, сидящие сейчас в различных учреждениях, желают сорвать нашу работу. Когда кокс должен был выйти на Урал, то последний отказался его принять, несмотря на заключенный договор. Из Москвы была послана телеграмма о приемке немедленно кокса, тогда Уралмет отказался оплатить фракты. Все же в конце концов кокс прибыл за два дня до пуска домны. Сейчас печи выдают от 400 до 450 тысяч пудов в месяц».

Корнблит с Рутгерсом считают, что развитию коксохимического дела мешают бывшие (то есть дореволюционные) «хозяева» угольных и прочих предприятий? Скорее всего, это не соответствовало действительности. Просто Рутгерсу необходимо было подчеркнуть, что ему мешают работать КОНТРРЕВОЛЮЦИОНЕРЫ, т. е. придать интригам Кузбасстреста и его сторонников на Урале ПОЛИТИЧЕСКИЙ оттенок, что в СССР всегда было небезопасно. Рутгерс — игрок, причем правила игры, установленные соввластью, он принимает безоговорочно: дело не в правилах, а в умении хорошо ИГРАТЬ. «Большая потребность в коксе, — продолжает далее Бронка Корнблит, — выдвинула необходимость постройки еще одной батареи печей. Эту батарею мы хотели построить по последнему слову техники, но Германия запросила за планы 30 тысяч рублей. Мы от этих планов отказались и печи будем строить по чертежам германских инженеров, которые сейчас работают на заводе. Каменьуже заказан и постройка второй батареи начнется с октября. Сначала мы думали, что из-за отсутствия креозотного масла, необходимого для производства, у нас будет задержка, но доктор химии Маллер употребил имеющееся гудронное масло и завод пошел без задержки. Опыты в этой области доктора Маллера новые в области химии и этим очень заинтересовалась заграница. В настоящее время завод вырабатывает бензол, толуол, креозот, пек и ряд других химических веществ, получающихся из перегонки камугля и весьма нужных нам в Совроссии».

Мы помним, как щегловские партийные самодуры набрасывались на химзаводчиков, иностранных спецов АИКа, в том числе и на Маллера и обвиняли их в неумении работать. Безграмотным рабочим и их покровителям в партийных и профсоюзных инстанциях постоянно казалось, что колонисты все делают «не так». И вот выясняется, что среди аиковцев действительно были опытные спецы (пусть и не очень значительный процент), так что выживание их из Кузбасса было более чем преступным. «Ловля шпионов» дорого обошлась советской казне. «Те слухи, — продолжает, между тем, Бронка Корнблит, — которые распространялись за последнее время, что завод закроется из-за отсутствия рынка, явно вздорны, ибо в вырабатываемых продуктах слишком большая нужда и мы нашу продукцию уже запродали вперед. Мы не только не нуждаемся в сбыте, но и не покроем (свои) потребности».

Конечно, Бронка была оптимистичной женщиной, и написанная ею картина не во всем верна. Из более поздних документов явствовало, например, что производящуюся на химзаводе аммиачную воду, ввиду насыщенности ею рынка и быстрой порчи, приходилось просто выливать в реку Томь. Но добрая доля правды в ее словах есть. От производства она переходит к следующему разделу, касающемуся «рабочего быта». «Я, — заявляет Бронка, — начну сразу с вопросов наиболее волнующих массы. Первый — это вопрос о спецодежде. До сих пор мы не могли выдать 100%, но не совсем верны те упреки, которые раздаются в нашу сторону из-за этого. Нижеследующие цифры подтвердят это: в мокрый забой — выдано 100%, поверхностникам — 90%, сухой забой — 30%. Если у нас сейчас нет запасов, то это будет на непродолжительный срок, т. к. одежда уже заказана в Москве и в Америке. Заработная плата у нас выше, чем на других рудниках, но с нового операционного года мы ее еще думаем поднять процентов на 18. В области охраны труда нами предпринимается ряд мер для того, чтобы избегнуть несчастных случаев. Статистика таковых следующая: за год смертных 3, тяжелых 7, тяжких 11. Количество рабочих: по эксплуатации угля 1467 чел., по эксплуатации кокса 608 чел., по постройке 359 чел., итого 2434. Большинство из них получают по 8 и 9 разряду».

На этом доклад Рутгерса, прочитанный Бронкой, закончился. К нему прилагалась калькуляция стоимости пуда угля. Была ли она зачитана на конференции — сказать трудно. Так или иначе — раз приложена к докладу, надо ее воспроизвести. Из калькуляции видно, что наибольшую долю в расходах составляли общие накладные расходы и амортизация. Остается, правда, гадать, в какую строчку калькуляции оказалась включена зарплата — она не выделена особо.

Освещение 0,131 1,5

Водоотлив 0,201 нрзб.

Силовые станции 0,575 6,6

Маркшейдерские расходы 0,093 1,1

Расходы по откатке и разгрузке 0,120 1,4

Административный аппарат, телефонная сеть 0,392 4,5

Капитальный ремонт 0,103 1,2

Подземные и поверхностные 0,414 нрзб.

Общие накладные расходы 2,486 19,7

Амортизация 1,159 9,1

Налоги 0,370 нрзб.

ИТОГО 1 пуд угля 12,675

Верить ли представленным в таблице данным? Не знаем. Многие цифры напечатаны безобразно, перечеркнуты по нескольку раз, поэтому на их местах мы поставили метку «нрзб» («неразборчиво»). Интересно также, что если сложить все проценты, не наберется даже 50. Во многих местах проценты подсчитаны неверно. Но даже если их пересчитать заново и сложить — то 100 не получится. Итоговая цифра калькуляции тоже странная: если сложить все строки, итог до 12 копеек не дотягивает. Возможно, виновата рассеянная машинистка, которая пропустила одну или несколько строчек калькуляции. В частности мы уже удивлялись отсутствием строки «Зарплата».

После доклада Рутгерса и Бронки Корнблит посыпались вопросы. Вопросы и ответы сведены в особую таблицу.

Вопрос: В каком состоянии молочная ферма, как-то сколько скота и каков доход, как будут распределяться продукты с. х. фермы

Ответ: Имеется 200 коров, дохода от фермы пока нет. Покупка скота по высоким ценам производилась потому, чтобы заинтересовать рабочих продажей своего скота. Причем коровы были куплены плохие, предполагается закупить племенных коров на Алтае. Все продукты будут распределяться в первую очередь среди своих рабочих.

Вопрос: Когда будет приступлено к постройке новой батареи, когда будет она закончена и где будут взяты печники-специалисты.

Ответ: Вторая батарея должна была быть закончена в этом году, эту батарею предполагалось построить по последнему слову техники, но от этого пришлось отказаться, потому что за план запросили 30.000 долларов. Будут построены печи по плану Штамеля (германские печи). На Урале уже сделан заказ на камень для печей и приблизительно в октябре будет приступлено к постройке и к июню следующего года предполагается закончить, но будет задержка еще за постройкой паропроводов и только к сентябрю будет закончена постройка батареи. Рабочие, безусловно, в первую очередь будут выписаны с Урала.

Вопрос: Будет ли приобретаться новый турбогенератор и не разрешит ли СТО взять один турбогенератор с Кольчугинских копей.

Ответ.Предполагалось турбогенератор приобрести за границей, потому что стоимость его там только 36.000 рублей и получить его можно сейчас, тогда как в России стоимость турбогенератора равна ста с лишним тысяч и нужно ждать около года. Нам же ждать не представляется никакой возможности. За последнее время внесено предложение в СТО, чтобы оно разрешило использовать один турбогенератор с Кольчугинских копей и есть надежда что СТО это разрешит. Когда получим от СТО разрешение, то мы предполагаем провести воздушную линию от Кольчугино до Кемерова и тем самым нам удастся электрифицировать весь район, начиная от Кольчугина до Кемерово. Стоимость электрификации будет стоить не дороже того, что стоит турбогенератор.

Вопрос: Когда предвидится пуск сульфатного завода.

Ответ: Сульфатный завод будет закончен в этом году и тогда будет пущен в ход.

Вопрос: Когда будут закончены цементные люки на Центральной шахте и когда будут пущены в ход.

Ответ: Цементные люки будут закончены к октябрю и тогда будут пущены в ход.

Ответ: Заготовка леса идет тремя способами. Из Томска в Кузнецком районе и местных деревнях. Заготовка будет произведена на год. В цене заготовка леса идет дешевле, нежели положено по смете. По смете 29 коп. куб. фут., а заготовка производится по 27 коп.

Вопрос: Предвидится ли сокращение рабочих и когда (несколько вопросов).

Ответ: Сокращения рабочих, по всей вероятности, не будет, так как смета наша, возможно, урезана не будет, скорей всего, будут освобождены сезонные рабочие.

Вопрос: Будет ли построен мост через реку Томь в 1925 году.

Ответ: Средства на постройку моста каждый раз вносятся в смету, но до сих пор еще нет определенных результатов. Если только в этот раз отпустят средства, будет приступлено к постройке моста, стоимость которого, если он будет деревянный, равна 200.000 рублей, бетонный приблизительно 500.000 рублей и железобетонного равно 1.200.000 рублей.

Вопрос: Будет ли проведен водопровод для рабочих бараков (несколько вопросов).

Ответ: Водопровод будет проведен, задержка только за трубами, ассигновано 50.000 рублей для этой цели. Водопровод будет стоить, безусловно, дешевле, нежели развозка воды на лошадях.

Вопрос: Сколько отпущено средств на проводку электрификации в деревни и из каких фондов.

Ответ: В этом году было ассигновано по смете 3000 рублей. На будущий год на электрификацию деревень будет включено в смету 15000 рублей

Вопрос: Почему было сожжено 50 (?-нрзб., авт.) пудов динамита (несколько вопросов).

Ответ: Динамит сожжен по его непригодности, т. к. работа с ним является опасной для жизни рабочих.

Вопрос: Будет ли устроена сушилка для столярной мастерской.

Ответ: В настоящее время строится новое здание для столярной мастерской, где будет устроена сушилка.

Вопрос: Сколько бревен вытаскивает лесотаска сейчас и сколько она вытаскивала раньше (несколько вопросов)

Ответ: Теперь лесотаска вытаскивает до 400 бревен, раньше до 60.

Вопрос: Должны ли заменить шахтовые стойки цементованием шахты.

Ответ: В скором времени будут получены специальные машины для цементования и тогда будет произведен опыт.

Вопрос: Почему до сих пор не заменена 50% нагрузка другим способом увеличения зарплаты рабочим поверхностного цеха и скоро ли будет увеличена зарплата горнякам в связи с понижением себестоимости угля (несколько вопросов).

Ответ: Так как в скором времени будут вырабатываться новые тарифы и тогда процентная надбавка будет отменена, на отмену их без всякой другой надбавки, рудком не соглашается, так как рабочим от процентной надбавки, несомненно, есть выгода. Повышение же зарплаты будет производиться только в будущем производственном году, до которого уже теперь осталось недолго ждать.

Вопрос: При докладе было указано, что при Центральной шахте установлен паровой котел, а когда же будет введена окончательная электрификация, чтобы поднять паровое хозяйство.

Ответ: Паровой котел установлен лишь только потому, что мы, работая при одном турбогенераторе и при одном кабеле, рискуем остаться без энергии в случае какой-либо порчи турбогенератора или может лопнуть кабель, и, кроме того, котел необходим и потому, что он обслуживает баню при Центральной шахте.

Вопрос: Будет ли пущен в ход паром-самолет и сколько истрачено на него средств за два года (несколько вопросов).

Ответ: Паром, по всей вероятности, сейчас пустить в ход не придется, так как он поставлен не на том месте реки, где бы он мог быть приведен в действие. Средств на него затрачено столько же, сколько за первый год, т. к. в этом году на него не было ничего затрачено.

Вопрос: Имеются ли данные, что при углублении Владимирской наклонной шахты будет опять найден уголь.

Ответ: Ответ с места заведующего: «Сегодня вечером в 7 часов уголь уже найден».

Вопрос: Какой цели достигается посыпка дорог балластом на Кемруднике.

Ответ: Ясно для кого, чтобы улучшить дороги и сохранить наш транспорт.

Ответ: В первую очередь спецодежда выдавалась рабочим на мокрой работе. Там дано на 100%. Остальным выдавались рабочим в шахте и др. цехах, об этом всем известно.

Ответ: Получена телеграмма, что он уже в дороге.

Вопрос: Чем можно объяснить месячное колебание добычи угля.

Вопрос: В чем выразились работы о школе фабзавуча.

Ответ: Во-первых, управление АИК дает все средства для школы, во-вторых, мы обращались и в Сибнаробраз и в губнаробраз, но нам не дали хороших преподавателей, что, между прочим, и до сих пор не разрешено окончательно.

Приведенная выше табличка показывает, чем интересовались рабочие и как они старались «подкусить» Рутгерса. Они видели непорядки на пароме, а это был один из самых приметных «проколов» Рутгерса, и вполне справедливо неудачу с паромом определяли не иначе, как выкидыванием денег на ветер, часто в этой связи мелькало слово «разбазаривание средств», вот только в размерах «разбазаривания» рабочие ошибались. То же самое нужно сказать и про случай с лесотаской — «американская» лесотаска была русским не по душе, и многие негодовали, считая, что американцы тратят их, «рабочие» деньги куда попало, а рабочим именно поэтому, де, недоплачивают. Некий элемент агрессии, который чувствовался уже в вопросах, адресованных Ртугерсу, стал еще более ощутим в прениях. Первым выступил Компанеец. Он поучает Рутгерса, как именно следует использовать машины, и опять — в который раз! — собрание возвращается к злополучному парому и «непроизводительным расходам». Ни одного благоприятного слова в адрес колонии сказано не было. Из протокола: «Компанеец останавливается на том, что АИК не учитывает момента в использовании машин. Все машины только пробуются, но фактически они не применяются. Нужно этот момент учесть, чтобы зря не затрачивать средств. Дальше тов. Компанеец говорит, что продуктами, получаемыми от сельско-хозяйственной фермы, нужно удовлетворять всех рабочих. Покупая коров у рабочих, АИК развел среди них спекуляцию, платя им за коров высокие цены. Получалось так: рабочий покупал корову за 40-45 рублей, а продавал за 70-75 рублей, и кроме того, не лишней ли обузой будет то, что мы, берясь за ферму, отвлекаемся от непосредственного нашего производства по добыче угля».

Компанеец за отведенные ему для выступления 15 минут старается озвучить как можно больше промахов Рутгерса. А ведь его выступление было первым — то есть задавало тон всем остальным. На Компанейца будут равняться все другие выступающие. «Дальше товарищ Компанеец, — сообщается в протоколе, — останавливается на непроизводительных расходах, указывая на паром-самолет, который до сих пор еще не могут использовать, а сколько на него затрачено средств. Вопрос с ученичеством. Ученичество до сих пор еще не поставлено в хорошие условия. До сих пор у нас еще не пущено в ход ряд мастерских, как на Центральной шахте, при механической мастерской и т. д. Вопрос с динамитом и ряд других мной указанных вопросов, все они вместе взятые составляют непроизводительные расходы».

Интересно, что Рутгерс на вопросы о пароме, коровах, динамите уже отвечал (см. вышеприведенную таблицу). Но, очевидно, ответы его не просто не удовлетворили толпу собравшихся рабочих, но даже разозлили. Не мог Рутгерс не быть неправым! Выступивший следом за Компанейцем коммунист Кузин выступает в том же духе. Он как будто бы и не слыхал ответов Рутгерса на вопросы о спецодежде (смотри опять-таки таблицу), равно и доклада Бронки Корнблит, в котором этот вопрос довольно ясно освещен. Рабочие слушали только самих себя. А потому — опять в который раз про спецодежду: «Товарищ Кузин останавливается на вопросе о спецодежде, указывая, что со спецодеждой до сих пор у нас дело обстоит плохо. До сих пор АИК не принял решительных мер к тому, чтобы у нас рабочие не работали без проз-одежды (?), особенно на трудной работе, как при химзаводе и т. д. Невыдача спецодежды, безусловно, отражается как на здоровье рабочих, а также и на самом производстве. Нужно, чтобы АИК обратила на это более серьезное внимание».

Из других документов мы знаем, что Рутгерс выписывал спецодежду для рабочих из Америки, поскольку советские швеи шили так, что ее после первой же смены приходилось выбрасывать. Так что, коли в России не найти спецодежды — в чем же вина Рутгерса? Но рабочие — глухи к его доводам. Аргументы Рутгерса никого не интересуют. Плохую услугу ему оказывает колонист Арнольд. Он заявляет, что паром построен неправильно и его придется «выкинуть». Признавать ошибки — удел сильных, однако нужно все-таки выбирать время и место для подобных признаний. Арнольд раздувает в русских рабочих самые худшие подозрения, что Рутгерс их обманывает. Из протокола: «Арнольд останавливается на пароме-самолете, указывая, что паром сконструирован неправильно, поэтому в ход его пустить невозможно, он все равно не будет действовать».

Избиение Рутгерса продолжается в выступлении коммуниста Роц. Оказывается, Рутгерс заготавливает плохой лес и выдает рабочим никудышний динамит. Удивляет только вот что: лес заготавливают рабочие, отчего же они сплавляют АИКу именно плохой лес? Ленятся лесорубы? А уж про динамит и вовсе странно. Динамит-то советский. Какой изготовили в СССР — таким и пользуются. Так что непонятно, причем тут Рутгерс? О качестве советских товаров ходили анекдоты (вспомним незажигающиеся спички в ранних романах Михаила Булгакова, особенно же в «Близнецах»!). Так что — «нечего на зеркало пенять…». Но что Роцу до мудрости народных пословиц? Из протокола: «Роц останавливается на вопросе о крепежном лесе, указывая, что заготовка леса идет неправильно. Лес заготавливается толстый, которым, во-первых, невозможно крепить, потому что он слишком тяжел и во-вторых, рабочие, возясь с таким лесом, больше затрачивают времени на крепежную работу, нежели на добычу угля. Дальше, — динамит у нас очень плохой, часто бывают осечки, а это может увеличивать число несчастных случаев. Нужно, чтобы АИК обратила на это внимание"»

Пятым выступил некто Тропин. До него слово предоставлялось исключительно критиканам, которые в работе Рутгерса видели только плохое. Тропин — тоже «видит», однако хвалит аиковцев за то, что производительность увеличилась, так что выступление выглядит намного объективнее: «Тропин останавливается на производительности Кемрудника и химзавода, с удовлетворением констатируя повышение производительности. Просит в заключительном слове указать подробнее на работу механического цеха, и дальше останавливается на недостатках техбюро, указывая, что последнее не дает своевременно ремонта машин парового хозяйства».

Похвалили аиковцев — и хватит. Слово берет очередной «критикан», коммунист Павлов. Темы — заезженные: он, как и все прочие, возмущается «непроизводительными расходами» и плохой работой лесотаски. Очевидно, объяснения Бронки Корнблит никто не слушал, или не принимал во внимание. Хотя, казалось бы, если недоволен объяснениями — оспорь их. Но с Бронкой и Рутгерсом никто не спорит. Их просто не замечают. Из протокола: «Павлов останавливается на вопросе о лесотаске, указывая, что последняя до сих пор еще не налажена как следует, результатом чего мы имеем от нее непроизводительные расходы. Дальше останавливается на ремонте бараков, который проходит весьма скверно. Нужно, чтобы АИК обратила на это внимание».

Очередной критик, Семенихин, поучает Рутгерса. как надо платить зарплату рабочим. Очевидно, он не слышал разъяснения Бронки Корнблит, сделанные в докладе, что зарплата в АИКе выше, чем на всех прочих рудниках. Семенихину хочется получать еще больше. Похоже, сколько бы Рутгерс ни платил — все равно будет казаться мало. Из протокола: «Семенихин говорит, что у строительного отдела до сих пор еще вопрос с десятниками не урегулирован. Квалификация рабочих строительным отделом используется неправильно. Например: котельник развозит булки, слесарь привертывает шайбы, слесарь работает в столярной мастерской и т. д. Дальше тов. Семенихин предлагает процентную надбавку заменить сдельной работой. Число же десятников строительному отделу необходимо поубавить, т. к. у нас сейчас имеются и десятники, поддесятники и еще помощники поддесятников».

Колонист Андерсон в своей речи «налетает» на других колонистов. аиковцы «грызутся» на глазах у толпы. Повод же для наскоков опять-таки избитый, все тот-же паром на реке: «Андерсон говорит, что заведующий строительным отделом некомпетентен в своем деле. Подписывая те или иные планы работ, он не уверен в их правильности. Тов. Струйк же хотя и хороший, но он еще молодой, не имеет достаточного опыта. Дальше тов. Андерсон останавливается на пароме-самолете, говоря, что паром сконструирован хорошо, но неправильное место взято на реке. Много затрачено средств на этот паром, а толку никакого. Возражает тем, кто говорил, что строительный отдел имеет много десятников и обращает внимание на то, что плотники, принятые сейчас на строительные работы 70 человек, почти половина, а то и больше не знают своего дела».

Коммунист Зонтиков предлагает ликвидировать «лишние» ставки десятников. Иными словами — поучает Рутгерса как надо управлять кадрами. Он-то, Зонтиков, точно знает, кто в колонии «лишний», а кто — полезный. Уверенность в собственной правоте и безаппеляционность утверждений — верная примета глупца. Из протокола: «Зонтиков указывает, что десятников у нас имеется 12 человек и к ним помощников 6 человек, всего 18 человек, нужно уничтожить всех лишних десятников».

Некто Сведенцев возмущается жилищной политикой Рутгерса. Дескать, одни (это, наверное, Рутгерс и его приближенные) живут хорошо, а «другие» — плохо. Сведенцев предлагает бороться с несправедливостью. Вот только непонятно — как. Подселить к Рутгерсу в его дом 20-30 семей «пролетариев»? Полагаем, однако, что и в этом случае чувство справедливости Сведенцева удовлетворено не будет: для полного «равенства» Рутгерса еще надо одеть в лохмотья, развести в них вшей и заразить его хотя бы туберкулезом или сифилисом. Вот тогда он действительно будет «своим». Из протокола: «Сведенцев говорит, что администрация строительного отдела неумело ведет снабжение строительным материалом рабочих, вследствие чего рабочие из-за отсутствия материала порой не работают, а за поденщину получают. Дальше останавливается на квартирном вопросе, говорит, что рабочие живут не в одинаковых квартирных условиях и это создает антагонизм среди них. Предлагает процентную надбавку или совсем изъять или же перевести рабочих на сдельную работу».

Коммунист Ильин тоже высказывает недовольство — его возмущает, что в АИКе строят из сырого леса. И как тут не вспомнить, что Бронка Корнблит в своем докладе утверждала, что строительная программа АИКа рассчитана на жилье для 1500 рабочих. Теперь понятно, какого качества было это жилье. Сырой лес рассыхался и через пять лет барак уже был негоден для жилья. Из протокола: «Тов. Ильин говорит, что до сих пор нет сушилки для сушки леса при столярной мастерской, результатом чего является то, что двери ставятся в помещениях из сырого леса, которые на будущий год будут никуда не годны, т. к. рассохнутся. Необходимо во что бы то ни стало здание столярной мастерской расширить и устроить там сушилку».

Одной из самых длинных была речь председателя комфракции рудкома ВСГ Тимощенко. Самым примечательным было то, что Тимощенко возражал против увеличения производства в АИКе, под предлогом, что новых рабочих некуда будет селить. Подумалось: если рабочие захотят работать в АИКе, то будут жить, где угодно, и если получать зарплату в АИКе им прельстительнее, чем жить в деревне вообще без зарплаты, хотя и в собственном доме — это их выбор, а право выбора нужно уважать. Так профсоюзы встали на путь срыва расширения АИКа. Из протокола: «Тимощенко говорит, что мы сейчас совместно подводим итоги нашей годовой работе. Строительному отделу, говорит т. Тимощенко, было предложено еще зимой использовать имеющихся плотников хотя бы и на других работах, а не увольнять их, но этого не было сделано, результатом чего теперь явился наш громадный голод в хороших квалифицированных плотниках. Те плотники, которых мы выписываем сейчас, являются все неквалифицированными, как нам это нужно, много из них неспециалистов по этому делу, то недовольство, которое мы выслушиваем порой от рабочих, оно исходит именно от таких явлений, на которые я только что указал. Для того, чтобы избежать недоразумений, по-моему, не нужно производить работу хозяйственным способом, нужно отдавать сдельно. Вопрос о нагрузке, против которого так много возражают, это возражение, в принципе, я считаю правильным, но отмена ее немедленно невозможна. Учитывая заинтересованность рабочих, лучше всего перейти на сдельщину. Дальше тов. Тимощенко предлагает обратить большее внимание на вопрос взаимоотношений между администрацией, ИТС и рабочими. Останавливаясь на работе отдела труда, высказывает предположение об упразднении последнего, т. к. он порой не только приносит пользу, но и даже вред, например: заведующие отделами, надеясь на отдел труда, ничего не делают в области нормирования труда, отдел же труда, надеясь на заведующих, ничего не предпринимает и в результате мы вместо согласованности работы не имеем вовсе никакой работы. Дальше товарищ Тимощенко останавливается на производственном плане на 1924-25 год, возражает против расширения производственной программы с 12 млн. пудов до 14 млн., указывая на то, что нужно увеличить число рабочих, а у нас нет жилых помещений, отсутствие определенного рынка сбыта и кроме того у нас фактически еще не выполнена программа за прошлый год».

Сопротивление Тимощенки расширению АИКа выглядит забавным. Выходит, что Рутгерс, делая ставку на расширение, не просчитал все вытекающие отсюда последствия, а вот Тимощенко предусмотрительнее Рутгерса. Взял верх, однако, именно Рутгерс. В 1925 году производство действительно расширилось, и к АИКу были присоединены Кольчугинские и Прокопьевские копи, а также Гурзавод. После Тимощенки вторично берет слово коммунист Роц. Он вновь поучает Рутгерса. Из протокола: «Роц, останавливаясь на квартирном вопросе, говорит — нужно строить жилые помещения так, чтобы рабочие могли жить посемейно отдельно один от другого. Дальше останавливается на неправильном распределении работ по забоям, говорит, что некоторым артелям попадают забои с очень хорошей выработкой и они зарабатывают хорошо, а у них убавляют зарплату, мотивируя тем, что нужно набавить тем, кто работает в плохом забое, но практически эта надбавка попадает не тем, кто работает в плохом забое, а лодырям, которые ленятся как следует работать. Нужно на этот вопрос обратить более серьезное внимание для того, чтобы избегнуть всякого рода нареканий, которые возникают на этой почве».

Аглиуллин считает, что американцы плохо строят. Их бараки годятся для Флориды, но в Сибири в них жить холодно. Пожалуй, этот упрек Ртугерс действиетльно заслужил. Аглиуллин поминает, что окна «американских» бараков приходится заделывать, чтобы не замерзнуть. То же самое говорили много лет спустя в Кемерове про дома архитектора Ван-Лохема, о котором сейчас много пишут и говорят. Находящийся сейчас в центре внимания кемеровских и голландских энтузиастов темы АИК, он был для своего времени, бесспорно, приметным архитектором, но — для Голландии и вообще Европы. В Сибири его творения могли лишь раздражать жильцов светлых, просторных, но холодных строений, окна которых тут же задраивали наглухо, или вполовину «застраивали» кирпичами. Лучше в темноте — да в тепле. Из протокола: «Аглиуллин товарищ говорит о том, что тесовые бараки, которые строит АИК для рабочих, не годятся для жилья зимою. Они слишком холодные. Вообще эта конструкция тесовых бараков не подходит под местные условия и ежегодный ремонт обойдется дороже, чем постройка бревенчатых. затем товарищ говорит, что вместо того, чтобы отремонтировать окна, строители вовсе в их бараке эти окна забили, так что рабочие должны все лето задыхаться. Кроме того, товарищ считает политической ошибкой то, что в барак поселили всех одной национальности».