|
Стоят
на
земле
Кузнецкой
обелиски,
увенчанные
звездочкой,
осененные
именами
известных
и
неизвестных
героев
гражданской
войны.
За
каждым
–
недосказанная
судьба,
прерванная
цепь
поколений,
которые
уже
никогда
не
родятся
и не
понесут
это
имя с
честью
в
день
завтрашний.
А
сколько
еще
безымянных
обелисков…
С
годами
они
обрастают
преданиями,
учителя-краеведы
и
школьники-следопыты
ведут
поиск.
И
нередко
памятник
обретает
имя…
А
иной
раз
имена
всплывают
неожиданно,
выявляются
косвенно.
И
тогда
они,
бесплотные,
поскольку
никак
материально
не
увековечены,
запечатленные
только
в
предании
или
неизвестном
еще
документе,
дремлющем
в
архивной
папке,
как
бы
ищут
свой
обелиск.
Летит
красноармеец,
Под
ним
играет
конь,
Посмотрим,
кто
посмеет
Открыть
по
нас
огонь.
Пускай
покину
сына,
Пускай
оставлю
дом,
Свободы
не
сдадим
мы,
Под
пулемет
пойдем…
Строки,
рожденные
гражданской
войной…
Эта
глава
о
фольклоре
гражданской
войны.
О
фольклоре
как о
документе.
О
фольклоре
как
об
одном
из
интереснейших
памятников
истории
и
культуры.
К
сожалению,
понятия
часто
сужаются
и
многим
кажется,
что
только
вполне
конкретные,
привязанные
к
данному
месте
или
событию
дом,
стела,
скульптура
могут
быть
памятниками.
Теряется
важность
неосязаемой
сущности
памятника,
его
нравственный
смысл
–
память.
Чтобы
не
утратить
этот
критерий,
чтобы
видеть
не
только
внешнюю
оболочку,
а
саму
суть
понятия
«памятник»,
нужно
постоянное,
заинтересованное,
страстное
изучение
событий,
с
которыми
связаны
памятники,
и
столь
же
страстное
желание
сохранить
память
народную.
Фольклор,
один
из
самых
живых,
самых
достоверных
свидетелей
истории
– это
постоянно
живущий,
постоянно
развивающийся
памятник
нашей
культуры.
Каждое
поколение
добавляет
к
нему
новые
черты.
И
сегодня
мы
говорим
о
фольклоре
гражданской
войны
не
столько
как о
произведении
народного
творчества,
сколько
как о
документе,
о
памятнике,
значение
которого
будет
расти
с
годами.
Сегодня
он –
один
из
самых
наглядных
критериев,
которым
мы
можем
проверить,
не
померкли,
не
примелькались
ли
для
нас
сухие
параграфы
Закона
об
охране
и
использовании
памятников
истории
и
культуры.
Достаточно
ли
внимательно
и
проникновенно
оцениваем
и
достаточно
ли
бережно
сохраняем
вещественные
свидетельства
этой
драматической
страницы
истории
нашей
страны?
Не
отстаем
ли от
рачительной
памяти
народной?
Сами
жители
нашего
края
свою
историю
берегут.
Часто,
в
ответ
на
публикации
и
телепередачи,
поступают
письма:
кто-то
сообщает
новые
сведения
о
боях
гражданской
войны,
что
проходили
именно
в
таком-то
районе;
кто-то
присылает
фотографию
скромного,
маленького
обелиска,
который
требует
реставрации;
кто-то
пишет
об
украшенном
дивной
резьбой
деревянном
доме,
что
подлежит
сносу,
а
откуда-то
присылают
текст
песни,
записанной
в
отдаленном
селе.
И
тогда
сразу
оживают
статьи
Закона
–
чувствуешь:
вот
они,
памятники,
ждущие
помощи.
И
понимаешь
– на
равных
заявляют
о
своих
правах
и
обелиск,
и «деревянные
кружева»,
и
нехитрая
песня,
потому
что
все
вместе
и
составляет
именно
ту
Память
Народную,
которую
мы
всем
миром
обязаны
охранять.
Потому
что
сама
память
– это
тоже
наш
многовековой
дом,
обиталище
наших
нравственных
устоев,
«святая
святых»
истории
народа.
Как
часто
неожиданными
помощниками
и
истинно
рьяными
хранителями
памяти
оказываются
учителя
из
отдаленных
сел,
школьные
музеи
и
краеведческие
кружки,
отдельные
краеведы-энтузиасты,
а
иногда
– и
организации,
которые,
казалось
бы,
никакого
отношения
к
охране
памятников
не
имеют.
Однажды
Кемеровское
областное
хоровое
общество
вручило
мне
драгоценную
папку,
о
которой
хочется
рассказать
особо.
В
этой
папке
–
примечательные
страницы
нашей
истории,
освященные
песней
героические
события
былых
дней.
Это –
история
в
песне,
история
в
частушке,
свидетельство
животворной
силы
народной.
Вот
в
шахтерских
лачугах,
которые
ютились
вокруг
Анжерских
копей,
играют
«домашние
комедии».
По
словам
старых
шахтеров,
здесь
«самого
царя
в
короне
из
стружек
дядьки
пинали
ногами».
Это
были
первые
сполохи
революции,
время,
когда
рождались
«мужские»
частушки
о
судьбе
рабочего:
Шахтер,
в
шахту
спускается,
с
белым
светом
прощается:
Прощай,
прощай,
белый
свет,
возвращусь
я или
нет?
(Из
песни
«Мы
шахтеры-шахтера»).
Эх
ты,
доля,
злая
доля,
Доля
горняка,
Тяжела
ты,
безотрадна,
Тяжела,
горька.
Не
твою
ль,
шахтерик,
хату
Ветер
пошатнул,
С
крыши
старую
соломку
Разметал,
раздул?
Не
твоя
ль
жена
в
лохмотьях,
Ходит
босиком,
Не
твои
ль,
шахтерик,
дети
Просят
под
окном?
Стонешь
ты и
лямку
тянешь
–
Доля
горняка.
Скоро
ль,
солнышко,
заглянешь
В
хату
горняка?
А
вот и
горькие
«женские»
частушки.
Посмотрю
на
свово
сына,
сердце
так и
рвется.
Та
же
горькая
судьбина
ему
достается.
(«Эх
ты,
доля».
Шахтерская
песня,
г.
Анжеро-Судженск).
Частушка
не
только
сокрушается.
Она
задает
вопрос:
так
кто
же в
ответе
за «долю
шахтерскую»?
И
отвечает:
Михельсонишка
от
копей
получает
барыши,
Мы
работаем
до
пота,
плата
–
медные
гроши.
Частушка
не
только
находит
конкретного
виновного
– она
обобщает,
она
делает
выводы!
И вот
уже
звучит
яростная
частушка
«Ах,
царь-батюшка»:
Жил-был
человек,
да
царем
обернулся!
Бал-бал
он
царем
да
стал
упырем!
Он
народною
кровью
питается,
Дармовою
казной
наживается.
Загубил
злодей
Расеюшку,
Посадил
на
мурцовочку…
Частушка
–
печальница
за
Расеюшку.
На
городской
окраине
и в
фабричном
бараке
рожденная,
с
деревней
породнившаяся,
частушка
фиксирует
политические
вехи
в
истории
«Расеюшки»,
и вот
уже
по
стране
гуляют-погуливают
иные
мотивы.
Не
за
веру
и
царя
воевать
охочи
мы.
За
заводы,
за
поля,
за
крестьян
с
рабочими.
Ах,
как
вовремя
срывались
с уст
красногвардейцев
хлесткие,
точные,
озорные
слова,
и как
легко
ложились
они
на
плакатные
листы!
Такие
частушки
писал
Маяковский
для «Окон
РОСТа»:
Милкой
мне в
подарок
бурка
И
носки
подарены.
Мчит
Юденич
с
Петербурга,
Как
наскипидаренный.
Частушки
рождались
на
вечерах
синеблузников:
Две
канавы
вдоль
дороги
потянулись
по
бокам.
Ни
обрезы,
ни
поджоги
не
помогут
кулакам.
Частушка
шествовала
по
стране
с
винтовкой
на
пару.
Она
не
забавляла
– она
разила
и
хохотала:
Офицерик
молодой,
ручки
беленьки,
Ты
катись-ка
домой,
пока
целенький.
*
* *
Наиболее
драматические
страницы
гражданской
войны,
вписанные
в
историю
нашего
края,
воспеты
в
частушках.
Но
разудалость
слов
и
мотивов
– это
только
видимость
вещей.
Мы
Анжерку
занимали,
пулеметы
чакали.
Колчаковцы
удирали,
только
шпоры
брякали…
Это
общая
тональность
события.
Но
каков
был
кровавый
путь
гражданской
войны
в
нашем
крае,
рассказывают
обелиски…
Путь
к
разгрому
колчаковцев
полит
кровью
народной
и
пророс
обелисками.
«Зверски
замучен
колчаковцами…»,
«Пал
смертью
храбрых…»,
«Погиб
от
злодейской
пули
Олиферова…»,
-
читаем
мы
скорбные
и
обличительные
надписи
на
обелисках
и
стелах.
За
обелисками
–
люди
и
судьбы.
За
обелисками
–
рассказы
и
песни,
кропотливо
и
любовно
собранные
экспедициями
фольклористов
в
селах
Кузнецкого
Алатау,
Салаирского
кряжа,
Горной
Шории,
в
шахтерских
городах
Кузбасса.
Кровавым
смерчем
проносились
злодейские
банды
по
селам
Кузбасса.
Фольклор
как
истинно
обобщающий
документ
истории
фиксирует
и
горе
народное,
нависшее
над
краем,
и
жизнеутверждающий
характер
борьбы,
приведшей
к
разгрому
врага,
и
веру
в
красные
партизанские
отряды.
Они –
народные
заступники.
Ибо
были
в
Сибири
свои
Чапаевы
и
свои
Щорсы
–
Щетинкин,
Сухов,
Шевелев-Лубков…
Вот
песня
об
отряде
Щетинкина:
Не
стая
воронов
слеталась
На
груды
тлеющих
костей.
Война
безумная
металась
Среди
пылающих
степей.
Над
партизанскою
могилой
Светился
месяц
в
облаках,
А
на
свиданье
с
милым
сыном
Пришла
старушка
во
слезах.
И
над
холмом
всю
ночь
стояла,
Будила
сына
своего.
Тайга
таинственно
молчала,
Не
отвечая
ничего.
Дорожки,
тропки
поизрыла
И
дом
до
тла
сожгла
война.
Куда
пойти,
простившись
с
сыном,
Не
знала,
бедная,
она.
Она
в
слезах
брела
по
скалам
Четыре
месяца
подряд
И
с
клятвой
верною
искала
Щетинкина
лихой
отряд.
Заря
полнеба
осветила
Над
партизанскою
тропой,
А
над
Саянами
седыми
Скрывался
месяц
молодой.
В
историю
вошел
отряд
под
командой
Василия
Павловича
Шевелева-Лубкова.
Многие
же
герои-партизаны
других
легендарных
отрядов
остались
в
памяти
народной
хоть
и
безымянными,
но
увековеченными
в
песне:
У
реки
под
вербой
Партизан
молодой
На
траве-мураве
Умирал
как
герой.
Голова
у
него
Вся
изранена,
Бело
личенько
Опалено,
На
груди
у
него
Красный
орден
сиял,
А
в
ногах
у
него
Конь
вороной
стоял.
Отнеси,
вороной,
Во
Лубкова
отряд
Боевое
седло,
Саблю
вострую.
По
полям,
по
горам
Конь
вороной
бежал.
У
реки,
под
вербой
Партизан
умирал.
(«У
реки,
под
вербой»,
пос.
Тисуль,
1966
год,
записано
от Ю.И.Кирдина).
Даже
самые
маленькие
эпизоды
гражданской
войны
для
участников
боев
остались
особо
важными
и
потому
запечатлены
в
фольклоре.
Ведь
для
каждого
–
жизнь
единственна.
И нет
«маленьких
эпизодов»
там,
где
человек
отдает
свою
жизнь
за
Отчизну:
Невольно
помнятся
походы
в
горах
алтайских
и
крутых,
Наш
эскадрон
бежал
всю
ночку
и
стал
биваком
на
реке.
Всего
два
дня
мы
простояли,
пришел
приказ
вперед
идти.
Чем
дальше
в
боем
проходили,
тем
больше
раненых
несли.
И
вот
навстречу
нам
курсанты,
в
руках
носилки
– два
ружья,
На
них
лежит
окровавленный
наш
комиссар
молодой…
(Село
Варюхино,
Юргинский
район,
записано
в 1968
году).
В
селе
Постниково
Ижморского
района,
на
большом
Московском
тракте,
стоит
обелиск
–
более
чем
скромное
сооружение.
И
надпись
на
нем
лаконична:
«От
Ижморской
партийной
организации
Драничникову
Алексею
Михайловичу
(1886-1918),
коммунисту-революционеру,
зверски
расстрелянному
колчаковцами».
Однако
же
какие
проникновенные
слова
нашла
для
Драничникова
народная
память:
У
самого
тракта,
где
шли
декабристы,
Где
воздух
прозрачен
и
чист,
Спит
крепко
полвека
там,
под
обелиском
Ижморский
герой-коммунист.
Алеша
Драничников
слово
Губкома
Пронес
через
огненный
шквал,
И
в
Постникове,
и в
лесах
Колыона
К
восстанью
крестьян
призывал.
Граната
одна,
два
патрона
картечи,
Но
чувства
–
полны
через
край!
Там,
сзади
–
погоня,
А
вон, -
недалече
Пылает
восставший
Чумай!
С
колчаковской
бандой
он
дрался
героем.
Как
жизнь
ни
была
дорога,
За
землю,
за
волю,
За
лучшую
долю
Громил
он с
друзьями
врага.
Драничников
молод,
а
недруг
коварен.
Герой
возвратился
в
село.
В
родимом
селе
кулаки
не
дремали
И
ночью
схватили
его.
Как
Леню
казнили,
как
зверски
пытали,
В
деревне
молчат
старики.
А
как
вспоминают
–
слезу
утирают,
Драничникова
земляки.
У
самого
тракта,
где
шли
декабристы,
Где
«зорьку»
играет
горнист,
Спит
крепко
полвека
там,
под
обелиском
Ижморский
герой-коммунист.
(«У
самого
тракта»,
село
Ижморка).
Эта
песня-история
записана
в
родном
селе
героя.
После
поражения
Чумайского
восстания
он
должен
был
поднять
восстание
в
селах
Постниково,
Берикуль,
Колыоне.
Но
Драничников
был
предан
и
зверски
убит
местными
кулаками.
Мелодия
к
песне
–
тоже
от
гражданской
войны:
«Орленок»,
«Каховка»,
«Матрос-партизан
Железняк».
Но
сам
обелиск
– как
выглядит
он?
Достоин
ли он
того
пафоса
и той
нежности,
которую
народ
вложил
в
свою
песню?
С
чистой
ли
совестью
мы,
сегодняшние
хранители
памяти,
глядим
на
него,
читая
эти
строки?..
У
клуба
на
руднике
«Центральный»
стоит
другой
обелиск.
Это
памятник-символ.
Не
покоится
под
ним
прах
героя.
Не на
этом
месте
был
заживо
сожжен
на
костре
двадцатичетырехлетний
Демьян
Погребной,
прах
которого
был
развеян
по
тисульской
тайге.
Погребной
работал
лебедчиком
на
Кольчугинской
шахте
«Николаевская»
и
состоял
в
подпольном
губкоме
большевиков.
В
Старой
Драге
жила
сестра
погребного
Прасковья
Ивановна,
у
которой
он
скрывался
после
Кольчугинского
восстания.
Врагам
удалось
схватить
большевика.
Приговоренный
к
расстрелу,
Погребной
выбил
винтовку
у
солдата
и
убил
двух
колчаковцев.
Комиссара
подняли
на
штыки
и
сожгли.
Память
по
крупицам
собрала
грозную
эту
страницу.
В
поселке
Берикуль
Тисульского
района
был
записан
первоначальный
текст
песни
о
Погребном,
переданный
пенсионеркой
И.А.Герасименко:
Есть
на
карте
Сибири
Алатага-гора,
Про
геройские
были
напевает
она.
По
горам
раздается
ее
голос
порой,
Как
с
врагами
боролся
коммунист
Погребной.
Утром
Старую
Драгу
вдруг
окутал
туман,
Воровскими
руками
здесь
был
схвачен
Демьян.
Только
двадцать
четыре
прожил
отроду
он,
Полный
мести
и
силы,
на
костре
был
сожжен.
Шепчет
Кожух-речушка
у
тоскующих
лоз,
Как
предатель
подслушал,
подглядел
и
донес,
Как
Демьяна
схватили,
на
допрос
повели,
Как
герой
не
сдавался,
утопая
в
крови.
По-над
Старою
Драгой
воздух
светел
и
чист,
Помнит
Старая
Драга,
как
погиб
коммунист.
Без
могилы
развеян
по
тайге
его
прах.
Ну,
а
пламя
осталось
в
наших
юных
сердцах.
Есть
у нас
в
Алатау
Алатага-гора,
Про
геройские
были
напевает
она.
Ее
голос
взлетает
высоко
над
тайгой,
Из
бессмертья
шагает
к нам
Демьян
Погребной.
У
нас в
области
много
делается
для
замены
обелисков
гражданской
войны
достойными
памятниками.
Памятники
Кемерова,
Мариинска,
Ленинска-Кузнецкого,
Анжеро-Судженска
и
многие
другие
тому
пример.
Но
еще
недавно
в
Ленинске-Кузнецком
стоял
домик,
где
родился
Демьян
Погребной.
Еще
недавно
на
Старой
Драге
стоял
дом
его
сестры.
Нет
сейчас
никого
на
Старой
Драге,
только
тайга
шумит.
Пару
лет
тому
назад
на
мести
этой
страшной
казни
стояла
лишь
покосившаяся
металлическая
конструкция.
Территория
запущена.
Какое
расхождение
с
песней…
Как
могло
случиться,
что
мы
перестали
замечать
это
расхождение?
А
герой-кузбассовец
Петр
Федорович
Сухов?
Тот,
про
кого
так
былинно-просто
рассказала
его
жена (ее
рассказ
записан
на
пленку
при
встрече
с
работниками
Хорового
общества
в
Ленинске-Кузнецком,
в
краеведческом
музее):
«… Когда
Сухов
прибыл
в
Воскресенское,
у
него
был
большой
бой.
Там
засели
белогвардейцы,
заняли
церковь
и
колокольню,
установили
пулеметы.
Тогда
Сухов,
не
дожидаясь
рассвета,
окружил
деревню
и
принял
бой.
Здесь
они
очень
много
побили
белогвардейцев
и
очень
много
взяли
оружия.
Не
успел
он
своих
бойцов
накормить,
как
пришла
разведка
и
сообщила,
что
еще
больше
отряд
идет…
Отряд
стал
наступать.
Тогда
они
взяли
много
солдат
и
офицеров
в
плен.
И
решили
идти
в
глубь
Алтая.
Когда
они
шли,
было
им
все
труднее
и
труднее.
А
белогвардейцы
опередили
Сухова.
Он не
знал
дороги.
Он
шел
по
карте.
А
белогвардейцы
шли
напрямик.
Когда
Сухов
пришел
в
деревню,
там
уже
была
засада».
Остальное
досказывает
песня:
Под
врагом
земля
горела,
Дутов
пятился
назад.
Из
Кольчугина
на
зорьке
Вышел
Сухова
отряд.
Из
Кольчугина
на
зорьке
Вышли
молодцы
в
поход.
Через
горы
Салаира
Шли
на
Славгород
вперед.
Впереди
отважный
Сухов,
Наш
бесстрашный
командир.
С
алой
лентой
на
кубанке
И
с
ремнями
на
груди.
Налетела
вражья
пуля.
Пал
прославленный
герой.
Нас
повел
Игнатий
Громов
На
жестокий
смертный
бой.
Мы
врага
нещадно
били
От
рассвета
до
утра.
Алым
знаменем
прикрыли
Тело
Сухова
Петра.
Его
дело
боевое
Развернулось
во
всю
ширь.
Мы
дрались
за
нашу
волю
За
Советскую
Сибирь.
Под
врагом
земля
горела,
Отступал
Колчак
назад.
А
в
погоню
–
партизаны,
За
отрядом
– шел
отряд.
Эта
песня
была
записана
в
селе
Варюхино
Юргинского
района
в 1967
году.
Ее
исполнял
знаменитый
варюхинский
сельский
хор. В
том
же
году
этот
текст
и
напев
сообщил
Иван
Петрович
Кузин,
директор
школы
поселка
Первомайский
Мариинского
района.
Вот
так
кочует
песня
по
Кузнецкому
краю,
обрастая
все
новыми
деталями,
эпитетами,
событиями.
На
месте
жестоких
боев
встал
в
Алтайском
крае
обелиск
в
память
о
Петре
Сухове,
имя
героя
можно
прочесть
и на
табличке,
обозначающей
одну
из
улиц
Ленинска-Кузнецкого.
… От
села
до
села
ведут
обелиски.
В них
–
история
нашего
края,
биография
старшего
поколения,
наших
отцов
и
дедов.
Далеко
не
всегда
на
обелисках
братских
могил
обозначены
имена
героев.
А
именно
в них
сквозь
время
читается
летопись
великого
боя
за
Советскую
Сибирь.
Но
порой
обелиски
гражданской
войны
мало
соответствуют
пафосу
песен,
сложенных
в
честь
погибших
героев.
И
тогда
напрашивается
горький
вопрос:
неужели
время
стерло
величие
и
драматизм
событий,
легших
в
основу
нашей
истории?
Неужели
нам
не
всегда
под
силу
мыслить
и
чувствовать
в
унисон
с
народной
легендой
о
своих
героях?
Фольклор
–
красноречивый
свидетель,
документ,
верный
помощник
истории.
В
памяти
народной
живы
навечно
вписанные
им
страницы.
Вот
пример:
несколько
лет
назад
в
Хоровое
общество
поступил
текст
песни,
записанной
в
Яйском
районе:
Споемте
песню,
подруженьки,
Споемте
песню,
задушевную
Про
бабушку
нашу
анжерскую
Бричко
Ирину
Андреевну.
В
отряде
ее
Аринушкой
Все
звали
любовно,
ласково,
Враги
боялись
Ирины
Бричко
Как
воина
сильно
опасного.
Однажды
ночью
Аринушка
Проникла
в
штаб
неприятеля,
Гранатами
уничтожила
Тринадцать
белых
карателей.
Враги
метались
в
панике,
Но
не
давала
спуска
им,
Выслеживала
и
громила
их
Простая
женщина
русская.
Борьбе
отдавала
всю
силушку,
Но
силы
были
неравные.
Схватили
враги
Аринушку,
Разведчицу
нашу
славную.
И
не
забыли
про
то
старики,
Как
враги
очумелые
В
деревне
Борик
у Яи-реки
Связали
ей
рученьки
белые.
Споемте
песню,
подруженьки,
Споемте
песню
душевную
Про
героиню
гражданской
войны
Бричко
Ирину
Андреевну.
Итак,
появилось
новое
имя.
За
ним
могут
возникнуть
неизвестные
еще
строки,
вписанные
гражданской
войной
в
историю
нашего
края.
Фольклор
– не
только
помощник
истории.
Он
оживляет
сухие
строки
учебников
и
научных
монографий,
позволяет
нам
за
строгими
списками
памятников
Кузбасса
видеть
лица
лихих
командиров,
слышать
звон
их
боевых
клинков…
Но
фольклор
и
предъявляет
нам
свой
счет.
Спрашивает
у
нашей
совести:
не
померкли,
не
потускнели
ли в
памяти
«нашей
истории
строки»,
так
щедро,
так
искренне
вписанные
народным
творчеством
с
биографию
Кузнецкого
края…
<<Назад
Далее>>
| 
