БИОБИБЛИОГРАФИЯ МЭРИ КУШНИКОВОЙ

(к 50-летию творческой деятельности)

ПУБЛИКАЦИИ МЭРИ КУШНИКОВОЙ.

Страница 2 из 7

1977- 1978

1977

69. Ветвь от древа (рубр. «Проблема? Да, проблема») // Огни Кузбасса. – Кемерово, 1977. - № 1. – С. 57-67.

Из очерка о художественных традициях Кузнецкого края: «Неожиданно оказалось, что в Кузбассе есть и свои народно-художественные промыслы. Неожиданно потому, что эти народно-художественные промыслы не исконные, а привнесены извне, о них мало кто знал, а пуристы утверждали, что «привнесенные» могут якобы породить только подделку и подражание. Но ни у кого не спросясь, побеги укоренились. Ростки эти, привитые на Кузнецкой земле руками энтузиастов, уже громко о себе заявляют и требуют поддержки, ибо точно так же, как лимонное дерево, выращенное в комнате в какой-нибудь немыслимой северной широте, боковые сибир-ские веточки от могучего всероссийского древа народного творчества долго вызывали недоверие. Деяния романтиков всегда немного настораживают… Другой вопрос, возникающий в связи с кузбасскими «боковыми веточками», это взаимодействие между художественными промыслами и художниками-профессионалами. Промыслы выросли сами по себе, как дички… Производственники тоже с некоторым сомнением относятся к народно-промысловым молодым цехам. Производству нужен поток. Для потока нужен стандарт. Для стандарта нужен эталон, причем не очень сложный, чтобы любой исполнитель мог копировать его быстро и «жестко». За всем этим напрочь затухает такая хрупкая категория, как творчество. Сам факт копирования и жестокого соблюдения стандарта убивает творчество… И потому эталон для мастера может быть лишь «информацией к размышлению», чтобы мастер мог своим языком передать полученный от художника образ, а не скопировать его…».

70. Где славны были кузнецы // Кузбасс. – Кемерово, 1977. – 14 января.

О традициях древнего художественного литья в Кузнецком крае: «…В фондах краеведческих музеев Кузбасса хранятся декоративные чугунные рукомойники, украшенные своеобразным орнаментом. Такие рукомойники помнят сибиряки всех возрастов – они бытовали и бытуют во многих селах по сей день. Место изготовления рукомойников – Гурьевский железоделательный завод. Здесь выпускали художественное литье, но считалось, что такие отливки единичны и случайны. Но вот какие интересные частности открываются. Казалось бы, что общего между гурьевским чугунным рукомойником и чайником английского фарфора марки «Вэджвуд»? Однако на крышках и около носиков у них очень сходный орнамент из акантовых листьев, характерный для начала XIX века. За традиционность художественного литья на заводе говорит также серия пепельниц, имеющаяся в фондах Кемеровского краеведческого и в экспозиции Гурьев-ского музеев. Пепельницы – виноградные листья – своеобразно перефразируют «виноградный мотив» киевских фаянсовых тарелок, датированных 1833 годом. Имеющаяся в фондах Кемеровского музея пепельница в виде орла на фоне знамени и копий оказалась полным аналогом французской бронзовой пепельницы начала XIX века, но у музейной по центру клеймо Гурьевского завода. Значит, выпуск таких пепельниц был по крайней мере серийным, если не массовым. Вполневозможно, что для воспроизведения снимались копии с ходких образцов отечественного и западноевропейского литья. В этом отношении красноречива художественная стела с типичным для начала XIX века античным сюжетом, найденная в Гурьевском музее, а также загадочный «сапожок». Но о «сапожке» - ниже…».

71. «За вами, рабочие, последнее слово» (рубр. «Борцы за правое дело») // Блокнот агитатора. – Кемерово, 1977. - № 5. – С. 26-32.

Из очерка о том, что связывало знаменитого деятеля рабочего движения В. Обнорского с Кузбассом: «…Новокузнецк – город краеведов-энтузиастов. Только недавно ушел на пенсию из музея Константин Александрович Воронин – ему за восемьдесят. К. А. Воронин охотно показывает старые фотографии домика, на верхнем этаже которого жил Обнорский, а на нижнем – фельдшер Роман Маркович Борисенко, которого кузнечане ценили больше иных врачей. Жена Борисенко, которая умерла несколько лет назад, рассказывала, что вопреки мнению, будто Обнорский был человеком нелюдимым и замкнутым, в их семье его считали даже шутником. Обнорский часто охотно с ней беседовал, особенно о детях. Люди у него бывали нечасто – боялись: он был под надзором полиции, а крепость совсем рядом. Воронин показывает уникальную фотографию – заключенные на прогулке во дворе крепости. Антон Иванович Полосухин, тоже старожил Кузнецка, историк, педагог, бывший директор школы № 87… Это он впервые наиболее полно рассказал о кузнецком периоде жизни Обнорского, опубликовав в 1950 году в пятом номере журнала «Сибирские Огни» очерк «В. П. Обнорский в Кузнецке». И сейчас Антон Иванович говорит об Обнорском очень интересно…. Улыбался он редко и мог показаться даже хмурым, но семья Полосухиных хорошо знала, каким он был в кругу друзей. А дружба эта досталась Антону Ивановичу как бы в наследство от своего отца. Обнорский был близок с Иваном Константиновичем Полосухиным, приисковым рабочим…».

72. «И мы не праздно в мире жили» (рубр. «В документах, в памяти народной») // Кузбасс. – Кемерово, 1977. – 18 октября.

О том, что связывало известного социалиста В. П. Обнорского с Кузбассом. Источниковая база – рассказы новокузнецкого краеведа Антона Ивановича Полосухина. Из очерка: «Встречаюсь с Антоном Ивановичем Полосухиным, старожилом Новокузнецка, историком… Знакомлюсь с его бесценным личным архивом, слушаю его рассказ. Передо мною оживает Кузнецк начала века. Обычная для маленького города тех лет неспешная жизнь. ...Собор. Старая крепость. По Томи ходит пароход. «Сливки общества» составляет зажиточное купечество. В 1909 году в этот неспешный город приезжает отбывший каторгу Обнорский. Выбирает для обоснования именно Кузнецк, может быть, потому что годом раньше сюда перевелся из города Зея-Пристань бухгалтер Н.Н. Станкеев, служащий Верхне-Амурского пароходства. В этом пароходстве Обнорский работал механиком слесарных мастерских и подружился со Станкеевым. Дружба была прочной. Именно Н. Н. Станкеев берет на себя щекотливую миссию избавить Обнорского от унизительной процедуры чуть ли не каждодневной регистрации в полиции. Обнорский поселился на Базарной улице в доме Красулина. Работал в маленькой мастерской. Вспыхнула война 1914 года, а в Кузнецке ничего как будто и не менялось. Вот разве умер Н.Н. Станкеев, и Обнорский переселяется в дом своего друга в Базарном переулке № 14. Обнор-ский в Кузнецке стал уважаемым человеком – мастерство его ценили… Ремонтирует самовары, швейные машины, часы и ружья… Как он выглядел? Очевидцы описывают старика, который летними вечерами прогуливался по улице, привлекая внимание белой окладистой бородой и черной шляпой…».

73. Ксюша – крестьянская дочь (рубр. «Люди, годы, жизнь») // Кузбасс. – Кемерово, 1977. – 23 октября.

Статья о Ксении Тимофеевне Прониной-Чугуновой, известной по связям с женой Ленина – Н. Крупской. Из нее вырисовывается ограниченность восприятия «крестьянской дочерью» социальных явлений сталинской кровавой поры и становится ясным, что оная «дочь» не изменила своим идеалам и в более поздние времена: «…Достает заветную папку – в ней большая групповая фотография. Это слушатели трехмесячных курсов зав. отделами пионеров горкомов, обкомов, крайкомов и ЦК космомола национальных республик в Высшей школе детского коммунистического движения при ЦК ВЛКСМ в Москве. В центре – Надежда Константиновна Крупская. Ксения Тимофеевна видит эту фотографию, конечно, не впервые, но испытывает… волнение…: «Справа и чуть позади от Надежды Константиновны – это я сама». Она сама… в гимнастерке, на которой красуются значки ГТО всех трех степеней. Что она ярче всего запомнила из своей… поездки в Москву? «Каждое слово Крупской и каждый день, проведенный в столице…» …Вот она, Ксюша, крестьянская дочь из села Кочелаево Пензенской области, впервые на октябрьской демонстрации в Москве, шагает в восьмой колонне и тянется на цыпочки, чтобы получше правительство разглядеть. Она встретилась с самыми знаменитыми женщинами тех дней – Расковой, Гризодубовой и Осипенко. Вместе с другими слушателями курсов провожала в последний чуть Чкалова. Отец Ксюши «гонял ямскую почту», встречал отца Ленина, Илью Николаевича Ульянова… Ей было пять лет. Она знала революционные песни. Ее ставили на пенек и она пела… В 19 лет она – член партии… была выдвиженкой на руководящую комсомольскую работу… избиралась первым секретарем…» и т.д. и т.п.

74. Кузнецкие дни Достоевского (рубр. «Памятники культуры») // Кузбасс. – Кемерово, 1977. – 21 августа.

О судьбе Дома Достоевского в Кузнецке: «…Огорчительно, что в самом Кузбассе еще бытуют сомнения: а так ли уж велика роль М. Д. Исаевой в жизни Достоевского? Ведь брак их был несчастлив. И почему речь идет о доме-музее Достоевского, коль в старокузнецком домике жил не сам Достоевский, а Исаева, причем Достоевский побывал там… и прожил не более трех недель. Однако старокузнецкий домик, в котором… жила Исаева, имеет право стать домом-музеем Достоевского ничуть не менее, чем семипалатинский. Хотя бы потому, что в течение этих лет все помыслы, надежды и разочарования писателя связаны были с этим домом… Я беседовала с заместителем председателя новокузнецкого горисполкома П.Н. Свистулой. Выяснилось, что дом поставлен на капитальный ремонт. Однако предполагается не реставрация, а обычный ремонт с побелкой и покраской, после чего опять откроется библиотека. Но каковы же планы на будущее? Ведь вполне очевидно, что такое положение дома нестабильно. Да, нестабильно, подтвердил П. Н. Свистула. Дом ветхий. Исчезли ставки. Неизвестно, какие были наличники – сейчас никаких не осталось. Внутри перегородки переставлялись, так что теперь все уже вовсе не такое, как было при Достоевском. Вывод? Предполагается домик разобрать и выстроить новый. Здесь же рядом. А может быть, в ином месте. Дом будет из доброго дерева, которому привлеченный специалист постарается придать вид старины, так что «аромат времени» не пострадает… В случае с домиком Достоевского, мне кажется, нужна особая осторожность. Имеется негативный опыт разборки памятных домов, которые уже никогда не «воскресли»… Так что если время пощадило домик Достоевского и стоит он на своем месте без каких-либо зримых повреждений, то не лучше ли прибегнуть ко всем средствам консервации, имеющимся у сегодняшней реставрационной науки, чтобы сохранить его? Именно этот дом, на этой улице. Он принадлежит не только Кузбассу, но и мировой культуре, так что требует бережности и внимания в соответствующих масштабах…».

75. Музеи заговорили… (рубр. «Кузбасские находки») // Кузбасс. – Кемерово, 1977. – 13 февраля.

Об экспонатах Прокопьевского и Новокузнецкого городских краеведческих музеев: «…Весной того года в заметке, опубликованной в «Советской культуре», были упомянуты находки прокопьевского краеведа М. Г. Елькина. В 1950-1957 гг. директор Прокопьевского краеведческого музея, имея открытый лист на ведение археологических раскопок, вместе с учащимися прокопьевских школ исследовал историю Томского железоделательного завода… В экспозиции Прокопьевского краеведческого музея истории этого завода отведено особое место. Здесь хранится уникальная коллекция – подписное художественное литье XVIII века. Это ли не находка! Несколько медальонов, представленных в экспозиции, поражают тонкостью работы. Большой интерес представляют портретные медальоны… Найдены были три портретных медальона, изображающие и самого автора художественных работ – шихтмейстера Ивана Аргунова. Рембрандовский профиль. Тонкие, нервные руки. Взметнувшиеся пряди волос. Здесь же – художественной работы чугунная надгробная плита девицы Елизаветы Ивановны Аргуновой. Под этой плитой и был найден один из портретов художника… Судя по тому, что один из декоративных медальонов его работы «Голова римского легионера» повторяется в декоре чугунной лестницы бывшего генерал-губернаторского дома в Барнауле (по рассказу М. Г. Елькина), и по тому, что стела «Плакальщицы» работы Аргунова является как бы парой стелы «Античный сюжет», представленный в экспозиции Гурьевского музея среди художественного литья Гурьевского завода, мастерства Ивана Аргунова известно было по широкому региону и вдохновляло других мастеров художественного литья. Однако аргуновская коллекция вот уже двадцать лет как находится в Прокопьевского музее и ждет своего исследователя…».

76. Не кивая на французов // Комсомолец Кузбасса. – Кемерово, 1977. – 5 февраля.

В 1996 г. М. Кушникова в печати выступила против повсеместно распространяемого тогда призыва к «примирению и согласию». В 1977 г. – против этого же, по сути, но видоизмененного модного в быту лозунга «терпимости»: «…Позвольте, но ведь «терпимость» - хорошее слово, а терпимый человек – это хороший человек, не поддающийся мелочным обидам и не вступающий в мелкие конфликты. Стоп! Здесь-то и происходит переосмысление слов и понятий… «Интеллигентный» человек (кавычки не случайны) вдруг обнаруживает, что найдена изумительно удобная, лаконичная и, главное, «культурная» формула для неблагозвучного, старого как мир: «Моя хата с краю!». «Терпимость» – это уже звучит! Терпимые люди рассуждают так: …мы должны терпеть и правых, и виновных, поскольку каждого можно понять по-человечески. Понять – значит простить… И они созерцают, то есть «не встревают»… Бойся, любуясь собственной терпимостью, достичь опасного пика, когда начнешь охотно извинять самого себя за невмешательство во все, что не есть ты и твоя личная жизнь. Бойся сделать свой разум нейтральным вместилищем бесплодной информации, не священной живой кровью сердца. Такая эрудиция не отточит интеллекта до алмазной твердости, которая сама по себе и есть нетерпимость…».

77. Новое гнездо для Жар-птицы (рубр. «Проблемы кузбасского сувенира») // Кузбасс. – Кемерово, 1977. – 13 декабря.

М. Кушникова продолжает тему, затронутую в статье Н. Казаковой «Волшебный резец» (Кузбасс, 1977, 14 октября). «Разве не теряем мы оттого, что не замечаем самобытных художников?» – задается вопросом Н. Казакова и получает утвердительный ответ. Из очерка М. Кушниковой: «Вы никогда не видели, как птица-Сирин, ликом похожая на «красну девицу, пригожу молодицу», обутая в нарядные сапожки с вышивкой, отправляется прямо из XVI века за водой в окружении деятельных птенцов-«сиринят»? Я видела такое веселое шествие. Его «наколдовала» новокузнечанка, а вернее – палешанка Альбина Федоровна Фомченко. В квартире, где Альбина проживает вместе с родителями, вьются прихотливые кружева метелицы, которая ничуть не пугает красавицу в шубейке: призывно и лукаво глядит она через плечо. Там же чинно сидят Ладо и Лада, а в окно заглядывает синяя ночь. Возмущенная царевна-лягушка обороняется от невесток – пучеглазых болтливых уток. Сверкает там чудо-перьями жар-птица. И на все это огромными иконописными глазами взирает с автопортрета, осененная веткой алой рябины, хозяйка и созидательница описанных чудес. Разговор идет за работой. Говорит она – как сказку сказывает. Неторопливо и обстоятельно, так же как неторопливо «творит» краску (именно это старинное слово бытует у палешан до сих пор), растирает яичный желток, наводит «цыровку» – на черный фон заготовки наносит контур…».

78. Отблеск пламенных лет (рубр. «В документах, в памяти народной») // Кузбасс. – Кемерово, 1977. – 25 сентября.

Об отношении к памятникам истории и архитектуры в Новокузнецке: «… Новокузнецку почти 360 лет. Еще в 1969 году было принято решение установить обелиск, который бы «удостоверял» столь почтенный возраст (установлен не был, - сост.)… И стоит нынешний Народный дом как ценнейший памятник Кузнецка, и сносу или переносу (что часто равноценно уничтожению!) не подлежит, точно так, как не подлежит переносу, например, Адмиралтейство в Ленинграде или храм Василия Блаженного в Москве. Потому что есть такие дома, которые никакими другими заменить нельзя и которые нельзя сдвигать с места, как нельзя безнаказанно перемещать старые деревья, не повредив корни. Корни же таких зданий глубоко вросли в память народную! (Народный дом вскоре сгорит, а, скорее всего, был подожжен, дабы не тратиться на дорогостоящую реставрацию, - сост.)… Я видела своеобразный буклет, составленный одним из старожилов Кузнецка. Буклет составлен из фотографий каменных зданий, расположенных рядком на удивительной Народной улице. Увы, из этого комплекса выпало ценное звено – здание начальной школы, в котором шли занятия учеников с середины XIX века … В 1974 году оно было снесено. А передо мной еще одна фотография – это текст доски, что висела на снесенном здании: «Дом находится под государственной охраной как памятник старины. За порчу дома виновные будут привлечены к административной ответственности (штраф 100 руб.)». А как же за снос? … Оказались снесенными и даже проданными частным лицам на дрова такие ценные памятники истории…, как дом В. В. Куйбышева и дом… В. П. Обнорского. Знали ли об исторической ценности этих памятников Новокузнецкий горисполком и областное общество охраны памятников истории и культуры?… Я присутствовала на Кемеровской областной конференции общества охраны памятников истории и культуры в феврале с. г., где не прозвучало никаких упоминаний ни о снесенных домах, ни о принятом в 1969 году решения воссоздать дом Обнорского, ни тем более о письме, присланном в Новокузнецк в 1969 году сестрой В. В. Куйбышева… Автор письма удивлена тем, что дом перенесен и не восстановлен. В беседе с начальником управления культуры облисполкома И. Л. Курочкиным выяснилось, что большой интерес вызывает сохранение памятников…, а также, что дом Обнорского будет воссоздан (Обещание И. Л. Курочкина оказалось невыполненным, - сост.)».

79. Почерк будущего // Кузбасс. – Кемерово, 1977. – 1 июня.

О выставке картин юных художников: «… Хотите заглянуть в будущее? Посетите в Кемеровской картинной галерее выставку работ самых юных художников области – учащихся художественных школ. Можно, конечно, отметить, что выставка покоряет свежестью и самобытностью дарований, находками, доступными только неподкупному детскому видению и искрометной детской фантазии. Можно, конечно, изумиться: вопреки утверждению художников, будто труднее всего писать портреты детей – вот два празднично-васильковых зрачка, пятно свежего, как плод, припухшего рта, поток золотистых, словно спелые колосья, волос, - и перед вами «Моя сестра» Т. Витухиной… Но, может быть, эта выставка важна другим – здесь мы видим творчество тех, кто через 15-20 лет сменит нас с вами на всех постах нашей жизни. И какое это будет завтра, во многом зависит от того, что именно волнует сегодняшних мальчиков и девочек, о чем хотят они поведать миру уже сейчас, выбрав из множества чудес, которыми окружает жизнь юный пытливый ум то, что кажется особенно значительным, весомым и ярким. Уходишь с выставки и думаешь: девизом нашего завтра будет творчество… Может быть, побывав на такой выставке, многие родители проникновеннее поймут своих детей. И, может, - не улыбайтесь! – именно детское творчество многих из нас научит не только видению сокровенной сущности вещей, но и правдивому рассказу о них».

80. Радостью и изумленьем поделиться (рубр. «Издано в Кемерове») // Кузбасс. – Кемерово, 1977. – 15 июля.

Из рецензии на книгу стихов Н. Колмогорова: «Листаю сборник стихов «На земле светло» Николая Колмогорова, человека, влюбленного в кузбасские самоцветы. Знаю Колмогорова-художника (видела его работы из самоцветов на выставке самодеятельных художников). И никогда не читала его стихов. Этот первый сборник поэта – еще и «дооткрытие» человека. А через это – ближе и понятнее поэт… Вчитываюсь. Да, стихи о природе. Но каким волшебством владеет, как тесно вплел поэт человека в природу, именно ее сделал постоянной свидетельницей и участницей человеческих дел! Из нее почерпнул мудрость. С ней сопоставлял переживания… Жизнелюбие бывает разное. Есть похожее на мясистый, толстый, но слабый стебель, растущий из переудобренной почвы. Это бездумное жизнелюбие. Здесь – иное. Поэт понимает природу со всей ее красотой и мудростью, бережно и нежно любуясь ею, подчиняясь непреложным законам земли. Человек – вечная частица природы, никогда не выходящая из сверкающего, волшебного ее круга… Порою в стремлении поразить читателя, а может, упиваясь «властью сочинителя», даже очень талантливые поэты – и, пожалуй, именно очень талантливые, великолепно владеющие словом! – жонглируют образами, рассыпая и сплетая их причудливыми гроздьями, так что за оригинальностью и красотой построения теряешь мысль. Колмогоров «колдует» по-своему. «Колдовство» в том и заключается, очевидно, что поэт улавливает то сказочное и необычное, что кроется постоянно в окружающем нас привычном мире. Не облекая это необычное в броскую форму…».

81. «Счастливые и грозные кузнецкие дни» (рубр. «Заметки у музейной витрины») // Комсомолец Кузбасса. – Кемерово, 1977. – 5 марта.

О «кузнецком периоде» Федора Достоевского: «… К грозным и счастливым кузнецким дням Достоевский и Исаева стремились более двух лет. Не общей дорогой, а двумя параллельными. Не потому ли, что «грозное чувство» к Исаевой (Достоевский так сам и называл свое тогдашнее состояние) испытывал, возможно, не столько Достоевский-человек, сколько Достоевский-сочинитель. Может, Достоевский не проникся бы «грозным чувством» к Исаевой, не будь она настолько обделена судьбой. Может, короткий кузнецкий период не отложил бы отпечаток на всю жизнь Достоевского, будь супруг этой женщины, Александр Иванович Исаев, обыкновенным, потерявшим себя горьким пьяницей. Но он был одновременно человеком честным и доверчивым, который Достоевского поражал менно доверием – этим сильнейшим оружием слабых и униженных. И, очевидно, это поначалу Достоевского просто смущает, но со временем вырисовывается новый образ: Исаев – это будущий Мармеладов из «Преступления и наказания». У Исаевой другие заботы. Она связана с человеком, который неотвратимо тянет ее ко дну… На последнем рубеже падения А. И. Исаева удается перевести в Кузнецк «служащим по корчемной части». Отъезд. Проводы перекладной открытой телеги, в которой мертвым грузом лежит ничего не слыша и не видя, пьяный муж. Торопливые, последние объятия… Из Кузнецка в Семипалатинск отправлено письмо. Исаева свободна. Исаева бедствует. Исаевой не на что похоронить мужа. Кто-то из сердобольных кузнечан посылает ей три рубля… Она еще не знает, что не просто взяла милостыню, а вписала одну из впечатляющих страниц в будущий роман «Преступление и наказание»…».

82. Художник: Рассказ о Иване Егоровиче Селиванове с монологами, лирическими отступлениями и некоторыми выводами // Комсомолец Кузбасса. – Кемерово, 1977. – 8 декабря.

Из очерка об известном в стране и за рубежом художнике-примитивисте Иване Селиванове, кузбассовце: «Мне сказали: «Не доберетесь к нему – непролазная грязь!». Вы и улицы не найдете, мы сами у него никогда не были»… Мне сказали: «Да он еще и разговаривать не станет – людей чуждается»… Мне сказали: «Живет, как в крепости, во дворе – дров чуть не до неба сложил»… Вы, конечно, догадались, что… речь идет о прокопьевском художнике Иване Егоровиче Селиванове, который до недавних пор служил сторожем в местном краеведческом музее. И мы, конечно же, помним, что на последней областной выставке самодеятельных художников… работы И. Е. Селиванова представлены не были. Причины тому разные. Некоторые считали – и справедливо, - что все его работы находятся в заочном народном университете искусств в Москве…, а картинная галерея никаких его работ не закупала (что тоже соответствует действительности), а потому выставлять собственно нечего… Иные (в том числе работники областного Дома народного творчества) придерживались мнения, что «Селиванов хотя и работает, но увидеть у него можно только нестоящие рисунки». И все сходились на том, что Селиванов – человек нелюдимый и «очень странный»… Он сидит передо мной в самом что ни на есть рабочем виде. Длинный холщовый передник. Довольно поношенная меховая безрукавка. Крепкие сапоги. Картуз. Длинные густые волосы, стриженные «под горшок», и былинная борода. Сидит на фоне неоконченного портрета жены. Замираю. Какая же неистовая правда в каждой черте…».

83. Через всю жизнь (рубр. «В документах, в памяти народной») // Кузбасс. – Кемерово, 1977. – 5 октября.

Очерк о том, что связывало имя жены Ленина – Н. Крупской, с нашим краем. По его прочтении возникает чувство жалости к бедным, нищим, зашоренным, оглушенным идеологическими выкриками кузбассовцам, которые по разным поводам и в разные годы встречаются к первой Леди страны Советов и подпадают под обаяние «большого человека», делаясь рабом этого чувства на всю оставшуюся жизнь. Из очерка: «… 1924 год. Из Кузнецка в Москву добирается учитель Кузьма Яковлевич Тельгереков. Он везет в столицу рукопись… Она (Крупская, - сост.) сразу же заинтересовалась рукописью Тельгерекова…»… Это же начало культурной революции для такого маленького народа!» (имеются в виду шорцы, которым и посвящена рукопись, - сост.)… Молодой учитель сохранил образ Крупской в своем сердце, и она не забыла его… 1931 год. Московские дома, заборы и даже трамваи пестрят лозунгами: «Даешь лучших 184 просвещенца Кузбассу!». Среди лучших из лучших была Женя Литвинова – молодая заведующая одного из детских садов Москвы… Перед посланцами столицы выступила Надежда Константиновна Крупская. Она говорила о Ленине! О том, как он мечтал, чтобы Кузбасс, край несметно богатый, стал краем цветущим, где будут трудиться самые лучшие специалисты, а, стало быть, просвещенные люди. «Вы – первые ласточки столицы, - сказала она. – Пусть же ваша жизнь в Кузбассе станет яркой, стремительной, как полет ласточки»… Вокзал… Появляется Надежда Константиновна. В руках у нее букетики цветов, которые она вручает каждому, кто входит в вагон, вместе с маленькой стопкой книг, перевязанной красной ленточкой. На память…».

84. Чтим священно и нежно… (История одной фотографии) // Комсомолец Кузбасса. – Кемерово, 1977. – 20 октября.

Автор пересказывает воспоминания М. В. Ланге (новокузнечанки, жительницы Кузбасса) о встрече с женой Ленина: «Она попала в Москву впервые. Поездом из Томска добиралась 7 суток. Посетила Мавзолей Ленина. Узнала, что на конференции будет… Крупская, и с нетерпением ждала встречи. И вот собрались делегаты… Присутствуют также студенты… Народу много. Заведующая… отделом Наркомпроса… предупреждает: «Надежде Константиновне трудно громко говорить, просьба соблюдать тишину…». Все смолкли. И вдруг – шелест по залу. А потом – взрыв: «Привет Надежде Константиновне Крупской, ура!». По проходу к президиуму идут две пожилые… Томская делегатка узнает эти лица, знакомые по портретам. В серой кофточке с отложным воротничком и черном сарафане, с гладко причесанными ярко-белыми волосами… - Крупская. Кудрявая, с тяжеловатой походкой (у нее больные ноги) - … Цеткин, друг и соратник Ленина, немецкая коммунистка. Ее речи часто печатают… Надежда Константиновна выходит на трибуну… Подняла руку… Она все время придерживает горло рукой. Забывает про микрофон. Кто-то его подвигает, и она… говорит: «Никак не привыкну к этой штуке, все забываю ею пользоваться…»…». Публикация М. Кушниковой как нельзя лучше иллюстрирует извечную тему «стадо и пастух». «Пастухи» – это Ленин, Крупская, Сталин. «Стадо» – это все мы, тогдашние, и М. В. Ланге в том числе. Удивляет, однако, что информатору запомнилась не столько речь Крупской, сколько обилие деталей – грузная походка Цеткин, серый сарафан Крупской. Толпа, как и во все времена, особо охоча до зрелищ, и Н. Крупская для нее – нечто вроде говорящего попугая.

85. Это большое «малое искусство» // Огни Кузбасса. – Кемерово, 1977. - № 3. – С. 77-84.

Из очерка о художнике-графике Николае Кофанове, снабженного семью репродукциями его работ: «Еще до недавних пор прикладное искусство считалось лишь пасынком «большого настоящего искусства». А тем не менее, дверные ключи чеканил Бенвенуто Челлини и веера расписывал Гойя; Мария Анна Колло, вылепив голову Петра для Медного всадника, не гнушалась расписывать фарфоровые накладки для мебели… Поиск человека – детища своего времени – через вещи, наиболее близко ему принадлежащие и наиболее полно отражавшие его быт, а значит, и быт общества, - увлекательное путешествие по истории, искусству, обществоведению. В нем путеводными Вергилиями становятся уже не монументы, не Моисей и Давид, а тончайшая чеканка дверного замка, не фрески, украшающие потолки Ватикана, а водяной знак на бумаге. И если художественное воздействие, оказанное музеем или театром – явление периодическое, то «малое искусство» сопутствует человеку всю жизнь и незримо оказывает на него свое мягкое, но настойчивое воздействие. Нередко приходится слышать: «Кому нужны эти кошелечки, записочки и открытки? Прорпагандировать их смешно и несовременно». Все эти вышивки-миниатюры, экслибрисы-миниатюры фатально считаются уделом ремесленников, если речь идет о старинных предметах прикладного искусства, и – хоббистов, если речь идет о современных вещах. Однако не случайно, наверное, за последние годы на форуме искусства вновь слышатся голоса мастеров одного из «малых жанров» – экслибриса. Среди них за короткое время завоевал себе прочное имя кемеровский художник-график Николай Кофанов».

86. Язык деревянных кружев (рубр. «Неизвестное об известном») // Кузбасс. – Кемерово, 1977. – 3 февраля.

О деревянной архитектуре края, о повсеместно уничтожаемых в Кузбассе памятниках архитектуры: «… В Кузбассе жемчужина деревянной резьбы – Мариинск. Город-музей, хотя многие дома здесь уже снесены, и краса их запечатлена только на фотографиях. У директора Прокопьевского краеведческого музея имеется альбом из 98 фотографий уже не существующих домов, украшенных деревянной резьбой, - некогда они стояли в Прокопьевске и его окрестностях. За одну поездку от Новокузнецка до Кемерова, через Прокопьевск и Белово нам с фотокорреспондентом удалось сделать 60 снимков деревянной резьбы на домах, мало чем уступающей мариинской…».

 1978

87. «Алики» на сцене и в жизни (рубр. «Гастроли») // Комсомолец Кузбасса. – Кемерово, 1978. – 22 июля.

Размышления после спектаклей Ленинградского театра имени Ленинского комсомола «Утиная охота» и «Деньги для Марии»: «Вы никогда не встречали «аликов»? Вам повезло. Что такое «алики» … «Алики» - это взаимозаменяемые люди, во всем средне-одинаковые. И отношения у всех со всеми одинаково средние. Не хорошие и не плохие… Знаменательно, что Вампилов и Распутин написали свои произведения примерно в одно время, заметив только зародыш того явления, о котором мы говорим. И если «алики» в «Утиной охоте» разобщены, несмотря на видимость теснейшего общения, если пуще всего они боятся показать свои чувства…, то через десять лет это явление – «алики» – проходит неизбежную эволюцию. И вот уже Распутин пишет новый сценический вариант «Денег для Марии», смещая и усиливая тональность. В деревенском, более глубинном варианте, «алики» забронированы более жесткой и более обманчивой скорлупой благополучия и благожелательности. На самом деле здесь отношения тоже ненадежны, словно путь по болоту, где не знаешь, какая кочка подведет». Сюжет спектаклей в режиссерской трактовке от авторских текстов отличается, что также было подмечено М. Кушниковой: «… Спектакль – не фотография авторского замысла, а, скорее, портрет. Воля и право художника подметить и подчеркнуть то, что в его понимании наиболее выпукло характеризует образы, символичные для дня сегодняшнего…». Статья проиллюстрирована фотографиями сцен из упомянутых спектаклей Вампилова и Распутина, и содержит краткое изложение их фабулы.

88. «Багатель» синьора Джованни Перголези (рубр. «Гастроли») // Комсомолец Кузбасса. – Кемерово, 1978. – 17 июня.

Рецензия на одноактную оперу-буфф Д. Перголези «Служанка-госпожа» в постановке Свердловского театра оперы и балета: «… Французский восемнадцатый век под слово «багатель» подставил многогранные понятия: изящная безделица, дорогостоящая прихоть, мимолетное чувство. Но тот же «просвещенный» век, лицемерный и утонченный, жестокий и чувствительный, в совершенстве владел и эзоповым языком иносказаний – часто безобидные пустячки-багатели скрывали беспощадную сатиру и политический памфлет… Что такое насыщенная эзоповым языком «багатель» Перголези? Как фигурки из музыкальной шкатулки, выходят к рампе кавалеры и дамы… Менуэт Боккерини они исполняют с плавной, чуть кукольной грацией, как и подобает хрупким фигуркам. Утихли последние звуки менуэта, скрылись изящные танцоры. В глади зеркала отражаются ложи – это на подвесном занавесе – супере изображен фрагмент театра. Итак, мостик между сценой и зрителем перекинут. Вы как бы отражаетесь в том, что покажут на сцене: все это вполне может произойти и с вами. В самом деле, кто же гаранетирован от любовной бури – непониманий, ссор и примирений, разыгравшихся за рамками чопорно-игрушечного менуэта? Режиссер-постановщик… намеренно превратил престарелого вельможу в господина весьма обаятельного и весьма избалованного своей служанкой, давно ставшей фактической госпожой в его доме… Власть Серпины в доме давно признана Уберто, но сделать ее госпожой он не рискует – не принято!… Подспудный социальный мотив все время сопутствует личной лирико-комической тональности спектакля…».

89. Быть или не быть музею Достоевского в Кузнецке?

(рубр. «Полемические заметки») // Комсомолец Кузбасса. – Кемерово, 1978. – 18 апреля.

Статья призвана переломить негативный настрой некоторых кузбасских чиновников, выступавших против открытия в Кузнецке на базе памятника истории республиканского значения музея Ф. М. Достоевского. Из статьи: «На протяжении последних лет судьба домика Достоевского в Новокузнецке справедливо волновала общественность. И недавно, после предварительных переговоров с Московским литературным музеем и московским музеем-квартирой Ф.М. Достоевского, в Министерство культуры РСФСР и в упомянутые музеи направлено письмо, подписанное писателями, художниками, преподавателями местных вузов с одной просьбой – содействовать сохранению ценного памятника и открытию в нем литературного музея имени Ф.М. Достоев-ского… На письмо последовали оживленные отклики… И вот то, что многим казалось хлопотной, а главное, необоснованной идеей, - Достоевский пробыл в Кузнецке так недолго! – нашло поддержку многих центральных инстанций. Для изучения возможности открыть в Новокузнецке литературный музей прибыли В. Н. Рыбалко, директор Ленинградского музея имени Достоев-ского, и заведующий сектором литературных музеев НИИ музееведения в Москве Е. Г. Ванслова. Предварительный вывод специалистов: в Кузбассе нет ни одного литературного музея, и особенно важно открыть в Кузнецком районе мемориальный музей Достоевского – филиал Новокузнецкого краеведческого музея… В Кузбассе побывал опытный специалист, архитектор А. С. Алтухов, который также высказал вполне конкретное мнение: наш край богат ценными памятниками старины, часть из них имеет республиканское значение… На состоявшемся недавно в Кемерове пленуме Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры наряду со многими взволнованными выступлениями, отражающими подлинно гражданскую заботу о сохранении истории края, звучало и нервозное недоумение по поводу «моды на новокузнецкие памятники». Такая позиция не поможет восстановлению памятников, не подарит им второй жизни…».

90. В мире, где умерла правда… // Комсомолец Кузбасса. – Кемерово, 1978. – 10 июня.

Из рецензии на балет «Анна Каренина» в постановке Свердловского академического театра оперы и балета имени Луначарского: «… Сто лет назад Анна Аркадьевна Каренина поставила перед мировой литературой задачу со многими неизвестными. Каренину, нарушившую «таинство брака», судили, жалели, корили и прощали точно так же, как сочувствовали, презирали и винили покинутого Каренина и искали во Вронском типаж времени – немножко прожигатель жизни, немножко «лишний человек». Соответственно много и по-разному выходила Анна Каренина на сцену и всякий раз была далеко не однозначна. И вот Анна Каренина – в балете… На балетное воплощение большого семейного, психологического, социального романа надо было отважиться. Свердловский театр отважился. В исполнении свердловчан балетный спектакль «Анна Каренина» близок к пантомиме. Может быть, к мистерии, но без слов. Может быть, это театр масок и символов... В толстовском романе, как и в самой жизни, события развиваются в определенном ритме. Язык танца полно и точно выразил этот ритм толстовского романа. Но отношения между героями сложные, путаные, сотканные из добра и зла, вины и прощения, и в каждом случае имеют свой ключ и свое настроение. Мы говорим: «мажорное» или «минорное» и тем самым ищем сопоставлений с музыкой. Настроение и ключ романа удивительно полно отражены в музыке Р. Щедрина. Она, как сама жизнь, состоит из общего фона и из вех, которые подчеркивают: начался новый этап, завязался новый узел. Фон же – струистый, щемящий, общий для всей хаотичной судьбы счастливой, грешной, свободной, отвергнутой Анны…».

91. Вновь о цехе, в котором живут голуби (рубр. Памятникам Кузбасса – вторую жизнь») // Кузбасс. – Кемерово, 1978. – 4 ноября.

О необходимости сохранить памятник архитектуры (постройки начала XIX века) – здания Гурьевского металлургического завода: «… Два года назад в корреспонденции «Где славны были кузнецы» рассказала об одном из цехов Гурьевского металлургического завода… Еще до недавних пор судьба этого цеха внушала тревогу. Литейный цех, внешний вид которого не изменился с 1816 года, … подлежал сносу согласно плану предстоящей реконструкции завода. Предложения сохранить этот уникальный памятник промышленной архитектуры, насчитывающий 160 лет, вызывали скептические улыбки. Несостоятельной казалась идея, связанная с большими затратами и хлопотами. Но вот общество по охране памятников истории и культуры получило инструктивное письмо Центрального Совета ВООПИК от 10 февраля 1978 года… Указывается на необходимость «выявленные памятники кузнечного производства использовать в местных музеях, а также создавать специализированные музеи на выявленных объектах». Так появилась надежда, что литейный цех Гурьевского металлургического завода… будет внесен в список памятников Кузбасса, и, соответственно, избежит сноса. Действительность превзошла все ожидания: в решении облисполкома от 6 мая 1978 года содержится пункт, предлагающий войти с ходатайством в Совет Министров РСФСР об отнесении к числу памятников республиканского значения, наряду с некоторыми другими памятниками Кузбасса, и цеха Гурьевского металлургического завода им. Курако… И тогда, быть может, не такой уж несостоятельной покажется идея о возрождении в цехе-памятнике чугунного художественного литья, традиционного для завода…».

92. Герой Жюля Верна – Мишель Ардан (рубр. «Интересные судьбы») // Кузбасс. – Кемерово, 1978. – 11 февраля.

Очерк написан по материалам зарубежных изданий прошлого века, найденных автором в библиотеке Казахской Академии Наук в период Алма-Атинского своего бытования. В полном виде он увидел свет во втором томе художественных сочинений М. Кушниковой в разделе «Переводы». Повод для публикации – 150-летие Жюля Верна: «…Героями Жюля Верна были личности незаурядные, с отважным, благородным сердцем. Для многих прототипами послужили известные в его время люди. Одного из таких героев, позаимствованных из жизни, Жюль Верн отправил на Луну на сто лет раньше, чем покорители космоса оставили первые человеческие следы на лунном грунте. Вы, конечно, понимаете, что речь идет о первом полете на Луну. О том, который состоялся в … году, 1 декабря, когда на воздушном корабле «Колумбиада» в космос отправились три смельчака: Барбикан, президент пэн-клуба в Балтиморе, капитан Николл и известный парижский художник Мишель Ардан. В его-то Жюль Верн и не выдумал. В год 1865-й, когда впервые вышла в свет книга «Полет на Луну», в Париже действительно известен был талантливый художник Ардан, друг автора. На французском «Ардан» звучит «пламенный». Это анограмма фамилии Надар. Но и это псевдоним, а не настоящая фамилия необыкновенного человека, о котором пойдет речь… Его знал весь Париж. Ференц Лист и Виктор Гюго, Эжен Делакруа и Оффенбах, Адам Мицкевич и Прудон называли Надара другом. Художник-сатирик Домье уверял, что завидует карандашу Надара… Надар решил построить воздушный шар. Шар он все-таки построил. Гигантский шар окружностью в 90 метров привлекал публику, и Надар устраивал показательные полеты…».

93. Глазами гоголевских героев (рубр. «У нас на гастролях») // Кузбасс. – Кемерово, 1978. – 9 августа.

Из театральной рецензии: «Гастроли Ровенского музыкально-драматического театра им. Н. Островского в Кемерове начались спектаклем-премьерой «Майская ночь» Гоголя на украинском языке в форме комическо-фантастической оперетты (инсценировка А. Оселедчика, музыка Н. Васильева, Н. Лысенко) обещала многое, но и накладывала на театр большую ответственность. Можно было ожидать постановку, овеянную дымкой ночной сказки. Она соответствовала бы тональности, в которой написана эта «ода украинской ночи». Однако театр выбрал отнюдь не традиционный постановочный ход, который сперва даже озадачивает своей полно-кровной реальностью. Невольно возвращаешься к гоголевскому тексту, листаешь письма, воспоминания современников. «Вечера на хуторе близ Диканьки», в первую часть которых вошла «Майская ночь», написанная в 1831 году, справедливо восхитили яркой фольклорностью петербургского читателя… Авторам постановки захотелось взглянуть на колдовскую «Майскую ночь» как бы изнутри. Не глазами человека, вспоминающего далекий и любимый край в сопоставлении с нелюбимым и неласковым. А глазами персонажей, постоянно живущих около живописного пруда, в котором русалки, если и видятся, так только во сне. Глазами Гали, за которой вовсе не безопасно ухаживает Голова… Глазами обитателей благодатного края, в котором бытуют предания, звенят песни и кружат хороводы, но где мыкается не раз обиженный Головою бедолага Каленык… Глазами людей, привычных к жульническому содружеству Головы и Писаря, лишь вскользь намеченному у Гоголя. Отсюда введенная в спектакль сцена с перечислением подношений, которые ожидаются от селян…».

94. Дар изумления // Комсомолец Кузбасса. – Кемерово, 1978. – 28 января (псевдоним: М. Алексеева).

Ответ на письмо инфантильной девицы, которая видит в жизни только «жестокую серую круговерть» и «кружение в пустоте»: «…Любая человеческая деятельность имеет две полезности. Одна, самая близкая, сиюминутная и явная – прийти на работу, отработать добросовестно, уйти вовремя (совесть спокойна и не стыдно получать зарплату). Другая польза – «завтрашняя», неявная, но как раз самая важная. Твой труд – крупинка. Но для нее заранее заготовлено место в огромной мозаике дел человеческих, ведущих в завтра. И не будет этой твоей крупинки, - именно твоей, а не любого другого, потому что каждый человек неповторим, и то, что сделает он, и то, как сделает он, не сделает никто другой, какой бы скромной ни была его крупинка на первый взгляд! – и останется ячейка в мозаике незаполненной, и что-то будет упущено из общей панорамы развития человеческого общества».

95. Диалоги у картин (рубр. «Выставки») // Кузбасс. – Кемерово, 1978. – 21 июня.

О выставке картин кемеровского самобытного художника Германа Захарова (по профессии журналист): «Больше месяца в зале Кемеровской картинной галереи работала выставка… художника-журналиста Г. Захарова… От художников доводилось слышать, что самая важная оценка – зрительская, потому что в конечном счете художник пишет для людей, и найти в душе зрителей отклик на собственные мысли и чувства, воплощенные в художественный образ, всегда дорого художнику… Посетители выставки подолгу стоят около портретов.., которые… составляют целую серию в творчестве Г. Захарова… В высказываниях заслуженного художника РСФСР А. Н. Кирчанова, П. А. Чернова, В. Е. Сотникова слышится единодушное одобрение… А. Н. Кирчанов утверждает, что художники всегда готовы помочь Г. Захарову как равноправному члену «художнического братства». А поскольку Захаров нуждается в материалах и помещении для работы, то «художники и журналисты должны совместно поддержать его, каждый в меру своих возможностей, - ведь Захаров художник-журналист и потому равно близок союзам кисти и пера!». Мастера кисти единодушны в том, то выбранная Захаровым высокогражданственная тема требует и непрестанного совершенствования мастерства. В этом Г. Захарову очень помогло бы тесное общение с живописцами и графиками Кемерова». Цель публикации – улучшить условия для работы Захарова, который, не будучи членом Союза художников, без протежирования не мог бы сделать и шагу на своей творческой стезе, а потому в статье намеренно фиксируются положительные отзывы признанных в те поры кузбасских художников о Захарове, ведь он в те годы порою не имел возможности даже для покупки холстов.

96. Живет мальчишка из легенды (рубр. «Память») // Комсомолец Кузбасса. – Кемерово, 1978. – 18 мая.

Статья о кемеровчанине Владимире Мамаеве, поэте, участнике войны, которую он прошел «сыном полка». Попытка осмыслить факты биографии: в 1942 году сбежал от родственников, использовался красными в качестве разведчика в двенадцатилетнем возрасте, что совпадало, впрочем, и с желанием самого Мамаева. Очевидны «перекиды»и на фашистскую Германию: известно, что Гитлер посылал на убой тоже двенадцатилетних. И тоже – с их полного согласия…

97. Жизнь – глазами молодых (рубр. «Заметки с выставки») // Комсомолец Кузбасса. – Кемерово, 1978. – 1 мая.

С выставки молодых художников Кузбасса: «…Наш современник пристально вглядывается в себя и в свое время. Может быть, отсюда обилие портретов и автопортретов. Хорошо, что художники пишут и лепят портреты друг друга. Значит – друг друга познают… Выставка в целом – рассказ о современнике… Но заботиться о будущем страны – значит, бережно хранить ее историю. И вот большая дизайнерская работа И. Шмидта и Н. Статных «Проект охраны памятников в городе Новокузнецке». На фоне писаных бревенчатых домов и новых высотных зданий, макетно-выпуклые, заявляют о себе не только… новостройки. Не менее оправданно вырываются из плоскости рисунка, как бы взывая к нам, памятники. Кузнецкая Крепость. Народный дом. Собор, который художникам видится уже в реставрационных лесах. Искореженная пожаром церковь, где венчался Ф. М. Достоевский. Отдельные наличники, украшенные кружевом деревянной резьбы, напоминают: немало старых домов достойны сохранения в заповедной зоне…». Статья во многом написана именно из-за желания привлечь внимание к означенному «Проекту охраны», который лишний раз продемонстрировал удручающее состояние новокузнецких памятников старины. И, конечно, никакой адекватной реакции чиновников этот проект не получил. Собор начали реставрировать лишь два десятилетия спустя, Кузнецкую Крепость «отреставрировали», исковеркав ее абрис, лишь в 1998 году. Народный Дом сгорит через год. А уж о восстановлении Одигитриевской церкви, где венчался Достоевский, вообще помину не было. Вместо восстановления церкви – уничтожили дом священника Тюменцева (в котором одно время проживал и «великий доменщик» Курако), венчавшего Достоевского в означенном храме.

98. Катя Батистова учится говорить по-русски (рубр. «У нас на гастролях») // Кузбасс. – Кемерово, 1978. – 30 августа (псевдоним: Т. Попова).

Публикация проходит под псевдонимом и подписью «учитель», чтобы не раздражать тех корреспондентов газеты, которые часто возмущались, что «Кушниковой слишком много». В статье рецензируется постановка Новосибирского театра юного зрителя по пьесе Г. Полонского «Репетитор»: «…Конечно, в спектакле речь вовсе не об усвоении грамматических правил. А о том, что через язык Белинского и Достоевского можно выразить те понятия, которые определимы только языком высокой культуры… Режиссерское видение… выявило в пьесе Г. Полонского парадоксальную ситуацию. Встречаются два юных человека. Они способны полюбить, но почти не способны понять друг друга, как будто говорят на разных языках. Культура мышления и культура языка неразрывно связаны… Неуклюжий росток Катиной любви мало эстетичен. Его шершавая форма отпугивает Огарышева. Он помнит, конечно, что «Маленький принц» Сент-Экзюпери «в ответе за тех, кого приручил». Но если прирученный окажется обременительным и неловким, Огарышев побоится, уйдет. Есть в спектакле момент, когда завидное взаимопонимание между знаменитой бабушкой и эрудированным внуком дает заметную трещину, как зеркало, в которое запустили камнем… Но самое важное, о чем поведал театра в истории Кати Батистовой, - иное. Кате поможет только сама Катя. Если вместо развязности, так часто подменяющей мнимую свободу от условностей, обретет сознание человеческого достоинства…».

99. Комическая трагедия в доме Большова (рубр. «У нас на гастролях») // Кузбасс. – Кемерово, 1976. – 16 августа (псевдоним: М. Алексеева).

Из рецензии на комедию А. Н. Островского «Свои люди – сочтемся» в постановке Новосибирского ТЮЗа: «…История о том, как «вор вора обокрал», составляющая сюжет комедии, известна широкому зрителю еще по школьной программе… Облекая спектакль в подчеркнуто буффонную форму, театр отслоил комедийную дымку, накинутую Островским на описанные события. Тем самым театр пригласил зрителей к размышлению. Думается, стержень новосибирской постановки «Свои люди – сочтемся» - бездуховность, переимчивая, как болезнь. Ханжество родителей рождает духовную тупость детей, которые не просто творят зло. Они не ведают, что творят. Родительский пример давно размыл в их сознании границы добра и зла… Круг обмана и издевательства над человеческим достоинством в спектакле выдержан вполне. И жалеть никого не приходится… Итак, «комическая трагедия»? Да, но и «трагическая комедия» тоже, потому что буффонада лишь подчеркивает безысходность человеческого падения. Она ярче выявляет торжество невежества и мещанства в двух крайних его обликах. Такое прочтение Островского – в духе самого Островского. Несколько слов об актерском исполнении. Можно бы представить чуть более гротесковое самодурство Большова… - он скорее дает горьковский тип купца. Чуть более завуалированного Подхалюзина. Чтобы его «скользкая душа» не угадывалась с первого действия… Недостает, однако, Липочке «купечества». Слишком пристойна мать Липочки… - «лаяться» с дочерью она должна гораздо убежденнее. Отточена и продумана до мельчайших деталей роль Рисположенского – ювелирная актерская работа…».

100. Кто похитил счастье Анны (рубр. «У нас на гастролях») // Кузбасс. – Кемерово, 1978. – 26 августа (псевдоним: т. Константинова).

Из театральной рецензии: «Одной из лучших своих постановок Ровенский театр имени Н. Островского по праву считает драму Ивана Франко «Украденное счастье». Мне довелось не раз бывать на родине писателя (село Нагуевичи), жить в Дрогобыче, где Иван Франко учился в гимназии, хорошо знаю современный Борислав, прошлому которого писатель посвятил свою лучшую прозу… Психологических клубок, завязанный постановкой, порожден ломкой сельских устоев под шквалом нефтяной лихорадки, разразившейся над Галицей. Ровенскому театру удалось с самой первой картины посиделок у Анны передать тревожное ожидание драмы, нависшей над ее домом. Очень цельны и логически построены образы участников неразрешимой коллизии… Нарастающий в каждой картине драматизм достигается не только превосходным актер-ским исполнением, но и глубоко реалистичной основой постановки… Театру удалось главное: пригласить зал к сопереживанию. Он ставит нас перед необходимостью дать оценку: кто и каков в своей и чужой беде… Как и в других постановках украинской классики, здесь хочется отметить бережное отношение к фольклорному материалу, костюму, хореографии, умелую обработку его…». О сюжете и главной героине: «На площадь, где по праздникам встречается все село, пришли два ограбленных жизнью человека, чтобы открыто дать бой «злой доле». Пришла мужняя жена Анна… В голубой девичьей ленте, в голубом девичьем монисто. Что привело сюда эту честную, покладистую женщину, верную жену? Поняв людское вероломство, сковеркавшее ее судьбу, она уже не знает преград. Она открыто и вызывающе возвращает себе украденное счастье…».

101. Кузнецк – Ясная Поляна // Комсомолец Кузбасса. – Кемерово, 1978. – 9 сентября.

О последнем секретаре Л. Н. Толстого, Валентине Федоровиче Булгакове, который родился и вырос в Кузнецке: «В каждом городе есть старожилы, у которых сохранились личные архивы. Недавно ушел на пенсию старейший работник Новокузнецкого краеведческого музея Константин Александрович Воронин, один из тех редких людей, что родятся хранителями, исследователями и рассказчиками, одним словом – музейщиками. В архиве Воронина – ценнейшая переписка Константина Александровича и его сестры Агнии Александровны с друзьями юности, братьями Булгаковыми, много лет проработавшими в Яснополянском музее. Наш рассказ о Валентине Булгакове, последнем секретаре Льва Николаевича Толстого. В Кузнецке по сей день стоит старинное здание городского училища. В стенах его набирались ума и озорничали многие поколения… Смотрителем училища был Ф. В. Булгаков. Два его сына, Вениамин и Валентин, вместе с другими мальчишками прилежно там учились, бегали играть к старой крепости, гуляли в Топольниках. Это была пора, когда при виде парохода старушки истово крестились, а Достоевский еще не стал легендой. Мальчики Булгаковы еще не знали, что через несколько десятков лет исследователи будут искать статью, которую напишет один из них о Достоевском. И уж вовсе не думали, что на долгие годы привяжет их к себе Ясная Поляна…». В личном архиве М. Кушниковой долгие годы хранились письма, в коих отражены связи Булгаковых с Кузнецком (их оригиналы переданы ею на хранение в Новокузнецкий литературно-мемориальный музей Ф. М. Достоевского в середине 90-х гг., и попали к ней от упомянутого выше К. А. Воронина).

102. Наставница – Крупская (рубр. «Навстречу IV областному съезду учителей») // Кузбасс. – 1978. – 28 марта.

Попытка разобраться, что собою представляет музей жены Ленина, Крупской, в новокузнецком Дворце пионеров. Заурядный музей школьного типа, призванный прививать школьникам любовь к вождю и его жене: «Вот детство. Родители Нади. Сама она – нежная и трогательная. Со следующего стенда глядят на нас пытливые глаза Надежды Константиновны – девушки, очень юной девушки, но такой сосредоточенной и серьезной». По такому же типу, наверное, в Германии в учебных заведениях прививался культ Евы Браун. И, наверное, точно так же, как в Новокузнецке «экспозиция построена с учетом эмоциональной психологии ребят», в Германии периода войны культ Евы Браун был особо прививаем в среде «Гитлерюгенда», точнейшей копии наших «пионерских организаций». Экскурсоводами в музее Н. К. Крупской в Новокузнецке были сами пионеры, о чем рассказывала руководительница музея: «Они детально изучили материал, рассказывают с увлечением. Кстати, обучение на экскурсовода имело и чисто воспитательное значение. Сами девочки считают, что таким образом научились хорошо говорить и хорошо себя держать». Перед тем как юных «пионер-югендовцев» отправить на торжественный постой к Вечному огню, они получали «наставление» именно в этом музее перед панно с изображением Крупской. Причем в особо чтимые коммунистами даты на постой у Священного Огня допускались практически все юные особи, дабы «дать им почувствовать доверие и почет, оказанные им». Сегодня статья как нельзя лучше демонстрирует систему тотального «промывания мозгов» при помощи элементов языческого культа («Священные Панно», «Вечные Огни») по типу гитлеровского национал-социализма.

103. О «милосердии» // Комсомолец Кузбасса. – Кемерово, 1978. – 26 февраля (псевдоним: М. Моисеева).

Из статьи, посвященной равнодушию и черствости: «…Еще недавно бытовало красивое выражение: «сестра милосердия». Может, слово «милосердие» забыто? А поскольку милосердие проявляется к человеку, оно должно проявляться и ко всему живому…». Словом «милосердие» М. Кушникова оперировать любила и любит. См., например, ее очерк «Плач о лошади», подраздел «Лошади в вестибюле, или… выходные дни милосердия»: в нем правильно подмечено, что само это слово в 70-е годы было «дискредитировано» и связывалось обычно с церковью («Милосердие? – ворковал хорошо поставленный дамский голос. – Обратитесь в церковь!»).

104. О чем рассказал летописец… (рубр. «Страницы истории края») // Кузбасс. – Кемерово, 1978. – 5 апреля.

Очерк об И. С. Конюхове и его «Летописи», «учиненной» в 1867 году. В нем есть несколько неточностей, которые впоследствии исправлены самим автором в ходе более детального исследования рукописного наследия Конюхова. Однако значение очерка – отнюдь не только просветительское и пропагандистское. Дело в том, что большинство введенных в исследовательский оборот фактов в этом очерке поминаются впервые. Власти же от пропаганды «Кузнецкой летописи» были более чем далеки. Ее опубликуют (опять-таки во многом стараниями М. Кушниковой!) только через 17 лет. Так что призывы автора обратить внимание на удивительный документ в те годы просто пропали втуне. «Может быть, - пишет М. Кушникова в конце очерка, - и сейчас живут в Кузнецке потомки Конюхова, у которых хранятся документы, касающиеся истории города. Летопись Конюхова и высокая оценка, которую дали ей современники автора, наталкивают на размышления о старинной традиции почитания собственных корней, которая бытует на Кузнецкой земле… Хотелось бы напомнить, что дерево растет не с листьев, а с корней, и что наиболее прочно стоят современные города именно на старых корнях, что однозначно подчеркивает в своей летописи мещанин Иван… Конюхов, доброхотный летописец родного Кузнецка… В деле восстановления и сохранения оставшихся памятников важно правильно взять с самого начала «психологический курс». Мне кажется, уже сейчас стоит серьезно задуматься, что необходимо сделать, чтобы памятники Кузнецка стали подлинными культурными центрами Сибири. Решая вопрос о судьбе каждого отдельного памятника старины в нашем крае, стоило бы вспомнить и о рачительном летописце Конюхове и мысленно сверить принятое решение с его любовью к родному краю…».

105. Память души (рубр. «…Прекрасна земля и на ней человек!») // Комсомолец Кузбасса. – Кемерово, 1978. – 26 февраля.

Публицистический очерк об отношении человека к природе и к памятникам истории: «…Прошлым летом я видела в Тобольске дивной красоты собор (сейчас его реставрируют). Нижняя его часть выглядит так, словно по ней били из орудий. Это рачительные граждане растаскивали на собственные нужды двухсотлетней давности кирпичи, на каждом из которых клеймо мастера. Я видела под Тобольском Ивановский монастырь – чудо архитектуры XVII века, который, как в теплой ладошке, покоится в низине меж холмами, поросшими реликтовой липой. Там сейчас детдом. Внешняя кирпичная ограда полуразрушена, и, по словам старожилов, стены разбивали трактором (настолько были они крепки!), чтобы добыть кирпич. Кто это делал? Люди, злые на памятники и слепые именно по отношению к ним? Я видела в Тюмени старое городское кладбище. Очевидно, скоро его перенесут. Пока же опорочена память тех, кто здесь покоится. Я смотрела надписи… Кто осквернил эту землю? Люди, злые на память? Может, браконьер – понятие собирательное, клеймящее позором любого, кто поднимает руку на любой памятник, рукотворный или нерукотворный, каковым природа и является (какой памятник может быть древнее природы)? Множество публикаций последних лет подтверждает такое обобщение. Ибо памятниками могут быть (не только по своей принадлежности к природе, но и по причастности к важным событиям) рощи, леса, отдельные деревья. Должны быть ими и должны быть чтимы как таковые… Я думаю, что природу сберегут те, в ком живет уважение к памяти. Те, кто останавливается перед старым деревянным домом и сквозь налет веков угадывает его былую красу и ратует за ее воссоздание…».

106. Парад красоты и мастерства (рубр. «Проблемы кузбасского сувенира») // Кузбасс. – Кемерово, 1978. – 18 января.

Статья о выставке изделий декоративно-прикладного искусства в Кемерове. Из статьи: «Трудно переоценить значение областной выставки изделий декоративно-прикладного искусства и сувениров, эпиграфом к которой можно было бы поставить слова «прекрасное – в повседневный быт». Одна из основных ее целей – выявление мастеров и умельцев, работы которых могли бы разнообразить ассортимент сувенирной продукции, а точнее – внести в наш дом те «не основные», но исключительно важные мелочи, которые делают быт не только удобным, но и красивым. И что еще важнее – способствуют нашему доброму настроению и воспитанию эстетического вкуса. Внимание посетителей привлекают новые имена, но с удовольствием встречаешь и знакомые по прошлой выставке. Приятный сюрприз – работы кемеровчан З. Новосельцевой (ковры ручного ткачества) и Н. Новосельцева (фотопанно, резьба по дереву). Добрый и неуклюжий «Комик» В. Зимина и его же «Бас» и «Абориген» (резьба по дереву, мелкая пластика) запоминаются сразу же. Я думаю, что посетители магазина «Сувениры» охотно встретились бы с настенными панно (резьба по дереву) «Орел» и «Глухарь» Ф. Тыченко (Кемерово) или «Бычок» О. Барышникова (Топки)… Красивые, оригинальные, рассчитанные на дружбу с человеком, изделия наших мастеров и умельцев хотелось бы увидеть уже сейчас в художественном салоне, который хронически пустует, а также в магазине «Сувениры», который, изобилуя количеством сувениров, не всегда располагает высокохудожественным их ассортиментом…».

107. Перемены улицы Весенней… (рубр. «городу – 60 лет») // Кузбасс. – Кемерово, 1978. – 19 мая.

По страницам фотоархива Павла Мельникова: «… «Остановилось мгновение» и у теперешнего Искитимского моста, где мужчина в элегантном макинтоше по моде 60-х годов, неудобно придерживая портфель, «протянул руку помощи» своей спутнице – ей через ров не перешагнуть. Потому что нет еще моста… Снимки ведут меня дальше, вглубь годов… Новая филармония не грезится даже самой необузданной фантазии. Здесь Николаевская улица, и на ней оживление. Базар. В некий весенний день 1913 года вынесли женщины на продажу молоко и хлеб. Так и застыли, повязанные теплыми платками, рядом со своими бутылями и плетеными корзинами. И застыла неподалеку от базара деревянная церковь – по тем временам самое высокое здание в городе… Год 1918-й. Стоят на базарной площади телеги. Толпа в возбуждении. Это митинг… Фельдшерица, которая в 30-е годы садилась на тележку около деревянного домика с вывеской «Скорая помощь» по ул. Н. Островского и со скоростью в одну лошадиную силу оказывала больным срочную помощь, была, конечно, подвижницей…»

108. Песня для Моны Лизы (рубр. «Размышления после концерта», «В мире муз») // Комсомолец Кузбасса. – Кемерово, 1978. – 11 февраля.

Рецензия на концерт вокальной группы «Мадригал»: «…Этот концерт позволил слушателям соприкоснуться с ценнейшим памятником духовной культуры: исполнялась музыка Италии, Франции, Испании, Англии XIII-XVI веков на инструментах, точно копирующих те, что хранятся в музеях. Все начиналось как обычно – разве что на авансцене зажгли свечи в кованом черном канделябре. Но вот погас свет, сцена, на которой стоит маленький клавесин, - в золотистом, мягком сиянии. Сперва слушаешь с умиленным снисхождением, - как стихи ребенка! – ведь шестьсот лет отделяют нас от автора инструментальной пьесы. Но вот следует песня XIV века «Ангельская красота» и слушатель настораживается. Нет, это не простота неумения, а без-ыскусственность чувства, дань почтительного обожания, адресованного красавице. Концерт захватывает. Звучат страстные и наивные песни Клемана Жанекэна «Ночь за ночь», «Истинная красота», и в мотивах XV века нам слышатся знакомые голоса. Они и должны быть знакомыми – ведь это музыка породивших нас поколений, в ней корни нашей сегодняшней музыки. Слушаешь французскую «Театральную сюиту» XVI века и понимаешь: музыка – вернейший документ времени. Поражает, что мадригалы рассчитаны на очень молодые голоса, – вспомним, ведь это века, когда в тридцать лет человек достигал среднего возраста… Неторопливы мадригалы, свидетели совсем иного жизненного ритма, и поражают нас, детей бурного и кипучего века, не только своей сдержанностью и целомудренной простотой, но и удивительной мелодичностью…».

109. Престижная сумка (рубр. «Что у меня на душе?») // Комсомолец Кузбасса. – Кемерово, 1978. – 3 января (псевдоним: М. Алексеева).

Советская пора – эпоха тотального дефицита всего и вся. Дефицит наложил отпечаток на нравственный и психологический облик народа: «…Чем больше у человека возможностей, чем солиднее занимаемое «место» под солнцем, тем больше сокращается бег по кругу доставания дефицита. Родителям дефицит легче доставать, чем детям… Когда мы говорим, что погоня за голубыми штанами оттого, что люди красоту не чувствуют и моды не понимают, или утверждаем, что беготня за тряпками вызвана бедностью прилавка, - это только наиболее видимая часть вопросов. Выпирающая верхушка айсберга. Человек, рассуждающий о достоинствах спектакля, бойко перечисляющий имена корифеев мировой литературы и твердо усвоивший, перед кем надо преклоняться в музыке, отлично понимает, что линялые штаны некрасивы, а сумка из мешка – нелепа… Очевидно, и штаны, и сумка уже потеряли прямое назначение – они стали неким паролем, приобрели «знаковость». У тебя голубые штаны, у него голубые штаны – оба значит «одной крови», имеем сходные увлечения, развлечения и особенно мышление, а значит, и вращаемся в едином круге. И не носить эти самые штаны, значит, выделяться из этого круга. И притом невыгодно выделяться, потому что дорогой «дефицит» – удел избранной «престижной» молодежи, символ снобизма. Точно так же, как и «культурные разговоры». Было время, особым шиком считалось щегольнуть блатным словечком. А завтра, может, станет престижным вдевать кольцо в нос. Какое-нибудь необычайно дефицитное кольцо, которое достанут лишь избранные…».

110. Свидетели истории (рубр. «Памятникам Кузбасса – вторую жизнь!») // Кузбасс. – Кемерово, 1978. – 14 сентября.

О судьбе памятников истории в Кузбассе: «Улица Достоевского есть в Москве и Новокузнецке. По этому адресу в Москве можно посетить музей-квартиру им. Ф. М. Достоевского, а в Новокузнецке – домик Достоевского. Год назад газета «Кузбасс» напоминала читателям об угрозе разрушения этого ценного памятника культуры. Общественность Кузбасса отреагировала инициативно. С просьбой помочь сохранить памятник культуры мирового значения и открыть литературный музей им. Ф. М. Достоевского в Кузбассе обратились в Московский гослитмузей и Московский дом-музей им. Ф. М. Достоевского кемеровские писатели, журналисты, художники, историки и литературоведы. С пониманием отнеслись к этой просьбе Министерство культуры РСФСР и Союз писателей РСФСР. В результате в 1981 году, когда мировая общественность почтит память великого писателя, вдень столетия его кончины, можно ожидать, что домик Достоевского превратится в литературно-мемориальный музей писателя. А пока с улицы Достоевского в Москве и с улицы Достоевского в Новокузнецке поступают обнадеживающие вести. До 1981 года не так уж много времени, а работа предстоит большая. Директор музея-квартиры Достоевского в Москве сообщает: «По распоряжению Министерства культуры РСФСР в рабочие планы Московского Гослитмузея и музея-квартиры Достоевского включена работа по созданию экспозиции в Новокузнецке». Из Новокузнецкого краеведческого музея, филиалом которого, видимо, будет мемориально-литературный музей Достоевского, сообщают, что научные сотрудники активно занимаются на месте сбором материалов и предметов быта для оборудования интерьера. Кемеровское общество охраны памятников истории и культуры ведет переговоры об открытии в Кузбассе филиала томских реставрационных мастерских. Для определения объема работ из всесоюзных реставрационных мастерских ожидается приезд группы специалистов… Известия о том, что Дом-музей им. Ф. М. Достоевского в Новокузнецке становится реальностью, прибыли в одно время с письмом из Новокузнецка. Старожил города… А. И. Полосухин сообщает: «Надо спасать Народный дом… В доме все окна повыбиты, идет разрушение святыни, дело движется к тому, что Народный дом окончит свое существование естественным путем»…».

111. Слышу живой голос Ильича… (рубр. «В Кемеровской картинной») // Комсомолец Кузбасса. – Кемерово, 1978. – 23 мая

Повод для обращения к так называемой «лениниане» – любым способом привлечь внимание к творчеству кемеровского художника Германа Захарова (которое в свое время было высоко оценено, например, таким известным актером, как Михаил Ульянов). В Кузбассе Г. Захарову жилось не сладко. Членом Союза художников он так и не стал, писал картины, на чем придется, даже на оргалите – холстов не было. Чтобы хоть как-то «выбиться в люди», написал даже несколько портретов Ленина. Однако образ «Ильича» получился не совсем тот, какой требовался «канонами». Свой почерк (коего, как известно, не было и не могло быть у профессиональных художников, несших лик Ленина в массы) пробивался даже в этих его картинах, так что поневоле изучаешь не предмет его работ, а технику исполнения и мастерство художника: сам же образ «вождя» здесь более чем второстепенен. Очерк М. Кушниковой исследует некие анатомические детали похороненного в Мавзолее тела. «Зрачки у Ленина точно проколы, сделанные… иголкой, и из них… выскакивают синие искры», «художник своевольно увеличивал куполообразный ленинский лоб, стараясь сделать его еще необычнее», «губы крепкие», «ноздри нервные», «скулы острые», «рокочущий говор», «в излюбленной своей кепочке», «настороженный взгляд», «страстный голос», «кипучая мысль», «болезнь подкрадывается к ясному лбу», «жесткая складка губ», «ушедшие в тень щеки»… Статья призвана отразить любовь стада к своему пастуху, однако «анатомия вопроса» скорее отталкивает, чем притягивает читателя.

112. Строгим языком графики (рубр. «Наши интервью») // Кузбасс. – Кемерово, 1978. – 13 августа.

Интервью М. Кушниковой с руководителем группы художников, приехавшей в Кемерово из разных городов страны: «…Такие поездки традиционны. В течение десяти лет выездные группы художников под девизами «Земля Вологодская», «Земля Кубанская», «Алтайский край» побывали во многих уголках… Прибывшая к нам группа художников носит название «Кузбасс» не случайно. Художники собираются посетить живописную Горную Шорию». Интервью использовано М. Кушниковой, дабы привлечь внимание к самобытному художнику-примитивисту Ивану Селиванову. Она специально задала руководителю группы Р. Г. Бергу наводящий вопрос о «самодеятельном искусстве». Он отвечал так: «В Прокопьевске живет и работает самодеятельный художник Иван Егорович Селиванов. Меня радует, что я могу встретиться с ним. Его работы нашли широкое признание. Им по праву может гордиться Кузбасс. Судя по фотографии неоконченного «Портрета жены» (я знал жену Селиванова), это одна из интереснейших его работ…».

113. Театр «играет» оперу (рубр. «Гастроли») // Комсомолец Кузбасса. – Кемерово, 1978. – 24 июня.

Из рецензии на две постановки Свердловского театра – «Князя Игоря» и «Пиковой дамы»: «Оба произведения являются гордостью русской музыкальной культуры, они многоплановы, социальны, сложны в постановке… Только что в игорном доме граф Томский (Н. Мойсеенко) пел озорную песенку: «Если б милые девицы все могли летать, как птицы…». Только что лакеи обносили вином игроков, которые спешат «сесть за дело». И вдруг такой диссонанс в приятно вечере – появляется Германн (О. Плетенко), растрепанный, в расстегнутом мундире, без парика. Высокомерное, чуть брезгливое удивление приятелей. Решил играть? Они готовы поглядеть на поединок бедного офицера с фортуной. И вот последние сорок тысяч – на стол! Все его состояние! До сих пор все шло по канонам («Деньги – вот чего алкала его душа!»). Что руководило им – азарт? Пагубная страсть? Нет, у плетенковского Германна сложнее. Сегодня Германн уверен, что выиграет. Станет ровней баловням судьбы, за пиршественным столом которых сидит с самого края. Но для этого нужно войти и в их нравственный климат. Ведь он-то сегодня выиграет! Но, как известно, Германн проигрывает и закалывает себя. Когда буря аплодисментов встречает актера, который выходит к публике, на лице его еще трепещет тень пережитой чужой судьбы – тотального проигрыша, не денег, а жизни. «Оперу нельзя петь, ее нужно играть!» – считал Шаляпин. О. Плетенко это доказал. Также своеобразно, как и к своему Отелло, подошел этот интересный актер и к Германну. Он настолько «играет» его.., что хочется сказать: Плетенко «поет» Германна не потому, что опера, а потому, что это способ наиболее полно обрисовать образ…».

114. Филичев И. – Кемерово: КемПК, 1978. – Б.с.

Текст буклета к персональной выставке кемеровского художника Ивана Ивановича Филичева написан М. Кушниковой. Буклет представляет собой полосу бумаги, сложенную «гармошкой» вчетверо. Три четвертых его объема – черно-белые репродукции произведений Филичева. Автор буклета сообщает: «Ивана Филичева можно назвать художником-однолюбом: найденным темам он верен. Лишь постоянно углубляет видение их и ширит палитру живописного повествования… Хотелось бы, чтобы сказанное применительно к Ивану Филичеву «художник состоялся» и впредь звучало не синонимом «устоялости», а добрым свидетельством: поиск продолжается. А значит, ведет художника вглубь явлений, подсказывает единственно верные и каждый раз новые решения важнейшей художественной задачи: золотого соотношения мысли и формы, содержания и языка живописи».

115. Ярмарка, ярмарка, веселая ярмарка // Комсомолец Кузбасса. – Кемерово, 1978. – 10 января.

О выставке прикладного искусства в областной картинной галерее: «Год назад в Кемеровской картинной галерее состоялась выставка самодеятельных художников и мастеров прикладного народного творчества. Как справедливо отмечалось в публикации «Где вы, кружевницы?» («Комсомолец Кузбасса», 10 марта 1977 г.), вызвавшей множество читательских откликов, образцы прикладного искусства и художественного ремесла, привлекавшие живой интерес посетителей, занимали неоправданно скромное место. Поэтому поклонники художественного «ремесла» с нетерпением ждали следующей выставки, которая должна была гораздо полнее представить незаслуженно обделенный раздел. И вот с 12 декабря в Кемеровской картинной галерее открыта выставка декоративно-прикладного искусства, народно-художественных промыслов и сувениров, в которой участвуют 11 городов и 10 районов области. Выставка эта необычная. Может быть, она – первый шаг к народному празднику мастеров, ежегодной ярмарке, о которой лишь мечталось пару лет назад. Поэтому, собираясь посетить выставку, оставьте на пороге многие устоявшиеся и привычные представления. Здесь вас встретят в пестром ярмарочном соседстве кружева и вышивки, резные деревянные панно и маски, зверушки и потешные человечки из камня, дерева и меха. Вас встретят незнакомые имена мастеров и неожиданные всплески творческой фантазии… Мастера – очень разные люди. Одни склонны выявлять себя без труда, другие полны робости, неуверенности в нужности и важности своей работы. Волей-неволей устроителям выставки приходится искать в каждом случае способ преодолеть психологические барьеры разного рода, чтобы ни одного мастера не «упустить»…».

Далее>>

   [ 1953-1976 ] [ 1977-1978 ] [ 1979-1985 ] [ 1986-1991 ] [ 1992-1994 ] [ 1995-1996 ] [ 1997-2001 ]

Ждем Ваших отзывов.

По оформлению и функционированию сайта