Наши гости

Нам пишут...

Библиография

Историческая публицистика

М . Кушникова , В . Тогулев .

КРАСНАЯ ГОРКА :

очерки  истории « американской» Коммуны в Щегловске , провинциальных нравов , быта и психологии 1920-1930- х гг .

( документальная версия ).

ВОКРУГ ОБЩЕСТВЕННОЙ И КНИГОИЗДАТЕЛЬСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ АВТОРОВ

( рецензии, анонсы, отклики друзей и недругов, а также личные письма как интимный духовный «срез» круга общения)

Страница 2 из 3.

[ 01 ] [ 02 ] [ 03 ]

10. Очерк Тамары Зильбер «Мэри Кушникова: Загадки и разгадки провинции» (1998).

В 80-е годы в литературоведение вошло новое понятие: «кузнецкий период Достоевского». Прижилось оно не сразу, и не только оттого, что в творчестве гениев белых пятен «быть не может», но и потому, видимо, что впервые было предложено пусть и профессиональным искусствоведом и историком, но без научного звания и степени, к тому же живущим в провинции. Это теперь у Мэри Кушниковой выходит книга за книгой, и не только о Достоевском в Кузнецке. Ею опубликованы, например, до той поры неизвестные письма последнего секретаря Льва Толстого, кузнечанина по рождению, Валентина Булгакова, издана книга его брата Вениамина, тоже известного «толстоведа», о Кузнецке своего детства, именно Кушникова «пробила» издание уникальной «Кузнецкой летописи», пылившейся в местных архивах с 1867 года, составила список памятников литературы и древнего зодчества Кемеровской области, издала «Литературную карту Кузбасса» — и это далеко не все, что удалось этому удивительному человеку. Разумеется, есть в Кузбассе и другие исследователи, краеведы, историки и филологи, они тоже пишут статьи, издают книги, делают открытия, любят свой край. Но именно Мэри Моисеевна Кушникова, приехавшая сюда уже зрелым человеком и исследователем, вот уже четверть века «открывает» кузбассовцам Кузбасс — и это будет, пожалуй, самым точным определением того, что она за эти годы здесь сделала.

Мы беседуем с М. Кушниковой в ее квартире, которую можно было бы назвать и литературно-художественным музеем: бесчисленные архивные папки соседствуют здесь с художественными ценностями, которые хозяйка собирает всю жизнь. Ее великолепный домашний музей хорошо знаком многим кемеровчанам.

- Мэри Моисеевна, прочитав много лет назад вашу статью «Счастливые и грозные кузнецкие дни», я вторично «заболела» Достоевским. И теперь, приезжая в Новокузнецк, особенно, когда зацветает сирень, всегда стараюсь побывать в той его части, где еще угадывается старый российский уездный городок. Который когда-то так живо обсуждал венчание «роковой» красавицы и «странного», только что снявшего солдатскую шинель, приезжего ссыльного.

- Кстати, больше всего этот уездный Кузнецк «отзывается» в «Дядюшкином сне» писателя. Мне вообще кажется, что надо побывать в этом городе, походить по его тихим улицам, чтобы по-новому понять «мордасовские» страсти, все эти провинциальные «кружева» мелких интриг и сплетен.

То, что связано с Достоевским в Новокузнецке — безусловно, главное, к чему я здесь, приехав четверть века назад из Алма-Аты в Кузбасс, счастливо прикоснулась. Благодарю Бога, что удалось что-то открыть для себя и поделиться этим с другими. Удивительно, но этот драматически насыщенный и психологически напряженный период жизни писателя был практически не затронут литературоведами. Даже в специальной литературе ему было посвящено буквально несколько абзацев: приезжал в Кузнецк три раза из Семипалатинска, жил по нескольку дней, венчался, уехал. В первом браке был несчастлив, жена вскоре умерла от чахотки. Все! И это о том времени, которое проходило под знаком необыкновенного, «грозного», как сказал сам Достоевский, чувства…

Впервые увидев в местном краеведческом музее экспозицию, посвященную пребыванию четы Достоевских в Кузнецке, я буквально «заразилась» этим периодом, и с головой погрузилась в дневники и письма. Надо сказать, что переписка Достоевского с Исаевой практически не сохранилась, хотя они писали друг другу до венчания целых два года (Мария Дмитриевна жила в Кузнецке, а Федор Михайлович, как бывший каторжник, на поселении в Семипалатинске). Вторая супруга писателя Анна Григорьевна позже попыталась стереть всякую память о первой. Но сохранились письма Достоевского к одному из друзей той поры — А. Врангелю, которому писатель подробно пересказывает все перипетии своего бурного романа, советуется, исповедуется. История любовного «треугольника»: Исаева, Достоевский и его молодой соперник, 24-летний учитель рисования кузнецкого уездного училища Вергунов, интересна сама по себе, как типично «достоевская», с характерным надрывом чувств, с душевными метаниями и странными, экзальтированными поступками. Здесь и страсть, и охлаждение, и отчаяние, и самое драматичнейшее соперничество — уже ведя Исаеву к алтарю, Достоевский боялся, что появится его соперник, и невеста «дрогнет». В письмах Достоевского той поры Врангелю — неимоверный накал страстей: «О, не дай господи никому этого страшного, грозного чувства…». «Только бы видеть ее, только бы слышать! Я несчастный сумасшедший! Любовь в таком виде есть болезнь…».

Здесь великий писатель пережил удивительное по накалу чувство, здесь венчался, здесь страдал и был счастлив — разве одного этого не достаточно, чтобы Кузнецк навечно вошел в историю мировой литературы? Но ведь это еще не все! Исследуя внимательно кузнецкую драму, нельзя не поразиться: отголоски «грозного чувства», этих характеров и страстей самым роковым образом пронизали почти все его последующее творчество. Дело в том, что главная героиня кузнецкого романа — Мария Исаева — была человеком особенным, человеком, на мой взгляд, из истинно родного для Достоевского мира, что «за чертой» (и об этом можно говорить очень много), а Федор Михайлович ведь и про себя говорил, что «всю жизнь за черту переходил». И именно с Исаевой будущий писатель узнал эту бесценную горечь обнажения человеческой души. Поразительные аналогии с кузнецкой драмой и кузнецкими характерами можно найти в «Идиоте», в «Братьях Карамазовых», «Преступлении и наказании», но особенно — в «Вечном муже». Причем речь не только о сюжетных коллизиях, в самих образах таких героев, как Мармеладов, Трусоцкий, Настасья Филипповна, Грушенька — так много от героев кузнецкого периода! И это понятно — первый кусок «живой жизни» после «мертвого дома» каторги пришелся именно на Кузнецк, и разве мог он даже по этой причине не врезаться глубоко в душу такого необыкновенного, болезненно впечатлительного человека, каким был Достоевский?.. На эту тему с 1977 года написала довольно много, подкрепляя многие свои, первоначально чисто интуитивные, догадки и версии (за что первые мои работы часто называли «фантазиями»), более поздними бесценными архивными находками своих коллег, особенно талантливого молодого кемеровского историка Вячеслава Тогулева. На архивных материалах к юбилею Достоевского вышла наша совместная книга «Загадки провинции». И мы счастливы, что внесли свою небольшую лепту в это огромное «море»: исследование жизни и творчества Достоевского. «Достоевский начинается в Сибири» — эта фраза японского литературоведа. Он произнес ее, побывав в музее Достоевского в Новокузнецке, и это его утверждение совсем не кажется мне преувеличением.

- Вспоминаю борьбу за открытие музея Достоевского в Новокузнецке. В партийных органах были недовольны: «не в каждом же месте, где у писателя был роман, музеи делать!»

- Да, было такое «мнение». Но музей в 1981 году все же открыли. Хотя сопротивление было этому упорное. Например, в Новокузнецке случилось наводнение, и наши чиновники, которым хлопоты с новым музеем были вообще-то ни к чему, поспешили сообщить в Министерство культуры, что дом затоплен и «восстановлению не подлежит». Пришлось доказывать обратное, публиковать фотоснимки ничуть не пострадавшего дома. Но в этой борьбе я не была одна. К счастью, в нашем крае среди музейщиков, художников, журналистов, и особенно краеведов, достаточно замечательных, понимающих людей, который действительно любят свой край. И не только его знаменитые дымы и «коксующиеся» недра, а старину его, его самобытные памятники.

- Кстати, от Вас почти никогда не услышишь «Кузбасс». Вы предпочитаете говорить «Кузнецкий край». Думаю, это не случайно…

- Но ведь «Кузбасс» — это не более чем утилитарное сокращение чисто индустриального понятия «кузнецкий угольный бассейн». И лично мне жаль, что оно стало именем. Получается, что мы с вами живем в «бассейне»! А ведь этот край издавна славен именно своими искусными мастерами, кузнецами, что издавна здесь жили. Это были аборигены, в частности, шорцы — чудные мастера, работавшие по металлу, искусные ювелиры. В Новокузнецком краеведческом музее можно увидеть прекрасные шорские украшения, кованные, украшенные сканью. Так что Кузнецкий край — это абсолютно правильно исторически; и звучит тепло и уважительно. Кстати, старые города здесь вообще назывались дивно: Тайга, Мариинск, Старокузнецк (это уж потом он стал Сталинском). Сегодня все в России знают, наверное, Ленинск-Кузнецкий. А ведь это тоже старинный город, и носил он говорящее, даже романтическое имя — «Кольчугино».

- Кое-кто спросит — а разве в Кузбассе есть старые города?

- А чему же удивляться? Вспомните, какая схватка произошла в области в год празднования юбилея Новокузнецка. Партия определила считать здесь «сотворение мира» от Кузнецкстроя. Мыслимо ли: первое столетие Кузнецк праздновал еще в 1717 году, к чему был причастен сам Петр I! По его указу был установлен трехметровый крест на месте, где планировалось возведение храма «во славу мирного града Кузнецка». Кстати, в местном музее и сегодня можно увидеть фрагмент этого креста. Первым же каменным строением города, который начинался с «учинения» в 1617 году Кузнецкого острога с оборонительной крепостью…была Одигитриевская церковь, которой, когда в ней венчался Достоевский, было уже почти сто лет. В 1919, правда, ее сожгли. Но сегодня о Кузнецкой «старине», слава богу, уже не спорят, особенно когда вышла «Кузнецкая летопись», написанная еще в 1867 году современником Пушкина, местным летописцем Иваном Конюховым, который на склоне лет решил записать все, что ему известно о родном городе «для незабвенной памяти в будущее время любителям старины». Одни только названия глав его труда чего стоят: «о первоначальном основании города», «о названии некоторых мест», «о ценах на хлеб», «о приезде значительных лиц», «об одежде и роскошах», «о питейных домах и купеческих капиталах»… И, главное, в каждом слове — ощущение живой жизни уездного городка середины 19-го века, к которой теперь могут приобщаться современные новокузнечане и прочувствовать свою родословную. Раньше ведь считалось, что вся осмысленная жизнь в этих местах началась со знаменитой фразы — «Через четыре года здесь будет город-сад!». Конюховская же летопись все ставит на свои места, напоминая, что «в 1616 году велено быть в Кузнецком остроге первым московским воеводам», в 1838 же «начал устраиваться городовой сад при Солдатской Слободке по добровольным на устройство оного подпискам». А сколько лет потомственный кузнецкий старожил, страстный краевед Антон Иванович Полосухин, с которым я познакомилась в 70-х годах, светлая ему память, пытался привлечь внимание земляков к этому уникальному документу!

- … Который пролежал в архивах больше 100 лет, а вам удалось его опубликовать. Как удалось переиздать в местном издательстве (впервые после единственного выхода в Петербурге в 1885 году) первый российский роман о сибирском золоте ссыльного петербуржца Леонида Блюммера, который изобразил жизнь Кузнецка (под именем «Ковальск»), как удалось отстоять «Дом Губкиных» в Кемерове, издать уникальную книгу «Плач золотых звонниц» с говорящим подзаголовком «Церкви Кузбасса: страницы непарадной истории».

Как вы думаете, почему местным краеведам, коренным жителям и патриотам, вооруженным бесчисленными историческими сведениями, старинными письмами и документами, не удалось совершить этот настоящий прорыв в местном, я бы сказала, «культуроведении», который блестяще удался вам?

- Непростой вопрос. Во-первых, далеко не все и удалось. А в том, что случилось, думаю, определенную роль сыграла свежесть восприятия «человека со стороны», энтузиазм неофита. Я была необыкновенно покорена и вдохновлена тем, что мне здесь открылось, и это, видимо, дало необходимую пробивную силу. Вы не представляете, на какие ухищрения приходилось порой идти! Рукопись книги Вениамина Булгакова, например, мои друзья-музейщики просто выкрали на день, чтобы снять копию для публикации: тогдашний директор музея, бывший инструктор бассейна (спорт и культура у нас ведь всегда были по одному ведомству) категорически отрицала, что рукопись у них имеется, хотя я видела ее раньше своими глазами. От руки пришлось моей томской сподвижнице Эльзе Захаровой переписывать в 1982 году всю «Летопись Кузнецка», оригинал рукописи которой до сих пор хранится в библиотеке Томского университета, потому что не разрешили сделать фотокопию. А сколько интриг было вокруг самобытнейшего прокопьевского художника Ивана Селиванова в 70-е годы, этого «сибирского Пиросмани»! Необыкновенно талантливого человека, философа и мудреца, тогдашние местные чиновники просто «в упор не видели». Не раз мы с друзьями пытались пробить его персональную выставку в Кемерове, но удалось это лишь к его 80-летию, тогда, когда картины его побывали во многих мировых столицах и Селиванова внесли в «Мировую энциклопедию наивного искусства». Умер Иван Егорович, и это моя личная боль, в доме для престарелых. После чего, мне кажется, многие обладатели казенных кабинетов вздохнули с облегчением — так досаждал им своим существованием и «капризами» этот «непонятный старик». В Москве, в издательстве «Молодая Гвардия», уже посмертно, вышла прекрасная книга-альбом Селиванова, репродукции картин дополнены его удивительными и поучительными размышлениями о жизни и искусстве и письмами. Называется книга «И была жизнь». А сколько пережил, тоже непонятый земляками, уже покойный (он умер молодым) талантливый кемеровский художник-монументалист Герман Захаров, автор удивительного парного портрета Достоевского и Исаевой, написанного им специально для новокузнецкого музея. После выставки картин Захарова в Москве кинулся его разыскивать восхищенный Михаил Ульянов. Разве можно было не биться за таких людей и не пытаться сделать все, что можно!

Почему местным энтузиастам-краеведам не всегда удается привлечь внимание общества к фактам собственной культуры и истории? Это беда, на мой взгляд, регионов именно сугубо промышленных, созданных советской властью. Индустрия всегда объявлялась здесь самоценной, ничего более не имело значения. Аборигены (в самом широком смысле) оттеснялись «великими стройками» на задний план, на передний выходят настоящие «хозяева жизни» — пришельцы и переселенцы, выполняющие более важную задачу, все местное, коренное, становится отсталым, смешным, ненужным. Ценилось лишь то, что с «первого колышка», «с нуля». В таких краях отсутствует и единое культурное поле, нет содружества и сообщности интеллигенции: краеведы здесь сами по себе и обычно не в чести, литераторы сплошь увлечены индустриальными мотивами, художники — индустриальными пейзажами. Романтика здесь понималась лишь как романтика великих строек, господствовало особое, пролетарское презрение к обжитости, уюту, традициям. Мне кажется, что и интеллигенция здесь всегда была притеснена, «задавлена», ощущала себя лишней. Плюс наши чисто провинциальные комплексы: да разве у нас может быть что-то незаурядное, чем можно спокойно и уверенно гордиться?

Вот мы с вами довольно много говорили сегодня о Новокузнецке и не рассказали о нем, его истории, наверное, и сотой части. А что знают об этом городе в России, чем он вошел в мировую культуру? Пожалуй, лишь этим: «сидят впотьмах рабочие, подмокший хлеб жуют». И это о городе, который является частью биографии одного из величайших литературных героев человечества! Ну, еще кто-то вспомнит «День Второй» Эренбурга — но и там: гигантская стройка, перевороченный быт, «железная поступь эпохи», весь этот трагический неуют… А ведь есть в здешних местах еще целый пласт, связанный со староверческой культурой, с «чалдонскими» гнездами, одно из них — Дом Губкиных в Кемерове — удалось-таки уберечь, есть история уездного Щегловска, ставшего областным центром, есть город Тайга, где сохранилась церковь в редкостном неорусском стиле, что входила некогда в привокзальный комплекс, построенный по проекту Гарина-Михайловского, есть дивная «церковь на серебре» в Салаире, есть Мариинск, что стоит на знаменитом Сибирском тракте, где до сих пор самые прочные и внушительные строения — это купеческие лабазы прошлого века. Есть поразительная школа мастеров росписи по дереву в поселке Промышленная. Я просто не смогу перечислить все то уникальное, удивительное и прекрасное, чем стоит гордиться здесь живущим людям. Кроме того, что здесь самый лучший уголь в России, Кузнецкий металлургический комбинат, выпускающий 80% всех российских рельсов, и самые сердитые шахтеры, стучащие касками по асфальту. Последних, кстати, как и лидеров рабочего движения в Кузбассе, удивительных людей, я безмерно уважаю.

- Может быть, человек, выросший в серединной России, скажет — ну и что особенного, что в вашем крае тоже есть церкви и музеи? Его с детства окружают, пусть разоренные, пусть переименованные, но исторические усадьбы, церкви, театры. Ему не понять того чувства оторванности от «исторической родины», которое иногда охватывает коренного сибиряка, особенно никогда не бывавшего в центре страны — в той самой «настоящей России», где от веку как бы сосредоточено все «стоящее»: в истории, искусстве, памятниках. Когда в 16 лет я, выросшая на Алтае, впервые ехала в Москву, помню, не отрывалась от вагонного окна: все мне казалось особенным, как в русской сказке — и реки необыкновенно плавные, и трава шелковая и березки хороводами — не так, как у нас — растут. И вместе с тем, на всю жизнь в душу запали персонажи удивительных алтайских сказок, которые всегда издавались в Барнауле.

Взрослеющему человеку очень важно осознать, что тот далекий от центра страны край, в котором ты родился и живешь — не только удивительный и самобытный, но и издавна вросший в российскую историю, часть ненарушимого общего целого. Именно для этого каждый ребенок должен иметь на своей книжной полке ту же «Кузнецкую Летопись» или любую другую книгу об истории своей малой родины.

- Знаете, эти книги еще нужно написать. Многое нам только сейчас становится известным. Занявшись открытыми не так давно архивами, я живу сейчас ощущением какой-то «третьей» жизни, и очень спешу. Вообще в моем профессиональном существовании было как бы три этапа: алма-атинский, где я, узнав, что великолепное устное народное творчество казахов не записано, увлеклась этой задачей необычайно и сразу ощутила живой и заинтересованный отклик. В Алма-Ате мы с покойным ныне супругом, признанным ученым-химиком Юрием Алексеевичем Кушниковым, были «баловнями судьбы» — все нам удавалось, было множество друзей и единомышленников (в казахской столице вообще очень широк и интересен был в то время круг интеллигенции), мои работы принимались там «на ура», предисловия к ним готовил великолепный Олжас Сулейменов. К несчастью, через 20 лет пришлось по совету врачей покинуть Казахстан. В Кемерове осели почти случайно. И здесь пришлось поначалу очень непросто, во-первых, не пришлись, что называется, к «официальному двору», и я долго не могла найти работу и круг общения. Короче, в этом крае мне пришлось сызнова, что называется, «прорастать сквозь асфальт». Потом я зацепилась душой за Новокузнецк, появились соратники, друзья, стали выходить книги, удалось издать «Литературную карту Кузбасса», сколько, кстати, я из-за нее натерпелась — да кто она такая, чтобы карты Кузбасса составлять!? Потом в экспозицию региона на ВДНХ эта карта была включена. Зато как я благодарна судьбе, что довелось потрудиться во всероссийском Обществе охраны памятников истории и культуры — как много ценного приобретено в это время, как мало внимания и властей и общества к этой скромной, но такой благородной работе. Короче, это была моя «вторая жизнь».

И вот в последние годы я буквально «заболела» архивами. Какое счастье, что их открыли наконец! В прошлом году я и мои коллеги выпустили книгу «Плач золотых звонниц», в которой представлены раньше не публиковавшиеся материалы из фондов Государственного архива Кемеровской области, например, рабочий дневник одного из уполномоченных по делам церкви, в котором — крайне любопытная и поучительная «кухня» работы советской власти со священниками и верующими. В прошлом же году вышла первая книга трехтомника «Страницы истории города Кемерово», в которую также вошли совершенно новые архивные данные по истории города, например, документы, касающиеся существовавшей в 20-е годы в Кемерове Автономной индустриальной колонии (АИК) «Кузбасс», этого уникального опыта международного экономического сотрудничества, который раньше представляли как лакированную картинку образцового интернационализма — в жизни же все, естественно, было куда как и сложнее, и поучительнее. Сейчас работаем над архивами периода Кузнецкстроя — и об этом мы знали далеко не всю правду...

- Ваш коллега Тогулев, который из архивов, по-моему, почти «не вылезает», удивляется тому, как мало людей там работает — не видно ни ученых, ни студентов, ни вообще жаждущих узнать эту самую «всю правду». Нужна ли она людям? Все чаще слышно, что разоблачения надоели, все сильней ностальгия по старым песням, фильмам.

- Правда и красота нужны людям всегда. Время, конечно, сейчас замечательное, но очень непростое. Кто-то действительно ностальгирует, скорее, по ушедшей молодости, кто-то просто боится разоблачений. Мы «влезли» в газетные подшивки 20-30-х годов — конечно, там много того, что придется не по вкусу прежней номенклатуре, которая сегодня благополучно «по второму кругу» пристраивается к власти. Вот и боятся архивов. Я, например, тоже боюсь. Того, что архивы эти вдруг сгорят, или их опять закроют, или еще что-то случится. Реваншизма в России боюсь. Пережив много трагического (у меня за спиной, например, «полный набор»: буквально из пансиона благородных девиц — в проходной коридор — эмиграция из фашистской Румынии в Россию после известного «освобождения» Молдавии, эвакуационное детство, послевоенные скитания дочери репрессированного врача-эмигранта), наше поколение уже не избавится от комплекса тревожности. Здесь, думаю, уместно будет процитировать самого моего любимого «философа» — того самого прокопьевского художника Ивана Егоровича Селиванова, его дневники. Всматриваясь в свою собственную картину «Старая собака» (одну из лучших, на мой взгляд), он размышляет: «Это Волчок, моего соседа Ивана Баламутина сторож. Зря я ей цепь не нарисовал. Пожалел. Думаю, пусть хоть на картинке без цепи посидит. А потом увидел — такие глаза у собаки бывают, только когда на привязи: а когда она свободная, с чего ей обижаться и тужить…»

Вот и мы подчас: язык-то свободен, а душа еще «цепь» помнит. Но душа еще и работы просит, а в наше время ох как много можно сделать!

11. Предсмертное письмо директора издательства «Сибирский Родник» Владимира Андреевича Конькова Главе города Кемерова В.В. Михайлову, оставшееся без ответа (1998)

Уважаемый Владимир Васильевич!

Редакционная коллегия издания «Страницы истории города Кемерово», прежде всего, выражает Вам сердечную благодарность за поддержку, оказанную нашему просветительскому проекту.

Издание двух томов историко-архивной городской летописи вызвало оживленный интерес у широкого круга читателей, о чем свидетельствует и газетная полемика вокруг издания, в которой, как благожелательная критика, так и высказывающая замечания в адрес авторов, сходятся в одном: что в научный оборот исторической науки… введено такое объемное количество ранее неизвестных документов важной общественно-социальной значимости, что в дальнейшем в научно-историческом осмыслении, как прошедшей, так и настоящей жизни Кузбасса, без этого базового труда ни один честный историк уже не сможет обходиться…

Следует при этом заметить, что масштабность работы пока не имеет аналогов…, что еще раз вызывает у редколлегии желание высказать слова признательности в адрес Администрации города, за понимание особой роли научной публицистики в нынешней социально-политической обстановке и вместе с тем обратиться с просьбой о поддержке общих усилий по продолжению реализации издательского проекта, как значительного явления культурной жизни города и области.

Специфическое содержание книг «Страницы истории города Кемерова», их объем, тираж, оформление предполагают, как свидетельствует практика книготорговли, распространение тиража в срок 2,5 — 2 года.

С выходом второго тома (сигнальных 300 экземпляров уже получены заказчиком) темпы продажи должны возрасти. Однако нынешнее финансирование процесса книгопечатания в Кемеровском полиграфкомбинате пока не дает возможность полиграфистам закончить работу.

Уважаемый Владимир Васильевич! Редколлегия издания обращается к Вам с просьбой: выделить кредит Управлению культуры в счет его договора с издательством «Сибирский Родник» для частичного погашения задолженности Кемеровскому полиграфкомбинату в размере 40-35 (сорок — тридцать пять) тысяч рублей, в виде налоговых взаимозачетов с Кемеровским полиграфкомбинатом.

Такой зачет даст возможность получить заказчику для распространения основную часть тиража, и начать подготовку к изданию третьего тома, рукопись которого уже готова.

По реализации всей программы кредит будет возвращен.

12. Заметка «Каждый пишет, как он дышит».

(«Наша газета», 17 марта 2000 г.)

Союз писателей России пополнился группой кузбасских литераторов. Среди тех, кому вручены членские билеты — Вячеслав Тогулев, историк, архивист, краевед, один из давних авторов «Нашей газеты». Поздравляем!

13. Заметка Бориса Васильевича Бурмистрова «Антикварная ненависть»

(«Земляки», № 8, 2000 г.)

В новое тысячелетие мы входим с необычной жаждой очищения, с надеждой на духовное возрождение россиян. У меня уже пробудилось столь необходимое душевное осознание себя как личности, а народа — как великого, умного и сильного. И желание творить доброе, нужное людям не покидало меня.

Но появление в прессе двух статей г-жи Мэри Моисеевны Кушниковой заметно стушевало мое лирическое настроение («Наша газета» № 103 от 16.12.99 г. «Кому на Руси жить хорошо…» и «Наша газета» № 2 отт11.01.2000 г. «Кому на Руси жить плохо…»). Если коротко выразить суть кушниковских статей — они плевок в наше прошлое, и в этом мы убедились сами, читая цитаты госпожи Мэри, приводимые ниже.

Само название статей язвительно перевертывает истинный смысл некрасовской строчки и его знаменитой поэмы в целом. Некрасов писал о нищенской жизни в России и о тех, кто жирует за счет нищих. Как совпадает по времени поэма — сегодня опять Россия нищая, но этого автор статей из окна своей квартиры, счастливо обставленной антиквариатом и обвешанной картинами в советское время, не хочет замечать. Да и понятно — нищета у нее имеет другое значение, другой смысл. Я еще не говорю о нищете духовной, эту проблему г-жа Мэри не замечает вовсе — все больше о животе, о нем родномю

Цитирую: «Ну, конечно, жить хорошо чиновникам. А все прочие — «за чертой бедности». Голодные и холодные. Позвольте не поверить». (Позвольте и мне усомниться — Б.Б.). Дальше.

«Ну вот смотру по телеку «Вести» — в Воронеже — пикет. Учителям сколько-то месяцев зарплату не платили. Возмутительно, слов нет. А, может, учителей слишком много? Причем учат-то по прежней накатанной методе, надо полагать… добросовестно учат по старинке… ставят в пример Зою Космодемьянскую, а в программах до сих пор «Молодая гвардия»… и водят школьников в сверхпатриотические музеи… Скажу кощунственные слова: «а, может, профессию поменять…кофточки вяжи, дворником работай… бутылки собирай, по хорошей цене, оказывается, бутылки принимают (а что у тебя два высших образования — так наплевать — Б.Б.)». А о шахтерах: «Вот смотрю (опять смотрит) по телеку «рельсовые войны». Здоровенные мужики загорают на солнышке, козла забивают, в картишки перекидываются. И для развлечения стучат по асфальту касками. Курорт!»

В общем, хватит, наверное, цитировать, не много ли чести. Обе статьи г-жи Мэри Кушниковой состоят из подобных цитат. А еще она говорит, как хорошо жить стало — «в магазинах все есть, обилие товаров даже смущает» (во как! — Б.Б.).

После выхода первой статьи, пока медлительные русские мужики проглатывали очередную рвотную пилюлю, молчали и молчат до сих пор — девочка Оля (прошу прощения, не указана в статье Кушниковой ее фамилия) дала в воем письме в редакцию «Нашей газеты» отповедь этой «маститой» писательнице. Оказывается — есть женщины в русских городах и селах! Спасибо тебе, Оля, что выражаю мнение молодого поколения, ты говоришь, что и вас не устраивает образ жизни, предписанной г-жой Мэри, и вы хотите жить и делать то, что вам нравится, что вам по душе, а не то, что вам предлагает вышеуказанный автор и подобные ей «реформаторы».

Письмо Оли полностью не приводится, Мэри Кушникова во второй статье просто полемизирует с девочкой, ссылаясь на тоталитарность прежних лет, Кушникова сегодня диктует и распределяет, кому как жить. Автор пишет, «что и воровать — то они не умеют, и не научатся никогда» (да побойтесь Бога — ведь слова ваши страшные! — Б.Б.).А говорит это о нас, о нескольких поколениях людей, живших в советское время, среди которых госпожа Мэри жила всю свою сознательную жизнь. Оказывается, — воровать-то надо было, да вот только не способен русский мужик для этого «мозгами шевелить», тем более, откуда они у «кроликов», привыкших к тому, что их вовремя накормят и напоят.

И вообще, что ни строчка в статье — то злоба, клевета на прошлое. Это надо же иметь такой «талант» — все с ног на голову поставить! Вот уж для нее и Зоя Космодемьянская — не героиня русского народа, а идеологическая фигура прошлого, а мальчики из «Молодой Гвардии» — «сверхпатриоты». Не рана ли начали оплевывать подвиг русского народа в Великой Отечественной войне?! Память и боль еще живут во многих семьях, и молодое поколение знает о тех героических годах не со страниц ваших книг и очернительных статей. Какой цинизм, какое уродство мыслей!

Обидно, что люди, читавшие кушниковскую статью — молчат. Ведь от такого молчаливого согласия недалеко от откровения, которое мы уже слышали не раз в последние годы от «демократов» — «… не надо было воевать с фашистами, которые несли в Россию «цивилизацию». Вам, госпожа Мэри, по-моему, все равно, где жить: в Румынии, Бразилии или Малайзии, потому что, исходя из ваших высказываний — понятие Родины, Отечества в духовном плане у вас отсутствует. О таких, как вы, писал известный русский писатель А. Зиновьев: «Целились в коммунизм, а попали в Россию».

Устроили пляски на гробах отеческих? Хватит прикрываться антисоветчиной! Пора уже открыто говорить о двух понятиях в отношении русского народа — или любовь к нему, ревнивая, мучительная, но любовь; или ненависть, непонятно откуда рожденная и которая дальше только порождает горе и зло. Жалуетесь, что, дескать, книжки ваши не покупают и не читают. Вопрос в другом — нужны ли они, ведь в них много предвзятого, видимого под косым, черным углом зрения. Вы все передергиваете и передергиваете. Уже, оказывается, не 70 лет «тоталитарному режиму», а 80, то есть, выходит, вы открещиваетесь от 2своего» десятилетия, в котором произошло разрушение Великого государства, разор страны, обнищание народа, с которым вообще перестали считаться. Нет, «уважаемые», это десятилетие целиком ваше, перестроечное-»демократическое» и вы несете за него ответственность перед историей. Сидит вот такой «антиквар», глядит в окно и поучает народ, как жить, что делать: шахтерам тапочки шить и продавать, учителям кофточки вязать, а детей воспитывать только на сталинских репрессиях и музеи под это открывать. И вообще, не по вашей ли методе, получив начальное образование, огрызки рода человеческого кощунствуют на виду у оторопевшего люда, снимая со стен домов мемориальные доски. Исчезли такие доски в память известных русских поэтов: в прошлом году — М. Небогатова, в этом году — И. Киселева, а сдаются они в цветмет за бутылку, которая (следуя логике г-жи Мэри) кормит пенсионеров… вот такая цепочка получается.

Я тоже, можете поверить, ненавижу насилие в любых его проявлениях — ни в частном, ни в государственном масштабе. Но сегодня с какой идиотической упорной назойливостью разыгрывают одну и ту же карту — репрессии, репрессии (считая это беспроигрышным вариантом, насаждая ненависть к прошлому), и больше как будто ничего не было в прошлом: не любили, не рожали, не творили, не созидали. И все-то у нас злобно, язвительно — «… а вдруг, милых сердцу «Кубанских казаков» или «Трактористов» покажут по «телеку». Слово милый, вроде бы без кавычек, но в тексте читается с подколом, издевательский тон скользит в обеих статьях.

Менталитет госпожи Мэри такой — вроде бы разговор по существу, но без понятий — Родина, Душа. Несостоятельность всех ее обвинений в адрес народа — очевидна, вот уж поистине нет предела безнравственности — как можно поучать народ, который и умнее, и добрее вас! И патриотизм, и любовь к Родине мы понимаем по-разному: у нас через душу проходит любовь и к покосившемуся забору, и к синим ставням, к родным пепелищам, погостам. У вас же — через жратву и антикварные безделушки. Все, что противно русской душе, вам приятно. Лицедейство, фарисейство, предательство… Господа! Где это все хранилось и откуда что повылазило? Кабы этих пророков да поменьше! Что же при всей вашей сытной жизни умирает почти миллион русских людей в год, а рождается много меньше.

«Милая девочка» — ах, как это «ласково», снисходительно и как язвительно течет из ваших уст, когда вы обращаетесь к своему оппоненту — к этой поистине милой и доброй девочке: то орфография у нее хромает, то она еще юная, не понимает жизни. Все ты правильно понимаешь, Оля, большинство писателей Кузбасса поддерживают тебя. Давайте играть честно, господа, хватит оскорблять шахтеров, на чьих плечах вы пришли к власти, а сегодня хаете и оплевываете их. Мавр сделал свое дело?

Некогда в одной из своих статей Мэри Кушникова упоминала о своих аристократических корнях. Сегодня, видимо, этот голос крови проснулся. Но не в том благородном звучании, которое было присуще истинным патриотам России. Отсюда и пренебрежение к простому люду и застарелая, я бы сказал «антикварная», патологическая ненависть к советскому прошлому нашей страны.

14. Заметка Бориса Васильевича Бурмистрова «Коррида местного значения»

(та же газета, №9, 2000г.)

Очередной поток лжи в статье «Турбина милая моя…», опубликованной в нашей газете от 28 января 2000 года, заставил меня взяться за продолжение темы…

Автор этой публикации некий г-н Тогулев — друг, соавтор и соратник М. Кушниковой по делу искажения и очернительства Кузбасской истории. Это они устроили травлю известного русского писателя Геннадия Юрова ха то, что он посмел, видите ли, поднять голос в защиту Земли Кузнецкой, выступил против разгула лжи и клеветы. Больно видеть, как городская администрация неразборчиво тратит из скудного бюджета большие деньги на издание псевдоисторических книг о Кемерове. Вместе с издателями на презентацию этих книг приходят руководители департамента культуры, администрации города во главе с секретарем Совета народных депутатов В. Налетовым. Воистину, не ведаем, что творим.

Что касается статьи г-на Тогулева, то она по сути своей совершенно примитивна, и полемизировать с ней, может быть, даже не стоило. Но соединив эту «сладкую парочку» (М. Кушникову и В. Тогулева) вместе, четко замечаешь, что статья последнего явно заказная, провокационная. Промолчать нельзя.

Цитирую: «В последние годы среди наших (каких наших? — Б.Б.) поэтов оживился интерес к призабытым темам. Они вновь вдохновенно пишут про красные знамена, партийные билеты, ностальгически вздыхая «о былом, о прошлом». Иные со слезами умиления сообщают, что строители нашего города в далекие двадцатые годы «цвет красный, революционный, считали знаменем своим» (см. книгу «Кемерово: поэзия и графика»)». И далее: «… проходят годы — и оказывается, мало что меняется. Темы, детский восторженный пафос — все то же… и оттого их творчество сегодня кажется не только странным, но и смешным». Далее г-н Тогулев, представляя литобъединение двадцатых годов «Ликэс», приводит такую параллель — «идейная связь и родство сегодняшних литераторов с «Ликэсом» несомненны…»

Схема прежняя — поставить все с ног на голову. Что касается рассуждений г-на Тогулева относительно творчества кузбасских писателей, то все, о чем он говорит, — бездоказательно, по-дилетантски поверхностно, оскорбительно и, в общем-то, глупо…

Г-н Тогулев пытается больнее вбить клин между писателями, которых и так «ельцинская эпоха» разделила на два лагеря, на две организации, по-разному оценивающих все происходящее сегодня в России. Одна — Союз писателей Кузбасса, другая — Кемеровская писательская организация, на стороне которого все симпатии г-на Тогулева. Поэтому он ведет непрекрытые нападки на писателей — патриотов.

«Атака» начинается сразу с подзаголовка: «Из праистории Союза писателей Кузбасса». Первая заведомая ложь. Союз писателей Кузбасса существует юридически с 1993 года. А вот Кемеровская областная писательская организация, которую так усердно нахваливает г-н Тогулев — всегда претендовала на роль правопреемника союзной писательской организации, официально существующей с 1962 года. Выходит, не тех ударил автор статьи. А, может быть, Кемеровская организация отказалась от прав на прошлое? Ну что ж, тогда за историю кузбасской литературы ответим мы — Союз писателей Кузбасса.

Как выборный руководитель этого Союза, не могу не ответить на наглое оскорбление нескольких поколений кузбасских писателей. Интересно, где сидел и высиживал весь этот бред автор статьи. Выжидал время — а теперь давай поучать?

Г-н Тогулев, зачем вы лезете туда, где вы абсолютный профан, кому и для чего вы демонстрируете свое невежество? Как можно согласиться с вашим выпадом? Покопавшись в архивах, вы находите, что в 1924 году в г. Кемерово существовала литгруппа «Ликэс» и проводите с каким-то злорадством прямую параллель с сегодняшним днем, что, дескать, «год 1924 можно считать датой основания первого писательского объединения в г. Кемерово». Так что впору готовить презентацию — «если в полушутку». Как-никак организации без малого 75 лет. Итак, пошутим, говорите вы. К презентации хорошо бы издать юбилейный сборник. Включить туда как стихи современников о «революционных знаменах», так и наиболее выдающиеся произведения «прародителей».

Далее вы идете глубже — находите первого эссеиста города, который пишет о коксовых печах, водокачках и о строительном материале, начинающемся на букву «г», который якобы перегораживает дамбу.

Следующая цитата. «Шутим дальше: а не присвоить ли будущему «творческому гнезду» имя Кругликова (участник «Ликэса»), причем, представить его стихи в будущей антологии кузбасских поэтов».

Затем г-н Тогулев приводит ряд ученических стихотворных опытов литераторов 20-х годов и сопоставляет их «по идейности и искренности с взволнованными стихами некоторых представителей кузбасской поэзии».

Не знаю, как насчет идейности, а вот искренность и взволнованность строк всегда и во все времена была присуща поэзии. Так что непонятно, над чем вы изволите ерничать. А всерьез — не вам, г-н «историограф», обличать кузбасскую поэзию. Далее вы пишете: «Создается впечатление, что кто бы ты ни был — бездарь или гений — путь в литературу открывается в те годы с партбилета и со стихов на заданную тему».

Так уничижительно о поэтах нашего времени не говорил еще никто. Непозволительно будет и вам. Немало прекрасных поэтов жило и живет в Кузбассе, вот только несколько имен: Е. Буравлев, М. Небогатов, И. Киселев, Н. Колмогоров, А. Береснев, В. Баянов, В. Креков, В. Ковшов, Л. Никонова, В. Махалов, Г. Юров, А. Ибрагимов, Л. Гержидович, С. Донбай, А. Катков и др., большиство из которых «партбилета не имело и стихов на заданную тему не писали», а то, что «кузбасская поэзия до сих пор неравнодушна к своей звонкой юности», так вы, не замечая этого, сами делаете нам комплимент. А что касается литобъединенцев «Ликэса», то они не были профессиональными литераторами. Малограмотные мужики — они верили в лучшее будущее России, тянулись к слову, к литературе и пытались выразить, как умели, свои чувства. А стихи про аэроплан, которые так не приглянулись вам среди других, цитируемых вами, на наш взгляд, прекрасные русские народные частушки:

Мой миленок полетел

На стальной на птице -

Я в окошечко смотрю

Из своей светлицы.

Вам их не понять никогда, да вы их и не хотите понимать. Единственно за что вам спасибо, вы многих впервые познакомили с тем давним литературным объединением — вот такая «праистория» получается. А ваши так называемые знаменитые поэты из Кемеровской писательской организации, которых вы противопоставляете нам, членам Союза писателей Кузбасса, пишут о детях, пахнущих мертвечиной, о презервативах…, редактируют дешевого содержания журнальчики типа «сова», торгуют через посредников (подельников) порнографическими фильмами.

Г-н Тогулев, вы не полном серьезе утверждаете, что история кузбасской литературы держится «на двух Владимирах — Мазаеве и Куропатове» и по их творчеству она будет изучаться в дальнейшем. Эти «два Владимира», я думаю, сами все видят и правильно понимают историю кузбасской литературы и свое место в ней. Но вам-то каким надо быть глухим и слепым в своем сектантском раболепстве, если так, походя, ставите уважаемых писателей в неловкое положение. Хочется верить, что у этих писателей, как и у нас, одна — единственная Родина, страна со всеми ее взлетами и падениями. И еще просьба — не троньте Игоря Киселева, не приписывайте его к поэтам, близким вам по духу. Был бы жив Игорь, он был бы с нами и на вашу клевету ответил бы еще острее.

Что касается красного цвета, любовь к которому вы язвительно ставите в укор некоторым нынешним литераторам, так вокруг него прямо испанская коррида разгорается. Но что простительно быку, то никак не простительно преподавателю университета. Красный цвет был и есть в природе — чем он вам-то не угоден? Скоро дойдете до того, что с новогодних елок поснимаете все звезды, лишь потому, что они красные.

В статье г-на Тогулева ни одной четкой формулировки, ни одного доказательного аргумента, ни малейшего желания непредвзято освещать прошлое и настоящее нашей страны — все та же ненависть, злоба. А все это, я думаю, оттого, что: «все мы человеки, в конце концов, всего лишь потомки обезьян…» (мысль, изреченная В. Тогулевым в этой статье). Но я уверен — далеко не все…

Я писал свои заметки в родительском доме и думал: чем же мои родители провинились, прожив почти всю жизнь в том времени, которое так усердно марают вышеуказанные писаки? Отец — фронтовик — инвалид, мать — отработавшая много лет на химическом производстве. Воспитали они троих детей, которые сделали уже немало добрых дел на земле, но по логике господ Кушниковой и Тогулева — не так жили, не то делали.

Обе мои заметки были написаны еще в январе этого года, но ни одна областная газета не взяла их для публикации, находя разные предлоги. А мне думается, что это политика, игра в одни ворота — антисоветское, антинародное — пожалуйста, а возражать не смей! Где же «многополярный мир», который перед своей политической смертью провозгласил г-н бывший президент. Спасибо газете «Земляки», которая публикует эти заметки. И еще, заметьте, какое фарисейство: г-н Тогулев оскорбляет патриотический Союз писателей России и тут же проситься в его ряды. По какому такому партбилету… ведь по таланту ему там делать нечего — не писатель, не художник, что уж тут скрывать. Тут явно другой путь — восхваления Тогулевым Кемеровской писательской организации и его руководителя сделали возможным вступление Тогулева в ненавистный ему Союз писателей России. И как не стыдно г-ну Зубареву, председателю Кемеровской писательской организации — хулителя нашей юности, клеветника на нашего старого товарища Г. Юрова принимать в Союз писателей? Непонятно, куда смотрит руководство Союза писателей России.

Вообще, мягко говоря, странным кажется отношение областной прессы и соответствующих служб областной администрации к публикациям явно антинародным. Идут неприкрытые нападки на наше прошлое, изгаляются над памятью живущих еще ветеранов, да и более молодого поколения. В газете «Кузнецкий край» оплевывает святые имена г-н Юдин , в «Нашей газете» Кушникова и Тогулев. Только слепой может не видеть, что продолжается год 1993, когда несколько десятков писателей типа Ю. Черниченко, Ю. Карякина, Ю. Нагибина, артистки Л. Ахеджаковой кричали у Белого дома: «Ату их, ату!», «раздавите гадину!». Оплевывают все святое, и наши вышеуказанные члены Кемеровской областной писательской организации. А их руководитель при встрече бьет себя в грудь и клянется — что он патриот, пытаясь убедить самого себя в этом. Но мы-то знаем, кто есть кто! Слава Богу, не все смешалось в нашем писательском Доме.

Я думаю, что настоящие писатели и неравнодушные читатели не позволят вам, «господа хорошие», глумиться над прошлым страны.(в котором, как в любой стране мира, были и беды, и радости…), над прошлым наших отцов, не позволят уродовать сознание детей наших. Во всем должна быть справедливость. Хватит капать нам на мозги! Слава Богу, они у нас есть. И ученые наши, и специалисты, и поэты — до сих пор лучшие в мире! И как бы сказал известный киногерой Глеб Жеглов: «Вот таков вам будет мой ответ».

15. Комментарий В. Тогулева к заметкам Б. В. Бурмистрова

Советник губернатора по вопросам культуры (а точнее, литературы) Борис Васильевич Бурмистров (председатель одного из двух ныне существующих областных писательских объединений) объявил войну известным кузбасским журналистам и писателям. В ранг «отлученных» были записаны обозреватель «Кузнецкого края» Юрий Юдин (Семен Гусев), поэт и председатель «конкурирующей» писательской организации Валерий Зубарев, самый «плодовитый» литератор Кузбасса Мэри Кушникова (автор 18 книг общим объемом более семи тысяч книжных страниц), начальник областного департамента культуры Владимир Бедин, киноартистка Лия Ахеджакова, российский писатель Юрий Нагибин и многие другие. В своем критическом запале Борис Бурмистров умудрился обидеться сразу на три крупнейших областных газеты («Кузнецкий край», «Наша газета», «Кузбасс») за то, что отказались публиковать его нападки на отнюдь не худших представителей местной и всероссийской культуры.

Общественность начала задаваться вопросом — по своей ли собственной инициативе советник губернатора предпринял «широкомасштабную военную операцию» или на то был уполномочен свыше…

Как бы то ни было, но сам Бурмистров везде и всюду представлялся проводником пожеланий губернатора. В конце прошлого года писательское общество было шокировано заявлением Б.В. Бурмистрова, что в приказном порядке велено де, двум «конкурирующим» писательским организациям объединяться, что было сказано и начальнику департамента культуры В.И. Бедину. Многие тогда возмущались «командным стилем» — шутка ли — приказывать творческим и внутренне свободным натурам, к каковым всегда себя причисляли писатели!

Как признается сам Б.В. Бурмистров, ни одна областная газета его статьи публиковать не согласилась, так что пришлось довольствоваться страницами многотиражки «Земляки» («газета для ветеранов войны и труда»). Соль, однако, в том, что больше всего от Бурмистрова на страницах этой ветеранской газеты досталось ВЕТЕРАНУ ТРУДА и литератору Мэри Кушниковой. Какие же претензии имеет к ней ветеранская газета? Бурмистров объясняет: «публикации Кушниковой — плевок в наше прошлое», а сама Кушникова «смотрит на Россию сквозь окна своей квартиры, счастливо обставленной антиквариатом и обвешанной картинами». В том же абзаце содержится намек, что кто-то сегодня, точно так же, как и в некрасовские времена, «жирует за счет нищих», что понимать, очевидно, нужно так: жирует за счет нищих именно Кушникова (720 рэ пенсии). Сказано было также про некую «духовную нищету», из чего можно понять, что Кушникова к тому же и «нищая духом». Далее сказано, что Кушникова — натура злобная и клеветническая, «оплевала подвиг русского народа в Великой Отечественной войне» (правда, непонятно, где именно и когда), что завершается возгласом: «Какой цинизм, какое уродство мыслей!». Бурмистров также считает, что Кушниковой «все равно где жить» — в Румынии, Бразилии или Малайзии, и что «понятие Родины, Отечества в духовном плане у нее отсутствует», к тому же Кушникова «устроила пляски на гробах отеческих» и «прикрывается антисоветчиной», и что ее ненависть «непонятно откуда рождена и порождает только горе и зло». Книги Кушниковой, разумеется, никому не нужные, «ведь в них много предвзятого, видимого под косым, черным углом зрения, все вы передергиваете и передергиваете». Кушникова также виновата в том, что «по ее методе огрызки рода человеческого кощунствуют на виду у оторопевшего люда, снимая со стен домов мемориальные доски». Воистину, от ее злодеяний, о которых мы впервые узнали из заметок Бурмистрова, оторопь берет…

Ну и не забыты, конечно, репрессии. Книги Кушниковой с соавторами о сталинском геноциде в Кузбассе (в коих использованы многие тысячи ранее малодоступных документов) заслужили, по мнению Бурмистрова, уничтожающую оценку, поскольку «язвительная и злобная» Кушникова «с идиотической, упорной назойливостью разыгрывает одну и ту же карту — репрессии, репрессии, считая это беспроигрышным вариантом — насаждать ненависть к прошлому», а между тем «несостоятельность обвинений Кушниковой в адрес народа очевидна, вот уж поистине нет предела безнравственности, как можно поучать народ, который и добрее, и умнее вас» — обращается Бурмистров к Кушниковой и добавляет: нет у нее «любви к покосившемуся забору, синим ставням, к родным пепелищам и погостам», любовь к родине идет (цитируем) «через жратву и антикварные безделушки, все, что противно русской душе, вам приятно: лицедейство, фарисейство, предательство». А всему виной — ее «аристократические корни» (?), из-за чего сегодня у нее «голос крови проснулся». Кстати, никогда не слыхивал от Кушниковой о каких-то аристократических корнях, а что представляет она пятое поколение истинной интеллигенции, что верно — то верно. Вот покойный супруг ее за свое потомственное дворянство немало во время оно натерпелся…

Единственно бесспорное: человек, который говорит даме: «Идиотка, фарисейка, лицемерка» не смеет рассуждать о нравственности. В XIX веке распоясавшихся хамов не брали даже в лакеи и извозчики, и при картежной игре, например, не удостаивали дуэли, а просто били шандалом по голове…

«Антикварные безделушки», о которых так уничижительно пишет советник губернатора, достались Кушниковой по наследству. В Кемерове ее дом — это островок культуры, который по искусствоведческим меркам вряд ли имеет аналоги в регионе. Шедевры живописи и прикладного искусства в течение 25 лет верно и безвозмездно служили и служат культуре Кузбасса. Телециклы по истории культуры «Душа вещей» в течение двадцати пяти лет радовали зрителей, тому доказательства — благодарственные письма в адрес их автора и ведущего. В конце 70-х годов «антикварными безделушками» приходили полюбоваться экскурсии школьников, студентов, работников культуры, но еще больше — послушать рассказ хозяйки об ее удивительной среде обитания, где как бы связываются звенья прерванной октябрьским переворотом цепи времен.

В, впрочем, какое дело официальному чиновному лицу, каким является Бурмистров, до личной жизни М. Кушниковой и до того, что находится в ее личной квартире, — разве что в функции Советника губернатора входит подглядывание в чужие окна, во что категорически не хочется верить…

Лихость иных суждений автора публикаций в газете «Земляки» изумляет. Вглядевшись под лупу в личную жизнь Кушниковой и, назвав ее и автора сих строк «сладкой парочкой», Советник высокочтимого нами губернатора старается вникнуть в тайны чужой дружбы, (ибо автора сих строк он вполне справедливо называет «другом Кушниковой»), совершенно в духе былых и, к счастью, минувших партсобраний.

Но — к сути. Советник губернатора рассуждает о любви к малой родине, «к покосившимся заборам и ставенькам», к погостам и пепелищам, которой у Кушниковой, де, явно не хватает.

К слову сказать, именно она в 70-80 — е годы отстаивала остатки старинного архитектурного ядра в Новокузнецке и Мариинске, а также ратовала за сохранение памятников культуры в других городах и даже селах Кузбасса.

Именно ей мы обязаны тем, что жив Дом Достоевского и что, рискуя своим благополучием, она во все времена брежневского застоя «пробивала» охранные списки памятников истории и культуры, которые партийное и советское начальство вот-вот намеревалось снести — не иначе, смущали останки церквей, внесенные в подобные списки. Где был тогда Советник Бурмистров, — неизвестно, так что о любви «к покосившимся заборам» ему бы лучше не писать…

Вполне очевидно также, что Кушниковой, которая немало сделала для культуры Кузбасса и сохранения не только его памятников, но и памяти, автору нескольких книг о «кузнецкой орбите» Ф.М. Достоевского, публикатору забытых или замалчиваемых рукописей и мемуаров, совсем небезразлично, где жить, — в Кузбассе, Малайзии, Бразилии или еще в каких приглянувшихся Бурмистрову местах.

Владея несколькими иностранными языками, она, впрочем, могла уехать весьма далеко…

Что касается « любви к погостам», которой, по мнению Бурмистрова, у Кушниковой тоже недобор, придется напомнить, — именно она в 70-80 — е и последующие годы в телевизионных циклах, и неоднократно в своих книгах возмущенно писала, что советское начальство в 20-30-е годы и в Кемерове, и в Новокузнецке снесло все старинные кладбища. Причем в Кузнецке на месте кладбища комсомольцы разбили Сад Алюминщиков с танцплощадкой.

Так что «пляску на отеческих гробах», о которой так проникновенно пишет Бурмистров, в буквальном смысле устроили кузбасские большевики и их юная поросль.

Где был поэт Бурмистров в те памятные дни, когда Кушникова разворачивала «баталии» за отеческие гробы, мы не знаем. В его стихах об этом, насколько мне известно, не написано ничего. Очевидно, «понятие Родины и Отечества» в ту злосчастную пору в самом Бурмистрове уютно дремало. И проснулось лишь ныне под влиянием его явственных политических симпатий и антипатий.

Что поделаешь, время такое — черта пролегла. Сегодня кто-то, в том числе и Кушникова, — в стане Нагибина, Гранина, Карякина, Черниченко, Ахеджаковой. Иные же — за Макашова, Илюхина, Шандыбина и иже с ними, и именно они, очевидно, для Бурмистрова — образчик истинного патриотизма.

Когда былых идейных «ортодоксов», к коим он сам себя причисляет, спрашивает, чем им больше всего досаждают литераторы «не их стана» вроде Кушниковой, следует неизменный ответ: сколько можно писать о репрессиях! В самом деле — сколько же в Кузбассе о них написано?

Приведем небольшой подсчет. Была издана книжка Л. Гвоздковой «История сталинских лагерей и репрессий в Кузбассе» — тиражом 100 экземпляров (в выходных данных указана неверная цифра 500 экземпляров). Опубликована книжка Кушниковой (с соавторами) «Кемерово и Сталинск: панорама провинциального быта в архивных хрониках 1920 — 1930-х гг.» — с таким же тиражом. Это — фолианты в 500-600 страниц. Еще опубликованы две книжки Л. Фойгт «Сталинск в годы репрессий», но они всего лишь — в объеме брошюры. Вот и все.

Иными словами, историко-архивной литературы о репрессиях в Кузбассе в 90-е годы вышло всего 200 экземпляров. Библиографический раритет, надежды на переиздание коего весьма невелики. Но сколько возмущенных откликов! Какие газетные полемики! Впрочем, это и понятно. Ведь в книгах приведены многие сотни доносов. Фамилии наших кемеровских и новокузнецких доносителей оглашены прилюдно. Опубликованы списки всех коммунистов — чекистов 1937 года, проживающих в Кемерове. Проявляется трусливая и лицемерная сущность многих секретарей горкома.

И местные ортодоксы возопили: «Больше не надо!»…

Считаем, что знание не может быть во вред, его никогда не бывает «слишком много», и уже поэтому мнение оппонента о ненужности книг Кушниковой весьма спорно. Информация нужна в любом виде, даже в таком, как ее подает наш оппонент. Его публикации в газете «Земляки» — тоже документ, свидетельствующей о способе мышления и внутреннем облике известной части народа на пороге третьего тысячелетия. Ибо право на точку зрения — это то, что мы не только заслужили, но и выстрадали. Это одно из краеугольных завоеваний 90-х годов, которые так возмущают Советника губернатора.

Возмущает Б. Бурмистрова и поддержка, оказанная нам в 1997-1998 гг. городской и областной администрациями: «Больно видеть, — пишет он, — как городская администрация неразборчиво тратит из скудного бюджета большие деньги на издание псевдоисторических книг о Кемерове. Вместе с издателями на презентацию этих книг приходят руководители департамента культуры, администрации города во главе с секретарем Совета народных депутатов В. Налетовым. Воистину, не ведаем, что творим». К слову сказать, последние три книги во многом изданы нами за свой счет. «Антинародная» Кушникова бестрепетно расставалась с «антикварными безделушками» — проданы были две бесценные картины, причем, с ведома областной администрации.

Однако, опять же, — к сути. Уточним ситуацию. В «очернительских» книгах, с которыми расправляется Советник, у Кушниковой, помимо автора сих строк, еще два соавтора: начальник департамента культуры областной администрации В. И. Бедин и начальник архивного правления областной администрации В. А. Сергиенко. В редколлегии — известные всему Кузбассу лица.

Стало быть, воюет Советник губернатора со множеством уважаемых людей, причем объявляет неверной даже теорию эволюции знаменитого Дарвина, с которым отныне тоже ведется война. В ответ на утверждение, высказанное на страницах одной областной газеты, что все мы, человеки, потомки обезьян, Бурмистров обиженно восклицает: «Но — не все же!». Что ж, с Борисом Васильевичем Бурмистровым, талантливым и одаренным поэтом, человеком недюжинного интеллекта, которым его наградила природа и советская власть, после блестящего окончания не то ФЗУ, не то ПТУ, спорить не будем. И все же — не согласился бы он раскрыть тайну своего необычного происхождения, на что он явно намекает в полемическом запале, вызванном творчеством писательницы Кушниковой?

Обидевшись на Дарвина и расправившись с обезьянами, Бурмистров сетует на то, что корреспондент газеты «Кузнецкий край» Ю. Юдин «оплевывает святые имена» (наверное, имеется в виду имя Сталина, не иначе), а замечательные российские писатели Ю. Карякин, Ю. Нагибин, Ю. Черниченко и артистка Лия Ахеджакова для Бурмистрова тоже «оплевывают все святое». Как уже сказано выше, находиться в их стане почли бы за честь.

Возмущается Б.В. Бурмистров также нашими скромными изысками о литературной жизни Кемерова в 20-е годы. В статье «Турбина милая моя» («Наша газета», 18 января 2000 г.) мы писали, что многие поэты сегодня о красных знаменах, партбилетах и коксовых печах отзываются столь же восторженно, как и кемеровские литераторы образца 1924 года. Восторженность — удел поэта, но не писать же, в самом деле, об утонченной и нежной любви к экскаватору или доменной печке. Приведенные данные о кемеровской поэзии и вообще литературной жизни 1924 года ранее не были известны. Так что, если уж не на благодарственное письмо от Советника по литературе, так уж на «спасибо» во всяком случае, за обнаружение документов об одном из самых первых творческих литературных объединений города мы могли бы рассчитывать. Вместо «спасибо» услышали: «Что касается рассуждений господина Тогулева относительно творчества кузбасских писателей, — пишет Бурмистров, — то все (ну прямо-таки совершеннейшим образом ВСЕ! — авт.), о чем он говорит, бездоказательно, по — дилетантски поверхностно, оскорбительно и в общем-то глупо». Между тем, это утверждение Б.В. Бурмистрова выглядело бы обстоятельнее, если бы он, как и полагается образованному и сведущему в истории литератору, привел бы хоть один факт из литературной жизни города 20-х годов, найденный лично им или его сотоварищами в какой — нибудь архивной папке.

Применительно к нашим с М. Кушниковой книгам и статьям Советник губернатора чаще всего использует эпитеты «ложь и клевета». Наверное, его утверждения не выглядели бы столь голословно, если бы он сумел опровергнуть данные хотя бы на одной из 4500 книжных страниц опубликованного и лично нами найденного архивного материала. Тогда разговор будет предметным. Ибо для того, чтобы воевать с документами, нужно еще пройти ликбез по части знания истории. В том числе истории местной литературы. У Советника Бурмистрова большой полемический запал и неравнодушное сердце. Увы, сверхпатриотические эмоции не всегда могут заменить навыки профессиональной работы с документами, овладеть которыми не так-то просто.

16. Заметка «Страницы нашей истории»

(«Кемерово», 27 ноября 1997 г.)

Уведомляем кемеровчан, что в декабре с.г. в книжных магазинах и киосках города появится 1-й том трехтомного издания «Страницы истории города Кемерово».

Последующие два тома, а также книга «Кемерово: хроника основных событий в документах и материалах» будут изданы в течение 1998 года.

Группа авторов, историков-архивистов и литераторов, предлагает читателям оригинальную работу, которая является результатом многолетнего труда. Это биография нашего города, отраженная в документах архивов и личных собраний, которые никогда ранее не публиковались.

Подписку на это интересное издание можно оформить в управлении культуры городской администрации по адресу: 650099, Кемерово, пр. Советский, 54. Телефоны: 25-26-14, 25-35-36.

17. Из статьи В. А. Сергиенко «Страницы биографии города» («Кемерово», 30 октября 1997 г.)

Администрация Кемерова поддержала начинания творческой группы о подготовке трехтомного издания документальной публицистики об истории областного центра Кузбасса…

Кемеровским книжным издательством за последние 40 лет выпущено 5 изданий книги Ивана Алексеевича Балибалова о нашем городе, эти книги по-прежнему читаются , их можно увидеть во многих семейных библиотеках. Иван Алексеевич по праву считается первым летописцем города, он много потрудился, собирая по крохам материал, опрашивая очевидцев и участников событий, из которых состоит жизнь города. Автору этих строк посчастливилось неоднократно встречаться с Иваном Алексеевичем, беседовать, слушать его рассказы о тех или иных страницах прошлого, особенно его интересовали года революции и гражданской войны, и он очень сожалел, что многое известное ему по этим периодам не вошло по разным причинам в его книгу. Сегодня, несмотря на непреходящую ценность книг И.А. Балибалова, нельзя не заметить, что в них отсутствуют ссылки на архивные источники. Судя по его публикациям, да и по складу характера, он был человеком, склонным к методичности и систематизации, но время было иное и отнюдь не все, чем он мог воспользоваться в своих архивных поисках и иных источниках, возможно было ввести в научный оборот, не только полностью, но даже и в виде ссылок. Кроме того, не секрет, что краеведческая литература проходила через весьма требовательных редакторов, которые, возможно, поневоле дополняли функции цензуры и, может быть, даже жестче, чем сделали бы это сами цензоры.

Тем не менее, книги И.А. Балибалова никогда не потеряют своей ценности в силу их большой информативности. Но идут годы, в нашем архиве имеются богатейшие материалы, которые по праву должны стать всеобщим достоянием, поскольку вводят в оборот не только новые данные, но нередко меняют точку зрения на то или иное вековое событие в истории города, или вдруг напоминают о таком событии, которое до сих пор от внимания ускользало…

Обидно, что имея богатые архивные фонды (не только в Кемерове, но и в Томске, Новосибирске), к реконструкции, восстановлению истинного аспекта исторического прошлого, его отдельных фрагментов, практически не приступали… Поэтому можно однозначно сказать, что городу нужна оригинальная письменная (в виде многочисленных книг, брошюр) версия суммы людских биографий, составляемая усилиями многих. Тут нет и не может быть монополизма, работы хватит всем…

Администрация города Кемерово поддержала начинание небольшой творческой рабочей группы (в ее составе три человека) о подготовке трехтомного издания «Страниц истории города Кемерово» (документальная публицистика), которая завершится четвертой книгой: «Кемерово. Хроника основных событий. Документы и материалы». Общий объем этих книг — около 2500 книжных страниц, которые готовились в течение нескольких лет и потребовали кропотливого поиска не только в архивах, но и библиотеках и музеях с привлечением ранее неизвестных источников. Основной своей задачей группа считала новый подход к осмыслению жизненного пути нашего города. В нашей работе мы большое внимание уделяли персоналиям. Возможно, многие читатели встретят знакомые фамилии своих сверстников, а, возможно, и близкородственные фамилии. Идя навстречу пожеланиям читателей, городская администрация, возможно, могла бы организовать подписку на это издание, первый том которого должен выйти в свет в конце ноября — начале декабря 1997 г., а последующие тома — в 1998 году. Издание иллюстрировано современными и старинными фотографиями из знаменитого фотоархива почившего краеведа П. П. Мельникова и отличается качественным полиграфическим исполнением.

18. Рецензия кандидата исторических наук Б. И. Берлинтейгера на второй том

«Страниц истории города Кемерова» (1998)

Позволю себе поделиться некоторыми соображениями по поводу только сто подготовленного к печати второго тома «Страниц истории города Кемерова» (авторы М. Кушникова, В. Сергиенко, В. Тогулев, объем 31 издательский лист, более 700 машинописных страниц).

Одним из самых главных принципов подготовки к печати многотомников является единство подхода к составлению всех томов. Приятно видеть, что внешне структура первого и второго томов сходны: первый и второй тома имеют примерно одинаковый объем и равное количество частей — по три в каждом томе. Каждая часть соответствует определенному явлению в жизни и истории города. Такой принцип построения материала применительно к истории Кемерова вводится впервые: во главу угла при составлении томов берется не хронология , а какая-нибудь сфера городского бытия, каждая из которой соответствует определенной книжной части.

Исторические явления в названных томах исследуются чрезвычайно подробно: каждая часть у авторов имеет объем приблизительно 10 издательских листов, что не может не впечатлить. По сути говоря, каждая часть являет собой отдельную книгу — настолько подробно и обстоятельно авторы обрисовывают круг затронутых событий. Важно также отметить, что авторский материал не является пересказом уже известных фактов: документы, легшие в основу книг, еще никому не известны, поскольку были обнаружены в архивах лишь недавно. Это очень важно еще и потому, что документы для «Страниц истории» авторы собирали своими руками, не прибегая к чьей-либо помощи.

Найденные архивные источники авторы обрабатывают чрезвычайно честно: во всех томах имеется надежная система отсылок на архивные документы, совмещенная авторами с указателем имен. Это позволяет любому историку или местному жителю, заинтересованному в перепроверке сообщаемых авторами данных, своими собственными глазами убедиться в правдивости авторов, запросив в архивах соответствующие документы, на которые авторы ссылаются. Нет нужды повторять, что предыдущие книги о Кемерове были лишены такого достоинства, и читателям приходилось на веру принимать сообщаемые сведения, и перепроверить факты, которые сообщаются, к примеру, в книжке И.А. Балибалова, сегодня на 80-90 % невозможно вообще. Приятно удивляет и то, что авторы «Страниц истории города Кемерова» не боятся ссылаться на архивные источники и раскрывать перед другими исследователями тайны своей «кухни» — попросту говоря, не боятся воровства найденных ими документов, заранее уверенные в том, что обеспечили себе известную долю приоритета в изучении тем на много лет вперед.

Впечатляет работоспособность авторского коллектива: в первой книге собраны сведения на более чем 360 жителей города, которые и являются героями книги; во второй же книге упомянуто более 320 имен. Нужны недюжинные навыки систематизации материала, чтобы с легкостью ориентироваться в таком количестве персоналий. Такое число героев в книгах является наглядным доказательством едва ли не основного достоинства «Страниц истории» — огромная концентрация сообщаемых авторами фактов, иначе говоря — информативность, от недостатка которой часто страдает многие литературные изыски.

В целом, считаю, что если проект, задуманный кемеровской городской администрацией по выпуску многотомника, осуществится, можно будет наконец-то надеяться, что изучение истории города выйдет на уровень современных требований и будет интересно не только простому горожанину, но и самому взыскательному специалисту.

19. Рецензия Т. В. Акибовой на первый том «Страниц истории города Кемерово» (1997).

Ознакомившись с рукописью первого тома «Страниц истории города Кемерово» в декабре 1996 года, рекомендую ее к изданию по следующим обстоятельствам:

Вся рукопись построена на ранее неизвестном документальном материале областного архива. Работа над сбором и выявлением этих документов была кропотливой и продолжалась 8 лет.

Документальная основа исследования предопределила еще одно достоинство книги — она максимально точна по части изложенных фактов, так как за каждым выводом авторов следует точная цитата из документа, т.е. ссылка на архивный источник. Самих же документов использовано более 800, что не может не впечатлить, так как такого количества новых источников на сегодняшний момент нет ни в одном исследовании, касающемся Кузбасса, включая фундаментальную двухтомную «Историю Кузбасса».

Впечатляет объем книги, обусловленный глубиной раскрытия поставленных вопросов — в Кузбассе на сегодняшний день такой объемной и подробной книги несправочного характера, посвященной первой половине нашего столетия, просто не существует.

Отрадно, что в кемеровской историографии наконец-то появилась рукопись, которая в состоянии конкурировать с исследованиями, ведущимися в близлежащих культурных центрах — Томске, Новосибирске, Барнауле, Новокузнецке и достойно представлять сложную и многоаспектную историю г. Кемерова на сибирских горизонтах.

Не секрет, что книга И. Балибалова «Кемерово: вчера, сегодня, завтра», несмотря на очевидные достоинства, на сегодняшний день сильно устарела, да и почти не содержит ссылок на архивные документы — тем более важно было осуществить «прорыв» в поисках новых архивных раритетов, что и было сделано авторами «страниц истории».

Наконец, приятно удивляет, что историчность и научность изложения в рукописи соседствует с литературными достоинствами книги, что достаточно необычно, так как архивные исследования обычно очень «сухи» и пишутся для крайне незначительного круга читателей.

Достоинства стиля, кстати, общественность Кузбасса уже имела возможность оценить, так как главы из рукописи весьма охотно публиковали ведущие областные газеты и вызывали неизменный читательский интерес и отклики.

20. Смета директора издательства «Кузнецкая крепость» Б. А. Рахманова на издание второго тома «Страниц истории города Кемерово», составленная 29 сентября 1997 г.

Примечание: смета другого издательства, «Сибирский Родник», на издание второго тома, укладывалась в сумму 145.000.000 рублей, экономия в 18.000.000 рублей обеспечивалась более скромными расходами на административное управление издательства и издательские расходы (строки 6-7 сметы). Во многом поэтому договор на издание второго тома был заключен администрацией именно с издательством «Сибирский Родник». Смета воспроизведена нами как ответ на возмущенные публичные реплики поэта Б.В. Бурмистрова, критикующего власти за то, что они выделяют «громадные деньги на издание псевдоисторических книг о городе Кемерово».

21. Рецензия проректора Кемеровского госуниверситета В.А. Волчека на книгу В.И. Шемелева «История Кузбасса с древнейших времен до отмены крепостного права», подготовленную к печати М. Кушниковой, В. Сергиенко и В. Тогулевым (17 ноября 1997г.)

Кемеровская область является одним из самых молодых административно-территориальных образований Сибири, это обстоятельство привело к тому, что к настоящему времени крайне мало научных разработок, связанных с изучением истории края. Однако длительное время именно Кузбасс являлся индустриальным ядром не только Юга, но и всего Западно-Сибирского региона.

Работа В.И. Шемелева была написана давно. Вроде бы за полвека она должна была утратить свою активность и научную ценность, однако в действительности это не так. Во-первых, публикация «Истории Кузбасса с древнейших времен до отмены крепостного права» имеет большое историографическое значение, поскольку отражает уровень развития исторической науки по проблеме 30-х годов XX века. Во-вторых, работа является важным этапом в становлении Сибирской исторической науки. По сути дела, В.И. Шемелев определил многие направления последующих исследований. В-третьих, выход книги В.И. Шемелева может являться основой для целого ряда изданий под рубрикой «Документальное наследие».

Автором была проделана большая работа по изучению вопросов зарождения и развития горнодобывающей промышленности на юге Западной Сибири. Конечно, периоды ранней истории, связанные с развитием региона до начала XVII века, отображены слабо, однако это является лишь показателем развития исторических исследований во время написания книги.

Много внимания В.И. Шемелев уделил вопросам хозяйственного освоения региона, характеристике достижений производства. Ярко показана социальная борьба, условия жизни мастеровых рудников и заводов, приписных крестьян.

Автором была изучена большая источниковая база, введены в оборот новые архивные материалы.

В целом «История Кузбасса с древнейших времен до отмены крепостного права» В.И. Шемелева, должна вызвать большой интерес у ученых, студентов, учителей средней общеобразовательной школы, у всех, кто интересуется историей родного края.

22. Статья Людмилы Денисовой «Это сладкое слово свобода» («Наша Газета», 17 декабря 1999г.)

Свобода личности и печати, архивов, десятилетиями пылившихся на полках в темных комнатах, свобода слова, извлеченного из этих архивов людьми, жаждущими правды...

В Кемеровском Доме актера прошла презентация двух книг: «Страницы истории города Кемерово. Книга третья» (авторы М. Кушникова, В. Сергиенко, В. Тогулев) и уникального тома «Кемерово и Сталинск. Панорама провинциального быта в архивных хрониках 1920-1930-х гг.» (авторы В. Бедин, М. Кушникова, В. Тогулев).

Авторов — на сцену! И они в окружении книг, детищ своих, принимали поздравления и отвечали на многочисленные вопросы присутствующих писателей, историков, общественных деятелей, журналистов, издателей… Столь серьезные разговоры редко звучат в этих чуточку легкомысленных стенах. Но таково содержание книг, презентация которых состоялась благодаря Кемеровскому общественному научному фонду «Исторические исследования» и областному отделению Союза правых сил.

«Даже то, что происходило с нами минуту назад — уже история» — сказал, открывая вечер, Леонид Лопатин, заведующий кафедрой отечественной истории медакадемии, доктор наук, профессор, председатель фонда и руководитель кемеровского регионального штаба избирательного блока Союза правых сил.

Эти книги — документ эпохи, уходящего в историю века и людей, тысячи судеб которых неотделимы от судьбы своей страны. Знаток архивных документов В. Тогулев, начальник архивного управления В. Сергиенко, под руководством которого Кемеровский госархив превратился в настоящий научно-исследовательский центр, писатель, краевед, искусствовед М. Кушникова, мозг и сердце авторского коллектива, которые книгами этими передали «движение человечества во времени».

…Замордованные села 30-х годов со звонкими названиями колхозов Кемеровского района: «Красный партизан», «Красный пахарь», «Вперед к социализму», «Красная весна»… Кровавый отблеск эпохи, в которой люди трепещут от «чисток» в деревне, где скот истощен, в овощехранилищах «верхний слой замерзает, а нижний гниет», люди голодают, но пусть лучше все гниет, оставаясь государственным, чем отдается «частникам», которых — в спецпереселенцы, в классово-враждебные элементы. Год 33-й — депортация, апогей ликвидации крестьянства.

632 страницы, петитом, 4000 машинописных страниц доселе не публиковавшегося архивного материала. Такова «Панорама быта» — с тифом, людоедством, доносами, разоблачениями «врагов народа»…

«Мэри — ты права!» И Мэри Кушникова под плакатом в эмблеме Союза правых сил. Автор семнадцати книг, приехав в Кузбасс четверть века назад, она открыла огромный пласт неведомой старожилам кузнецкой культуры в своих «Загадках провинции», «Кузнецких днях Федора Достоевского», «Остались в памяти края»… Идеалы ее и идеи Союза правых сил — свобода, собственность, безопасность — вот цель и задача людей, которые разрушают идеологические иллюзии и штампы, предостерегают от повторения в будущем ошибок недавнего прошлого.

«Ужасная правда в этих томах, — сказал замечательный писатель В. Куропатов, — и не всем она любезна».

И за эту правду и эти книги, такие необходимые, выпущенные малыми тиражами и на собственные средства авторов, еще придется сторонникам этой правды повоевать. Они к этому готовы. Ведь главное, что книги, выход которых в свет еще несколько лет назад невозможно было представить, — вот они. Фонд «Исторические исследования» при поддержке Союза правых сил передал эти книги десяти кемеровским библиотекам. Значит, сотни и сотни читателей их прочтут и сами для себя решат, кто прав и где истина.

23. Письмо ленинск-кузнецкой школьницы Ольги Суновой в редакцию

«Нашей Газеты» от 18 декабря 2000г.

Здравствуйте, уважаемая редакция «Нашей Газеты»!

В номере 103 (1220) от 16 декабря 1999г. была опубликована статья Мэри Кушниковой «Кому на Руси жить хорошо». Позвольте с ней не согласиться. Я не буду говорить про старушку, погоревшую на пирамидах», конечно же, она сама виновата. Но г-жа Кушникова затронула два самых больных вопроса для нашей страны: учителя и шахтеры. С проблемами этих двух категории я знакома не понаслышке. Моя мама работает в педучилище, а отец — шахтер. Но дело совсем не в этом. По убеждению г-жи Кушниковой, учителя и шахтеры даже думать не должны о зарплате, и вообще, учителей развелось слишком много, и учат они не так как надо. Я только в этом году закончила школу и отлично помню, что в нашей школе учителей всегда не хватало, и насчет дополнительной информации Вы не правы. Наши учителя из кожи вон лезли, чтобы преподнести нам что-нибудь новенькое, да только кому это было нужно. Все же сейчас пропитаны идеей стать коммерсантами, к чему, кстати, и призывает г-жа Кушникова, а для этого большого ума не надо, научился считать до 10 и вперед. Шахтеры, тоже бросайте к черту свои шахты, открывайте какое-нибудь дело, нечего у государства клянчить свои, честно заработанные с потом и кровью, деньги! Все в бизнесмены! А позвольте Вас спросить, г-жа Кушникова, «кто же тогда будет учить Ваших внуков и отапливать Ваш дом?» Вы же первая выйдете на те же самые рельсы и будете требовать тепло и свет. А Вам ответят: «Думайте, заботьтесь о себе сами». И что тогда побежите в лес за дровами, призывая всех следовать за Вами и превращаться в первобытных людей? Что-то я в этом сильно сомневаюсь.

Да и про выпивку Вы, г-жа Кушникова, сильно загнули. Поверьте мне, в свои 17 лет я очень наблюдательна и вижу, что не каждый работяга старается пропить всю зарплату. На полученные деньги учителя и шахтеры отдают долги и покупают необходимые вещи, а не бегут за «утешительницей». Говоря, что учителя и шахтеры не должны требовать свои деньги, Вы не уважаете их труд, не чтите память погибших шахтеров!

И последнее, из всей Вашей, г-жа Кушникова, статьи я вывела для себя следующее: государство у нас, оказывается, бедное, приниженное, с вечной головной болью за извергов таких, учителей, врачей, шахтеров, которые так и норовят отобрать свои честно заработанные!

Ольга Сунова.

Постскриптум. Если госпоже Кушниковой будет не очень трудно, пускай она ответит мне в ближайшем номере «НГ».

Постскриптум: Я, Ходырева Надежда, полностью согласна с автором этого письма (подпись).

24. Статья Людмилы Денисовой «Память сердца» («Наша Газета», 1 февраля 2000г.)

Вышла в свет книга Мэри Кушниковой «Вкус пепла» (издательство «Сибирские огни», г. Новосибирск), которую составили повести, объединенные автором в два цикла: Кемеровский и Алма-Атинский.

Совсем недавно, в декабре прошлого года, состоялась презентация предыдущих книг М. Кушниковой: «Страницы истории города Кемерово. Книга третья» (соавторы В. Сергиенко и В. Тогулев) и «Кемерово и Сталинск: панорама провинциального быта в архивных хрониках 1920-1930-х гг.» (соавторы В. Бедин, В. Тогулев). Книги эти — документы эпохи, уходящие в историю века, где судьбы тысяч людей неотделимы от судьбы своей страны. Как сказал писатель В. Куропатов, «ужасная правда в этих томах, и не всем она любезна».

«Вкус пепла» — художественная проза, созданная на автобиографическом материале, отражающая коллизии и перипетии авторской судьбы. Незримыми нитями книга эта связана со всем предыдущим творчеством М. Кушниковой.

Филолог, искусствовед, краевед, член Союза журналистов и член Союза писателей России, М. Кушникова, живя в Кемерове вот уже 25 лет, неустанно занимается изучением, выявлением и сохранением историко-культурного наследия Кузнецкого края.

Для читателей в разные годы стали откровением такие ее книги, как «Остались в памяти края», «Плач золотых звонниц», «Загадки провинции», «Черный человек сочинителя Достоевского»… Откровением потому, что Кузбасс и люди его оказались тысячами нитей связаны с русской и мировой культурой.

«Вкус пепла» на новом художественном витке продолжает высокую линию писателя, современника, вестника и летописца.

Подзаголовок книги — «повести от первого лица». Автор смотрит из прошлого в настоящее, обладая счастливым даром возвращать второе дыхание голосам, давно умолкнувшим.

Повесть «Встречи с фантомами», пожалуй, наиболее близка к мемуарам. Но определить жанр, уже в какой-то мере ограничить его. Мемуары — жанр поэтический. Чувства — не документы. Наверное, не может быть документальной правды человеческих отношений. «Вспомнить» чувства нельзя, можно их лишь воссоздать. Эта способность давно получила название «память сердца», которая «сильней рассудка памяти печальной». У М. Кушниковой память сердечная и рассудочная — все вместе.

Семейный дорожный сундук «Пиквик» — хранитель семейного архива. Письма, фотографии и, самое заветное, — записки полувековой давности, поры детства, войны, эвакуации. В истории семьи, рода, родственников, как в капле воды — история страны со всеми испытаниями разрухи, голода, репрессий. И приоритет духовного над житейским столь велик, что никакие аресты, тюрьмы и ссылки не могли поколебать тайную свободу русской интеллигенции, прошедшую множество испытаний.

Из 41-го — в 80-е, в повести «Гонки по склону», «История болезни», «Маленький дачный роман», где судьбы «негибкого» ученого и гениального художника Ивана Селиванова внутренне трагично взаимосвязаны.

«Интеллигентные сюжеты», в которых узнавали себя (а «выжимки» из повестей публиковались в альманахах и газетах) партийные начальники всех рангов, столько лет подменявшие науку «наукоподобием». Еще и поэтому повести, составившие «Вкус пепла», ждали своей публикации два десятка лет.

Многие «акции» Мэри Кушниковой — спасение церквей, защита Дома Достоевского, отстаивание Дома Губкиных, телепередачи цикла «Душа вещей», пробивание выставки Селиванова — напоминали бои местного значения. Отзвуки битв — в этой замечательной книге. Но — никаких всхлипов и вздохов. Сдержанность и ирония — лучшее противоядие от любой фальши. А еще — любовь, ажурный мост из любви и надежды от прошлого к будущему, от разъединения к созиданию. Потому что «любовь благословенна. Любовь, которая утишает войны, распри, дарует тепло, ибо нет ничего светлее любви к человеку, остальное — тлен».

25. Статья доктора исторических наук Леонида Лопатина «Совсем другая история»

(«С тобой», 18 октября 1999г.)

Мировой исторический опыт показывает, что человек превращается в раба тогда, когда у него отнимают собственность (материальную основу независимости), лишают свободы выбора и передвижения, определяют его принадлежность к кому-то или чему-то, уничтожают личностное достоинство.

Об истории этого процесса в Кузбассе рассказывает очередная книга М. М. Кушниковой, В. А. Сергиенко, В. В. Тогулева «Страницы истории г. Кемерово», кн. 3 (Новосибирск, 1999, 644 стр.), вышедшая в начале октября в фонде «Исторические исследования» (серия «Люди Кузбасса»). В ней раскрывается история Автономной (американской) индустриальной колонии в далекие 20-е годы.

Мягко сказать, нестандартность подхода авторов к освещению истории АИК-Кузбасс легко определяется по названию глав: «Начало авантюры», «Агония авантюрного проекта». Случайно ли, что первая книга этих авторов по истории Кемерова (1997, 600 стр.) была встречена кузбасскими историками в штыки, названа ими «антисоветской», «обслуживающей нужды современного режима».

Мозг и инициатор этого творческого коллектива Мэри Моисеевна Кушникова является автором и соавтором доброго полутора десятка объемных книг по истории края. Вопреки мнению своих кузбасских коллег, я рискну назвать ряд этих книг фундаментальными. Пусть в них в достаточном количестве нет того, что принято называть теорией. Но зато в них присутствует главный компонент настоящего исторического исследования — комплексный документальный анализ состоявшихся событий и влияние их как на отдельного человека, так и на общество в целом.

М. М. Кушникова отдает предпочтение документам, носящим личностный характер, в которых судьба человека предстает со всей ее обыденностью, социальными взлетами и падениями — от великого Ф.М. Достоевского (М. Кушникова, В. Тогулев — Загадки провинции, 1996, 472 с.) до рядового землекопа с легендарного Кузнецкстроя (В. Бедин, М. Кушникова, В. Тогулев — Кузнецкстрой в архивных документах, 1998, 544 с.).

В своих книгах авторы не навязывают читателю своего мнения, выводы дают в предположительной форме, ничьих авторских концепций специально не разоблачают, ни с кем идеологически не борются. Их книги более всего напоминают летопись. Но после их прочтения складывается впечатление, что до сих пор ты знал совсем другую историю Кузбасса. Читатель, например, давно знал, что строительство Кузнецкого металлургического комбината было «подвигом советского народа», что чудесные показатели по строительству фундамента цехов, возведению доменных печей, коксовых батарей и др. стали результатом «трудового энтузиазма», «социалистического соревнования», «преимущества социалистического ведения хозяйства». А из документов, книг, рецензируемых авторов, «вдруг» выясняется, что в действительности это была в основном очередная стройка ГУЛАГа, что строители находились в ужасных бытовых условиях, среди них процветали преступность, обман, доносительство, карьеризм, человеческая подлость, вопиющая нищета, антисанитария и др. Случалось и людоедство. Совсем не хочу сказать, что авторы задались целью показать теневые стороны исторических событий. Читатель лишь как бы приглашается к размышлению на основе обширного цитирования архивных первоисточников. Такое цитирование источников, кстати сказать, одна из сильных сторон книг этих авторов. Обычно историки ограничиваются исключительно кратким цитированием и «глухими» ссылками на архивное дело (пойди потом проверь — тот ли смысл заключен в документе, который приписывает ему автор). Подробное цитирование первоисточников превращает книги М.М. Кушниковой с соавторами в своеобразные сборники документов, по которым читатель может составить свою собственную версию исторических событий, в этом их безусловная ценность. С годами их научная уникальность будет заметна все больше и больше. Жаль, однако, что издаются они такими малыми тиражами. Увы, пока трудно найти мецената, который, кстати, тем самым мог бы увековечить свое имя.

Не могу не отметить еще одной особенности данного творческого коллектива, которая выгодно отличает его от многих российских историков. Написаны они непривычным для исторических произведений языком. Советские обществоведы в свое время с успехом освоили наукообразный язык. За хитросплетениями сложноподчиненных предложений, деепричастных оборотов, набором труднопонимаемых иностранных слов и «новоязом» они научились скрывать либо пугающую пустоту научной мысли (или полное отсутствие таковой), либо «антисоветчину».

К слову сказать, не раз и не два приходилось слышать от коллег-историков неудовлетворение по поводу такого, как у Мэри Кушниковой, литературного стиля. Понятный язык научных произведений они с оттенком превосходства обычно называют журналистским. Что ж! Пусть будет журналистским. Дело не в названии. Дело в достойном освещении исторических событий — через документ и его объективную интерпретацию передавать «движение человечества во времени». М.М. Кушниковой, ее соавторами, известным историком (не только в Кузбассе) В.В. Тогулеву и В.А. Сергиенко, это вполне удается.

26. Комментарии авторов книги к брошюре А. Халиулиной

«История Кузбасса: возвращенные имена» (1998).

В первом выпуске «Документального наследия Кузнецкого края» нами была выпущена рукопись краеведа Владимира Ивановича Шемелева «История Кузбасса с древнейших времен до отмены крепостного права» (написана в середине 30-х годов). Несколько недель спустя сотрудница Кемеровского государственного университета (ныне жительница Израиля) Ася Ушеровна Халиулина сдала в издательство брошюру «История Кузбасса», посвященную Шемелеву, которую мы не вправе обойти вниманием, обо участь как самого В.И. Шемелева, так и его работ нам далеко небезразличны, о чем мы неоднократно писали. Итак, обратимся к брошюре А. У. Халиулиной.

Начнем с заголовка. На титуле работы А. Халиулиной значится заглавие «История Кузбасса». Есть также своеобразная рубрика — «Возвращенные имена», и подзаголовок «Учебное пособие». Для учебного пособия заголовок «История Кузбасса» слишком, на наш взгляд, расплывчат, ибо брошюра посвящена всего-навсего историческому наследию Шемелева. Куда правильнее было бы назвать ее так: «В. И. Шемелев. Фрагменты рукописей». Ибо мы сильно удивились, не обнаружив В. И. Шемелева в авторах названной книги — ведь она на 90% состоит из перепечаток отдельных кусков из его трудов, поэтому на титуле должно быть прежде всего имя Шемелева.

Лишив Шемелева авторства, А. У. Халиулина лишает Шемелева и авторских прав на книгу, ибо на обороте титула обозначено, что авторские права имеет лишь издательство (что верно) и Халиулина. Таким образом, к сожалению, выходит, что «Возвращение имени» В. И. Шемелева, о котором оповестила А. У. Халиулина, произошло путем лишения авторства истинного автора опубликованной брошюры.

Вызывает сомнения и подзаголовок брошюры: «Учебное пособие». Куда точнее было бы написать: «Хрестоматия для студентов университета», или: «Выдержки из работ В. И. Шемелева».

Не совсем точным выглядит и указание А. У. Халиулиной, что брошюра написана «По документальным материалам личного фонда В. И. Шемелева, переданным в Государственный архив Новосибирской области в 1942 году», тогда как в действительности они передавались не в государственный , а в партийный новосибирский архив, и лишь много позже были переведены из партийного в государственный (хотя в 90-е годы оба архива были слиты воедино).

Как видим, много неточностей обнаруживается уже на титуле брошюры. Спрашивается: можно ли такую работу, о которую «спотыкаешься» уже на первой странице, рекомендовать студентам?

Переворачиваем титул. На обороте значится, что рецензентами издания выступают академик Д.В. Кацюба и зав. кафедрой В.А. Мирошник. Стало быть, они тоже несут ответственность за качество работы.

Но продолжим чтение. На обороте же титула в аннотации написано: «Интерес к изучению Земли Кузнецкой не угас и в ХХ веке. Первым из историков, изучавших эту проблему в первой четверти ХХ века, был Владимир Иванович Шемелев, Его труд «История Кузбасса», к сожалению, в 30-х годах на вышел в свет, но сохранился в Госархиве Новосибирской области (фонд Шемелева)». Утверждение, что Шемелев был первым историком первой четверти ХХ века, изучавшим Кузбасс, считаем крайне неосторожным. Исследования по истории Кузбасса в указанное Халиулиной время не только писались, но и опубликовывались. Куда правильнее и дипломатичнее было бы написать, что «работы В.И. Шемелева в череде исследований первой четверти ХХ века, посвященных Кузбассу, были наиболее информативными и крупными».

Мы считаем также не совсем точным указание А. Халиулиной, что труд Шемелева «Историй Кузбасса» сохранился в госархиве Новосибирской области в фонде Шемелева. Сохранился не весь труд, а лишь его небольшие фрагменты и черновики. Наиболее готовые к публикации фрагменты труда (и, конечно, куда более полные) хранятся не в личном фонде В. И. Шемелева, а в других местах(например, в фонде историка Зобачева в том же архиве). Поэтому в аннотации вернее было бы сообщить: «Настоящее издание ставит целью познакомить студентов университета с отдельными фрагментами черновиков из личного фонда выдающегося исследователя Сибири Владимира Ивановича Шемелева».

Брошюра открывается предисловием А. Халиулиной, которое расположилось на двух листочках. Возможно, А. У. Халиулина справедливо полагала, что с основными фактами жизни и деятельности В. А. Шемелева студенты в более полном виде смогут познакомиться в других изданиях, в том числе и наших, а также в работах томского профессора В. Зиновьева.

Ряд высказываний А. Халиулиной, на наш взгляд, требуют небольшой корректировки. Не совсем точно, например, утверждение, будто бы В. И. Шемелев родился в Бийске «в семье служащих приисков». В городе Бийске, как таковом, никаких приисков не было. Мать Шемелева, Раиса Флегонтовна, — учительница (первоначально — преподавательница Бийской женской прогимназии), ее социальный статус, также как и статус мужа, несколько раз менялся (см. подробнее наши работы). Но на момент рождения, во всяком случае, ни отец, ни мать Шемелева с приисками связаны не были, (связь возникнет много позже, через одиннадцать лет).

Гораздо более спорным выглядит вывод, что В. И. Шемелев «признает марксистскую методологию», поскольку «это видно из его работ». Никаких доказательств сказанному А. У. Халиулина не приводит. Между тем, необходимы оговорки. Как видно из шемелевской «Истории Кузбасса», вынужденное следование известной терминологии и канве, делящей историю на «феодализм», «капитализм» и «социализм» — для Шемелева лишь внешняя сторона дела. Он вынужденно следует ей, поскольку цензура иначе не пропустила бы его работы в печать — (так оно и случилось!), но оное «следование» было формальным: он не злоупотребляет упомянутыми терминами и общими отступлениями в духе Маркса. В его огромном труде не больше четырех — пяти ссылок на Маркса и Энгельса и совсем отсутствуют ссылки на Ленина и Сталина. Не случайно плагиатор Королев, пытавшийся навязать соавторство Шемелеву (а после смерти Шемелева публиковавший главы его наследия под своим именем, предлагает ему переработать труд «в марксистско-ленинском духе». Стало быть, Королева не устраивает идеологическая направленность рукописи. В любом случае, имя Шемелева останется в истории лишь благодаря фактологии и честному оперированию источниками, а не навязанной свыше «марксистской методологии», на которой упорно «топчется» уважаемая А. Халиулина. Если выбросить из труда Шемелева те редкие места, когда он говорит о «капитализме», а тем более о «социализме» (а такие места — счесть по пальцам, да они — скорее упоминание), то его работа ни в чем не проигрывает. Стало быть, все эти марксистские чужеродные вкрапления в текст — лишь прозрачная ширма, под которой он пытался протащить в печать самое главное для исследователя богатство — лично им найденные новые архивные источники. Так что выводы А. Халиулиной о марксистской подоплеке работ Шемелева выглядят крайне поспешными и поверхностными.

Мы также считаем крайне вредным и неверным вывод А. Халиулиной, что работа В.И. Шемелева «отражает уровень разработки проблемы в середине 30-х годов», о чем она также сообщает в предисловии. Вынуждены прибегнуть к крайней форме протеста. Считаем, что Шемелев своими работами опередил время, по крайней мере, на полстолетия, а то и больше. Его рукопись как бы «выпала из времени». Именно поэтому с трудом Шемелева не могут конкурировать ни работа профессора Карпенко, ни работы других кузбасских историков. Если из «Истории Кузбасса» Шемелева исключить вынужденные немногочисленные чужеродные вкрапления « в марксистско-ленинском духе» — труд Шемелева будет выглядеть вполне по-современному, и на фоне «почивших в бозе» университетских и прочих «Историй Кузбасса», равно и других «научных» работ труд Шемелева по сю пору представляет значительную исследовательскую ценность и пока непревзойден. Именно благодаря тому, что Шемелеву удалось намного «забежать вперед», его в 30-е годы и не опубликовали. Вывод: попытки принизить уровень исследования Шемелева до состояния плоского наукоподобия в пошлые 30-е годы выглядят сегодня по отношению к Шемелеву некорректно.

Не совсем корректно выглядит и полуправда, сообщаемая А. Халиулиной о плагиаторе Королеве, публиковавшем выжимки из работ Шемелева под своей фамилией. А. Халиулина сообщает, что Королев взял материал из рукописи Шемелева, но «забывает» при этом сообщить, что честных постраничных ссылок на Шемелева Королев не делает, и, стало быть, перед нами — случай плагиата.

Весьма неточной представляется информация А. Халиулиной о том, какие именно бумаги содержатся в фонде Шемелева в новосибирском архиве. «После смерти Шемелева, — пишет она, — его вдова В.В. Ярославцева передала в Новосибирский партархив сохранившиеся дома рукописи, в том числе и «Историю Кузбасса». Они составили личный фонд Шемелева В.И. в новосибирском партийном, а позднее государственном архиве. Такова судьба подлинной рукописи первой «Истории Кузбасса», созданной Шемелевым в середине 30-х годов». Повторяем: А.У, Халиулина заблуждается, утверждая, что в фонде Шемелева хранятся подлинники. Это не так. В нем лишь фрагменты, копии, черновики.

Требует небольшого комментария и утверждение, что авторский коллектив, издавший в январе 1998 года рукопись Шемелева «История Кузбасса с древнейших времен до отмены крепостного права» (М. Кушникова, В. Сергиенко, В. Тогулев, редактор В. Бедин) опубликовали что угодно, только не подлинник, тогда как «для историка важно использовать подлинники». Повторимся: на сегодняшний день полного экземпляра рукописи, (так называемого «подлинника», который передавался Шемелевым в издательство в 30-е годы), не найдено вообще, существуют лишь неполные копии да черновики. Так что совсем уж непонятным становится , о каких «подлинниках» толкует А. Халиулина в пособии для студентов, окончательно запутывая их, да и себя, похоже, тоже. Очевидно, представлялось очень важным «скомпрометировать» конкурирующий авторский коллектив, а повод, даже не всегда внятный, всегда найдется. Кстати, среди помянутых подряд «конкурентов» А. Халиулина не упомянула кандидата исторических наук, начальника областной архивной службы В.А. Сергиенко, что выглядит несправедливо: В.А. Сергиенко принимал столь же деятельное участие в подготовке рукописи Шемелева к изданию, как и его соавторы М. Кушникова и В. Тогулев.

Один из списков труда Шемелева (тоже неполный), как мы уже писали, хранится еще и в фонде Зобачева в новосибирском архиве. Этот список впервые обнаружил и научно обработал томский профессор В. Зиновьев. А. Халиулина во все том же предисловии утверждает, что означенный список оборван на полуслове. Студенты, для которых писала свою брошюру А. Халиулина, могут ненароком подумать, что находка профессора В. Зиновьева — неполноценная и никудышная, поэтому опять-таки требуются пояснения. Дело в том, что рукопись Шемелева (точнее — один из списков, найденных Зиновьевым,) оказывается не оборванной, как убеждает нас А. Халиулина, а лишь с небольшой утратой в одной из глав, причем, историк Зиновьев взял на себя труд восстановить недостающий текст по черновикам Шемелева, так что утрата оказалась весьма незначительной.

Далее А. Халиулина заверяет студентов Кемеровского госуниверситета в том, что «современные исследователи чувствуют необходимость возвратить обществу незаслуженно забытые имена», и имя Шемелева в том числе. В списке работ, посвященных В.И. Шемелеву, она скромно упомянула три своих собственных изыска, (исказив при этом название одного из них. Сообщаем правильное название: «Земля Кузнецкая в летописях и трудах ученых Х VII — нач. ХХ вв. Историография Кузбасса. Учебное пособие»). Исказила А. Халиулина и название нашей совместной работы (М. Кушникова, В. Сергиенко, В. Тогулев, В. Бедин). Что касается трудов томича Зиновьева, то в список рекомендуемой литературы А. Халиулина их не включила.

Очевидно, желая лишний раз подчеркнуть важность использования историками не копий, а оригиналов, А. Халиулина в своем предисловии опять вернулась к утверждению, что в личном фонде Шемелева — сплошь «оригиналы» ( очевидно, все это подчеркивается в противовес профессору Зиновьеву и нашей творческой группе, ибо и Зиновьев, и мы сообщали, что имели дело только с копиями). Однако, на чем, собственно, зиждется такая завидная уверенность А. Халиулиной? Она пишет: «Жена В. Шемелева В. В. Ярославцева… после смерти мужа передала все его материалы в Новосибирский партархив… и сдала то, что считала оригиналом». Но откуда А. Халиулиной знать, что считала жена Шемелева оригиналом? Ярославцева сдала в архив то, что имела, а не то, что считала оригиналом. Именно поэтому в фонде Шемелева — сплошные черновики, пусть даже некоторые из них подписаны и датированы.

Однако, для чего нужны были А. Халиулиной рассуждения о доступных ей «оригиналах» и «подлинниках», которые, по ее мнению, гораздо ценнее, чем «копии», использованные Зиновьевым и нами? Очевидно, А. Халиулина надеется, что в содружестве с кемеровским архивом и Томским университетом она издаст «подлинники», о чем также возвестила в предисловии.

Что ж, намерение А. Халиулиной можно лишь приветствовать. Поставленная ею цель благородна и достойна всяческого поощрения. Но нам хотелось бы, чтобы А. Халиулина открыто призналась, что на самом деле никаких «оригиналов» и «подлинников» ни одним историком, и ею в том числе, найдено не было. Все мы имеем дело с копиями и с черновиками, их тексты немного разнятся между собою, у каждой копии есть свои изъяны, однако, нельзя не согласиться, что список «Истории Кузбасса», изданный нами в 1998 году, — один из наиболее полных и уж, во всяком случае, гораздо больший по объему, чем то, что хранится в шемелевском фонде, которым пользуется А. Халиулина. Что, конечно же, вовсе не означает, что черновики отдельных фрагментов труда Шемелева, на которые ссылается А. Халиулина, не надо публиковать. Надо! И пусть такая публикация будет иметь лишь вспомогательное значение, она все равно — ко благу, если, конечно, не будет издана под соусом «марксистско-ленинской методологии» и сдобрена подозрительными комментариями, что Шемелев — образчик «марксистской историографии 30-х годов».

Теперь обратимся собственно к работам Шемелева, которые опубликовала в своей брошюре А. Халиулина сразу после предисловия. Первой из опубликованных ею работ стало «Покорение Кузнецкой Земли» (глава 4-я шемелевской «Истории Кузбасса»). Совершенно непонятно, почему для публикации выбрана именно 4-я глава, а, скажем, не 3-я и не 12-я. Никаких объяснений по этому поводу А. Халиулина не дает. Сравнивая текст опубликованной А. Халиулиной работы с текстом «Истории Кузбасса» Шемелева, который мы протолкнули в печать на полгода раньше, нельзя не заметить, что публикация А. Халиулиной полностью дублирует то, что мы издали. Абзац в абзац, буква в букву.

В сноске к указанной публикации (с.7) А. Халиулина справедливо отмечает, что она воспроизводит черновик, и что главы 1,2 и 3 в личном фонде тоже черновые. Стало быть, А. Халиулина признается, что пользуется только черновиками. Так зачем же ей понадобилась маленькая неправда о «подлинниках», о которых она так пространно писала в предисловии? Ведь в конце же концов сама же призналась, что пользуется черновиками. Кстати, все последующие выдержки из «Истории Кузбасса», которые привела А. Халиулина в своей брошюре, также полностью дублируют то, что мы опубликовали в начале 1998 г., и что параллельно содержится в списке, найденном также и В. Зиновьевым. И опять-таки упомянутые куски из труда Шемелева, использованные А. Халиулиной, оказались черновиками и копиями. Тогда возникает вопрос: что нового привнесла А. Халиулина своей публикацией?

Достаточно известен был и «Проспект издания» шемелевской «Истории Кузбасса», который А. Халиулина воспроизводит в брошюре. Документ весьма полезный. Необходимы только небольшие уточнения: в «Проспекте» говорится о листаже рукописи, посвященной периоду до отмены крепостного права, в 12 издательских листов. Надобно было дать комментарий, что опубликованный «Проспект» не отражал на самом деле действительного состояния рукописи Шемелева в ее окончательном варианте: студенты, коим предназначалась брошюра, могут подумать, что рукопись Шемелева незначительна по объему, тогда как даже изданная нами по явно сокращенному списку, она уложилась почти в 25 издательских листов (368 книжных страниц).

Крайне нас огорчило обхождение со сносками В. Шемелева на его труд. Так, на с. 64 брошюры встречаем удивительную «абра-кадабру» даже в ссылках Шемелева на известные работы Штраленберга и Гмелина на немецком языке. Может создать впечатление, что Шемелев не знал немецкого языка, тогда как вся вина за искореженные фамилии немцев лежит на авторе брошюры.

Крайне гнетущее впечатление создается после опубликования А. Халиулиной предисловия плагиатора Королева к шемелевской «Истории Кузбасса» и письма Шемелева к Королеву, впервые найденному историком Зиновьевым и уже многажды опубликованному. Дело в том, что эти документы нельзя было давать в «учебном пособии» для студентов и учащихся гимназий без каких-либо комментариев. Это драматичные документы, и только из подтекста, «между строк» становится ясным, какую драму пережил Шемелев в связи с попытками навязывания ему соавторства. Для восприятия таких документов нужна подготовка и знание других источников, касающихся жизни Шемелева.

Весьма спорной выглядит и вторичная попытка Халиулиной опубликовать шемелевский конспект (или черновые записки) «О происхождении шорцев». Дело в том, что на четыре пятых этот конспект состоит из буквального цитирования Шемелевыи известного очерка Ярославцева. Первый раз Халиулина опубликовала эту чужую (на четыре пятых) работу под фамилией Шемелева (чего категорически нельзя было делать) в газете «Кузбасс» в 1991 году. И вот история повторилась, хотя Халиулина была неоднократно предупреждена нами в печати о том, что без специальных комментариев такие документы публиковать нельзя. И хоть в новой брошюре Халиулина отметила в названии то, что работа представляет собой «справку из статьи Д. Ярославцева», тем не менее подпись Шемелева она по-прежнему не сняла и никаких комментариев не дала. Прочитав эту работу, студенты могут подумать (вполне обоснованно), что Шемелев использует нечестные приемы, ибо Халиулина нигде в своей брошюре не оговорила черновой и конспективный характер рукописи, которая не предназначалась для публикации, а просто записи велись, очевидно, «для себя».

Нас очень огорчила и публикация Халиулиной рукописи Шемелева «Ссылка Ф.М. Достоевского в Сибирь и его поездка в Кузнецк». Халиулина выкинула из этой рукописи по каким-то непонятным причинам три огромных куска, совершенно не оговорив причины такой «кастрации» в своем тексте. Кроме того, Халиулина уничтожила подстрочник с библиографией к названной рукописи Шемелева. Любой читатель может убедиться в этом, сравнив рукопись Шемелева в халиулинском варианте с нашей публикацией этой же рукописи в книге «Загадки Провинции» (вышла еще в 1996 году). Весьма неточно Халиулина указала и координаты рукописи.

Далее А. Халиулина поместила некий «Анализ работы В.И. Шемелева «История Кузбасса» для студентов заочного отделения исторического факультета», опять-таки на двух листочках. Читатели будут удивлены, сравнив этот «Анализ» с предисловием Халиулиной к той же брошюре, ибо предисловие более чем наполовину дублирует «Анализ» — те же самые перечни глав шемелевского труда, и в той же последовательности, в тех же самых выражениях. Другая половина означенного «Анализа» состоит из переписывания уже давно вышедшей брошюры (еще одной!) той же А. Халиулиной. В заключении — все те же известные нам выводы. Автор повторяется, что Шемелев, де — «историк марксистского направления» и что его рукопись «отражает уровень разработки проблемы» всего лишь на 30-е годы, иными словами — что рукопись устарела, что мы аргументировано уже оспаривали в начале нашего «Комментария».

Завершает свою работу А. Халиулина статьей «Рукописи не горят», опубликованной ею в 1991 году в газете и нисколько с тех пор неизмененной. Об этой ее статье мы уже писали не раз. Особо удивительными нам показались строчки, что рукописи Шемелева «Обнорский в Кузнецке» и «Ссылка Ф.М. Достоевского в Сибирь и его поездка в Кузнецк» были якобы предназначены для Сибирской Советской Энциклопедии. Мы подробно объясняли в предисловии к изданной нами «Истории Кузбасса» Шемелева, почему версии и предположения А. Халиулиной (которые она, тем не менее, подавала как данность), что означенные рукописи могли быть предназначены для ССЭ, несостоятельны. Наших выводов и доказательств А. Халиулина в новой своей брошюре никак не контраргументирует, а просто повторяет то, о чем писала уже несколько лет назад, никак не подкрепляя версии (которые нам совсем не хочется считать выдумками!) хоть какими-то фактами.

В заключение, несколько слов об учебных пособиях. А. Халиулина входит в число тех ученых, которые начинают свой исследовательский книжный путь с учебных пособий. Сложилась порочная практика, когда наши остепененные мужи начинают «путь в науку» с опытов над студентами. Убеждены, что прежде чем допускать преподавателя к составлению пособий (которые требуют гораздо большей ответственности, чем обычные книги), нужно, чтобы он написал как минимум пять — шесть монографий.

Считаем, тем не менее, что как начинающий исследователь А. Халиулина подает большие надежды и, если будет прислушиваться к разумной и взвешенной критике, успех среди студентов и кузбасской общественности ей будет обеспечен.

27. Статья Татьяны Багровой «О времени, о жизни, о себе»

(«С тобой», 7 февраля 2000 г.)

Вышла в свет новая книга Мэри Кушниковой «Вкус пепла». Автор ее — писатель, искусствовед, краевед, постоянный ведущий нашей рубрики «Люди. Годы. История». Недавно М. Кушникова выдвинута на соискание кузбасской премии имени А.Н. Волошина Союзом писателей России в области литературы за 1997-99 гг.

Поговорим? Равнодушно скользнув по книжным «развалам» — настолько привыкла к ярким обложкам скучных детективов и «дамских» романов — вдруг забыла, что пришла по просьбе дочери за колодой гадальных карт (был канун старого нового года)… С обложки толстой по нынешним временам книги резанули душу красные буквы — «Вкус пепла». «Это что еще за литературный изыск?» — подумала я. — «Неужто очередное сенсационное описание политических интриг «власть имущих?» Но что-то не вяжется взгляд умных глаз женщины на черно-белой фотографии обложки с моей на ходу придуманной версией.

… Когда приобретаю какое-нибудь «чтиво», то никогда не смотрю ни предисловия, ни краткой аннотации — сразу открываю наугад любую страницу — пробегаю глазами пару строк — заинтересовало — беру. Итак, открываю:

Веселись! Невеселые сходят с ума.

Светит вечными звездами вечная тьма.

Как привыкнуть к тому, что из мыслящей плоти

Кирпичи изготовят и сложат дома?

«Берем, берем, берем» — запела душа. Любовь к поэзии Хайяма родилась с появлением в конце 70-х у нас в доме томика «Рубаи», неизвестно как прошедшего цензуру тех времен и разрешенного к изданию. Поэтому книга, цитирующая моего любимца, не может быть для меня неинтересной.

Около семисот страниц «сглотнула» махом!

«Встречи с фантомами», помеченная автором как «почти документальная повесть», в очередной раз заставила попенять себя за то, что никак не соберусь начать вести дневник. Есть куча мелочей, происходящих с нами каждый день, которые со временами забываются, а между тем, эти мелочи, спустя годы, становятся Историей.

Война, эвакуация… Безжизненные слова до те пор, пока не увидишь за ними хрупкую женщину-девочку, прижимающую к груди единственное богатство, захваченное в горячке эвакуационных сборов, — будильничек с чудным хрустальным звоном, или эту же женщину, до пяти утра плетущую мешки теми самыми пальчиками, для которых любые перчатки всегда были велики!..

Часа в три ночи в комнату заглянул супруг и укоризненно покачал головой — пора бы и поспать. Какое спать! У меня тут в «Голосах маленького дома» — обыкновенную дворнягу автор собирается оформить редкостным в те послевоенные времена бультерьером, поскольку какому-то партийному боссу пришло в голову, что хлеба не хватает именно по причине содержания в домах дворняг. Представьте себе — прошла афера!

Фу, можно попить чайку и продолжить собачьими глазами (а именно такой необычайный ход использован в этой части книги) наблюдать перипетии человеческого бытия.

После окончания института по распределению попала в солидный научно-исследовательский институт, где помимо несложной науки поклонения научным степеням научилась по причине полного безделья печатать на машинке, лихо прятать вязание в ящик стола при внезапном появлении начальства, закрывать очередную художественную книгу обложкой якобы редактируемой научной работы и т.д. А потому я и рыдала, и смеялась, узнавая все эти «околонаучные» интрижки в «Гонках по склону», когда травля блистательных умов считалась чуть ли не достоинством, а серым и безынтересным работам (зато подписанных САМИМ) пелись дифирамбы!

Как много писано-переписано на темы предательства, но именно после прочтения «Гонок по склону», «Чевенгольского праздника» мороз шел по коже — сколь крепка человеческая природа у некоторых людей, если стальной стержень души лишь закаляется в огне предательских поступков со стороны иногда самых близких. От них ведь никогда не ждешь гадостей! Где находятся силы, не позволяющие тут же наброситься с кулаками на обидчика, а лишь оставить зарубочку — не «наш» человек, надо в будущем остеречься, не иметь с ним дел? Вот они, эти зарубочки — следы предательств — буквально разрывают потом бедное сердце.

Но самое яркое впечатление оставила вторая часть — «Песни песков», алма-атинский цикл. Моя семья уже начала потихоньку возмущаться отсутствием борщика и котлет, а я, плюнув на угрызения совести, прямо с книгой в руках перемешивала магазинные пельмени в кастрюльке и буквально упивалась необычным повествованием о вечном Жумахане и его волшебном кобызе, о счастливом Орынбае, ставшем отцом, но потерявшим, несмотря на старания лекаря Омара Хайяма, свою возлюбленную Хорлан, о необычной встрече в таласской бане, где устами одного из главных героев изложена удивительная и необычная версия зарождения христианства.

Я не литератор, и мне трудно судить о профессиональных достоинствах этой книги. Может, кого-то будут раздражать фотографии прототипов героев или самого автора, кои встречаются в повествовании, может, кто-то по укоренившейся школьной привычке будет пропускать «скучные абзацы». Но все в мире — это цитата как раз из «Песен песков» — «…сплетение добра и зла, огня и пепла, сияния и мрака». Невозможно, чтобы всем нравилось все. Одно знаю точно: уж если, только отложив прочитанную вещь, очень хочется к ней вернуться — это действительно здорово написано!

 << Назад   Далее>>

Наши гости

Нам пишут...

Библиография

Историческая публицистика