Евгения Вырубова.
Избранное
Страница 3 из 3
Мы с тобой две большие грустные птицы,
Мы парим над дождями, ветрами и мглой,
Рассекаем крылами земные границы,
Хотя грань перейти не хотим мы с тобой.
Ты и я – мы заброшены в омут печали,
Неизбывной тоски по задорному смеху,
Но не скажет никто, что мы промолчали,
Когда солнце взорвали кротам на потеху.
Нас задумали с тонким расчетом,
Чтобы время и место совпали мгновенно,
Когда жизнь начертит стилетом
Свои рифмы на шеях отчаянно длинных.
Непростительно сложным, но звучным дуэтом
Сочиняем мы ссоры в порыве едином,
Но взаимная сладость нежным куплетом
Продолжает звучать в застекленных глазах.
Мы с тобой неразлучны, как цветы на полях,
И летаем, беззвучно разбиваясь о скалы,
А потом собираем друг друга,
Потому что жизни нам мало,
И не липнет она на руках,
Как у тех, кого мучает страх
За себя одного.
Когда я дышу
Мои легкие – это два танцора,
Они пляшут джигу вокруг моего сердца,
Когда я дышу.
Мое сердце – это ключ минора,
Оно задает тональность танца,
Когда я дышу.
Мои глаза – это озоновые дыры,
Они расширяют границы сознанья,
Когда я дышу.
Моя душа – это головка сыра,
От которой танцоры отрезают кусочки,
Когда я дышу.
Моя кровь – это вода, которой я верю,
И она верит мною,
Когда я дышу.
Моя хворь – это шкодливая мышь,
Которая съедает весь сыр,
Выпивает всю воду,
Обрекая на голод танцоров,
Когда я дышу.
f$#@ off
Бесшумно, безмолвно,
Решительно-скромно,
Беспечно навечно
УЙДИ!
Тихонько, крадучась,
Земли не касаясь,
Скользни за порог
И выброси ключик.
Бескровно, бездушно,
Однако, радушно
Улыбнусь тебе не я.
Бескрайней, безбрежной,
Бездумной, как прежде,
Останусь я в прошлом
Закате вчерашнего дня.
МЭРИ
Черный Чумымрик умеет:
Щекотиться усами
И уплетать вареную рыбу
Так, что хрустит за ушами.
Умеет чихать и сопеть во сне,
Умеет прятаться в ночной темноте,
А еще сверкает зеленью глаз,
Обрамленный черными ресничками,
И шерстью усыпан мой матрас,
Если Чучундр расчесывал свои косички.
Мартышкин умеет лягаться,
Когда его тискаешь и дергаешь черный хвост,
Мяушкин любит целоваться
И протягивает свой черный нос.
Козленок скачет задорно,
Если чувствует человеческий гам,
Динозавром кричит надрывно,
Когда все уйдут по делам.
Кошмарик у нас очень умный,
Но думает долго, глядя в окно,
Хотя если дождь и гром безумный,
Трусишкин, расплескивая молоко,
Бежит под диван и дрожит.
Сплюшкин – зверь ленивый,
Но когтистый, зубастый и львиный
Рык издает, когда жесткая щетка
С целью чесанья к нему пристает.
Мурёнка может и на врага
Поднять храбрую лапу,
Потому и зовется тогда
Сторожевой засобакой.
В общем, звереныш у нас хоть куда,
Только иногда очень хочется
Послать подальше эту кошицу.
Ни Qui не Sait
Маленький, замученный,
Местами совсем не прирученный,
Урчит хохоток внутри.
Его подружки-ухмылки
Давно растеряли все шпильки;
Округло сверкает глаз –
Ох, наивность святая! –
Не простота и не дурость,
А просто осенняя хмурость,
Задумчивость,
Замороченность
И всеми всегда неразгаданность.
Бьют по стеклу коготки,
Руки – в манжетах из жестов –
Скованны, неприкаянны,
Горько-сладко наученны
Беречь маникюр
И текст без купюр
Выбалтывать и вышептывать,
Даже когда округло
Сверкает подспудно
Хитрый и скрытный глаз.
Ревность
Запах кулис
Беспредельно печален;
На сцене пустой
Танцует пыль;
И эхо перечить пытается
Задумавшейся тишине.
Ужасно мне нравится
Голос безлюдья –
Прелюдия старости,
Грим пустоты.
Все – можно
Все – сладость
Везде, где не ты
Солируешь в грохоте
Кривящихся масок.
И хоть бы разок
Перепачкать белила
Землей или пеплом,
И дымом затмить
Софитов глаза…
Но я безутешно
Скитаюсь в опале
И проникаю в твой зал
Только тогда,
Когда никогда
Мой вид не смутит
Всех тех добровольцев
Быть околдованными
Только тобой.
(«)Люблю себя(»)
Я взорвала свои мечты
О тихом, безмятежном счастье,
Когда в порыве
Мутного ненастья
Увидела в окне я профиль свой.
А дождь не лил –
Он льстил умело,
Туманом завораживая глаз.
И тесно было в памяти упрекам,
И жарко стало телу от себя,
Исполненного жажды
Вечной воли –
Свободы, жгучих чувств,
Молчания-огня.
Когда нет тех,
Кого забыли всуе,
Согреть ожогом взгляда,
Трепетом ресниц
И острыми, как спицы, снами
Пронзить прошедших мимо
И не упавших ниц.
Трапеза
Топают черные ножки
По рыжей в крапинку дорожке,
И хвостик трепещет где-то вверху –
Масянькин торопится кушать –
Чмокать, хрустеть и лохматые уши
Настроить на мою волну.
Если котёныш – капризный зверёныш
Вздумает гневно смотреть на еду,
То я непременно – коленепреклоненно
Хвалю наш минтайчик,
Чтоб черный мой зайчик
Ел как горбушу – за милую душу –
Свою свежевареную
Фигурно крошенную
Душистую бурду.
Но светская леди по имени Мэри
С гордой осанкой умеет сидеть,
И всем своим видом –
Укором во взгляде –
С достоинством терпит
Стенанья хозяек
И таки измором
Берет непокорных –
Вкушает в итоге куриные ноги.
Мы знаем, как взглядом весь мир покорить!
***
Я помню Вас таким,
Каким вы не были –
Каким Вы были лишь на миг –
До встречи нашей,
На безлюдной пристани –
Дитя, мужчина и старик.
***
Сон
Зима прощается с собой –
Неторопливо, со слезами луж.
Прозрачный снег
Наивно дразнит солнце,
До вспышек прорезая глаз.
Все это – вне,
Но рядом,
И жизнь все туже бьет в виски.
Очередной вихор планиды
Меняет цвет проулков лабиринта,
Что каждый день уводит дальше,
Все дальше от истока десяти
Уже почти ненужных правил.
Весь лабиринт – дорога из углов –
То серых и стальных,
То мягких и атласных –
И совершенно мне неясно,
Какого зверя ждать за поворотом –
Планида часто шутит.
Но вот из темноты,
Оставшейся, когда убрали свечи,
Выходят тигры.
Полынно – полуночный запах
Туманом стелится у лап.
Бенгальской поступью
Голубокровых кошек
Они ступают, хоронясь от взглядов,
Искусно сокращенных до прицела,
Но белый цвет полос, подчеркивая шрамы,
Сочится как пигмент души
И манит музыкой из белого стиха.
И я иду за ними –
За тиграми, ступающими мягко
По давних дней осколкам.
Тигриный след един –
Один в шаги другого
Вплетает свою линию судьбы.
Два тигра – восемь лап –
Одной тропой
Идут за всех,
Кто потерялся в лабиринтах
Среди вчера, когда-то и сейчас.
И я иду за ними
Черной кошкой,
А взгляды белые через плечо
На мне рисуют белые полоски.
Друзьям
Хочу жить лучше, тоньше, изящнее,
Благоуханностью дышать
И гнать от себя навязчивое:
«Не сметь – не думать – не мечтать!»
А вас так много разных, разделенных,
И не умеющих слова найти,
А жить так хочется – единой, цельной
Своей несвойской поступью идти.
Так хочется поверить в диво –
В снах ярких разыскать себя,
И чтобы все вы, запрокинув лица,
Позволили себе не стать.
Не стать всем тем, что тяжко и тоскливо
Бредет, плетется, спотыкаясь о себя.
Не стать пусто-серьезным бредом
О том, чем должно, чем хотите стать.
Не стать, душой не перестать, не таять,
А лишь дышать, вдыхать, впитать
Дарящую себя самозабвенно жизнь
И помнить каждый вздох.
Аминь!
Страница 3 из 3
