Из Сталино – в Сталинск.
Бугай Иван Антонович – крепкое рукопожатие и коренастая фигура этого пожилого человека говорили за то, что он оправдывает свою фамилию. – Так вы будете из братов-хохлов? – спросил я, будучи у него уже в гостях. Хозяин взглянул на меня несколько строго, но с интересом. – А вы сами откуда происходите, да и откуда Русь пошла, знаете? – в свою очередь спросил Иван Антонович. – Да, знаю - фамилия моя от Черниговской Земли (было такое государственное образование – Авт.), а Русь пошла от княгини Ольги и внука её Владимира из Киева – Матери городов русских. И с этого момента мы поняли друг друга.
- Сам я родом с Украины, из Сталино, бывшей Юзовки, ныне Донецка - рассказывает Бугай. В 1940г. закончил «семилетку». Поступил работать на местный металлургический завод, в доменный цех, 5-м подручным, на шлаковую сторону (об этом заводе написано у А.И. Куприна в «Молохе», а доменная печь №4 отображена в учебнике А.Ф. Новоспасского за 1933г. – Авт.). На тот момент чугун разливали уже не в формы на литейном дворе, а в ковши. Но после каждого выпуска канаву с неостывшими остатками чугуна и шлака ломали и готовили заново (все работы, в основном вручную – ломы, кувалды, лопаты): стойкость огнеупорной глины была не ахти. Когда началась война, то нам после работы доводилось по ночам дежурить на крышах домов – тушить зажигательные бомбы, а в это время в местном лесу вылавливались диверсанты, подававшие сигналы ночным бомбардировщикам. Затем в числе первых добровольцев пошел готовить оборонительные сооружения в район Карловской плотины – источника снабжения питьевой водой большей части Донбасса. Прибывшие немного погодя со второй партией заводчане рассказали, что все четыре доменных печи заморожены, а какое возможно оборудование вывозится в тыл. В начале сентября, когда враг подошел к плотине на 7км, нас срочно эвакуировали – на станции Лихая посадили на платформы, груженные емкостями с кислотой. Но далеко уехать не удалось – поезд быстро разбомбили, добирались пешком до Сталинграда целый месяц (родные места Иван смог навестить только через 10 лет - Авт.). Колонны беженцев постоянно преследовались вражескими самолетами. В результате авианалетов был ранен в руку, ногу, попало и по голове. Однажды попали под обстрел с воздуха ночью – переходили через бахчу, а кавуны были со светлой кожицей, и мелькание теней было замечено фашистским лётчиком.
Из Сталинграда на барже нас переправили в Куйбышев, где мы узнали, что родной город сдан врагу. Затем эшелоном отправили на Урал, где я решил попасть на фронт и уже было договорился с танкистами. Но на полустанке, не доезжая до Златоуста, вышел с котелком за кипятком, тут и попался самому начальнику воинского эшелона – откуда, мол, такой молодой и штатский? Он и завернул меня обратно в тыл на первом встречном. Таким образом, я оказался в Новосибирском эвакопункте, без каких-либо документов, не говоря о деньгах – продолжает Иван Антонович – там были и мои земляки из Макеевки (из 25-го ремесленного училища). Большинство из нас (некоторые распределились в Новосибирске), как металлурги, попали в Сталинск. Но эти ребята были меня постарше и посмекалистей – они остались доучиваться в своем ФЗУ, а когда им исполнилось по 18 лет – то в 1942году дружно ушли добровольцами на фронт. А я 18 ноября 1941года приступил к работе в должности 3-го подручного 5-го разряда на доменной печи №1, 25-е училище проходил «заочно», даже не знал, где оно находится - удостоверение об окончании его выдали потом. Да и некогда было учиться – работников не хватало, работали в три смены тремя бригадами, без отпусков. Уже через три месяца подменил шлаковщика, и стал подменным горновым. Смысл подмены заключался в следующем – на каждой печи в смене работало по штату пять горновых, вместе со старшим, и каждый по очереди шел на свой выходной по скользящему графику, а подменный замещал всех по очереди. Затем, отработав шесть смен, бригада переходила в новую через 8 часов. Труд на горне был не из легких: летка вскрывалась бурильной машиной, но каретку приходилось вручную подтягивать талями – иначе бур к летке не прижмешь, затем колотили «бараном» по буру, пробивая чугунную корку (кислородом пользовались, но нечасто: он был в баллонах, а на склад каждый раз не находишься). На эту операцию обычно уходило 15 минут. Выпуск закрывали на полном ходу печи двухцилиндровой пушкой Брозиуса, что требовало особой сноровки (бывало, движущимся поршнем горновым обрубало пальцы на руках). Шлаковые летки открывались и закрывались вручную (техническое перевооружение и широкая механизация работ на комбинате началась только после войны). А бывало и так – ведет рассказ старый доменщик – начальник цеха Александр Филиппович Борисов, душевный человек, после основной смены уговаривал остаться поработать вторую – на разливке некому было разливать чугун. В ту пору доменщики кроме передельного, литейного чугунов выплавляли ферросилиций, ферромарганец и их переходные марки. Участок разливки был представлен 3-мя разливочными машинами, женщины работали крановщиками и на кантовальных лебедках ковшей. А мужчинам-разливщикам приходилось в одиночку следить за равномерным распределением чугуна на обеих лентах, затем из-под лент вытаскивать не попавшие в вагон чугунные чушки, весом 50кг. Мульды (формы) изготавливались из чугуна и на морозе под струей металла быстро трескались, даже лопались. Работы было много – лили практически непрерывно, а график выпусков доменных печей необходимо соблюдать, грамотно выполнять оборот ковшей и содержать разливочную машину в рабочем состоянии. После такого труда идти домой, либо в общежитие не было сил и смысла (через 8 часов - на работу), и, помывшись, оставались на отдых в красном уголке цеха вместе с пересменщиками. Но и здесь не было покоя: военизированная охрана, проводя рейды по выявлению «лиц посторонних», поднимала всех обнаруженных поночевщиков и строем вела к себе в контору, где до утра производилось «установление личностей». А тут и утренний гудок. После таких ночных передряг металлурги места для сна в подобных случаях искали поближе к агрегатам: в контакторных помещениях, даже на «пнях» печей – тепло, хоть и газоопасно. Удивительно, но несчастных случаев при этом не случалось.
В те годы было немало работников, которые не могли даже расписаться. А кто был пограмотней, тот подменял мастеров, становился руководителем плавки (существовал такой термин – Авт.). Был характерный случай - Лукьян Викторович Силицкий, старший горновой, проработав смену за мастера печи, сделал запись в журнале рапортов: «печь шла хорошо, сделал 3 осадки – пошла еще лучше». Доменщику-специалисту суть этого понятна.
У самого Ивана возможность продолжать образование появилась намного позже – в 1963г. он прошел I курс школы мастеров, спустя два года закончил ее. А подменять старших горновых начал в 18-19 лет и занимался этим, пока в 1947г. не попал в III бригаду на 3-ю печь, где старшим горновым был Федор Романович Попов, а мастером – Ильин Андрей Ювенальевич, и трудился уже постоянно 1-м подручным. (Автору довелось в свое время поработать вместе на разливке с Ильиным и сыном Попова – Леонидом).
Когда Федор Романович собирался на пенсию, говорил начальству: «ставьте старшим за меня Ивана, иначе не уйду».
Уходили на заслуженный отдых герои второй пятилетки, первостоители и первые металлурги, честно отработав свои 30 лет на производстве, а вместе с ними уходила и целая эпоха – в ноябре 1961г. ЦК компартии Советского Союза постановил: «забыть имя Сталина». А до этого, года за три, в одну из глухих ночей, в центре города, названном в его честь, напротив завода, носящего его же имя, в осеннем, облетевшем сквере (где сегодня фонтан) происходило фантастическое действо: на бронзового генсека в солдатской шинели была наброшена петля стального троса, а трактор марки «Сталинец» тщетно пытался сдернуть с пьедестала «отца всех народов». Но одинокий Сталин на своем последнем плацдарме стоял твердо, как стоял и при жизни, опираясь на индустриальную страну, которую создал своей стальной волей. Трос не выдержал и лопнул, говорят, травмировав человека. А в местном штабе по ликвидации последствий «культа личности», по всей видимости, накалялись страсти – время идет, а результата нет. Оставалось одно – взорвать памятник. Наша ночная смена слышала этот взрыв - рассказывает Иван Антонович – мы посчитали, что это в мартене, сталевары погрешили на доменщиков. Но, выйдя утром из тоннеля на Площадь Побед, металлурги увидели осиротевший сквер, и поняли, что ночью ошиблись. А тут разговоры: осколком от Генералиссимуса зацепило вахтера. Видать, неблагодарное это дело, ниспровергать вождей. По сути, этот взрыв и подобные ему, травмировали тогда морально многих.
И стал наш город окончательно Новокузнецком.
Когда пускалась 1-я доменная печь на Запсибе, то Борис Иннокентьевич Ашпин, тогда обермастер, набирая с собой команду, предлагал Бугаю новое место весьма своеобразно: «Иван, пойдем со мною, иначе – уволю». Но слишком многое здесь связывало старшего горнового - не просто расставаться с родными стенами, где столько пережито, и он продолжал «тянуть лямку» на КМК, как тянет ее всю жизнь русский Иван. В 1970г. он перешел работать на рудный двор машинистом рудного грейферного крана, через несколько лет вышел на пенсию. Но дома не сиделось, и в 80-х еще пару лет поработал на печах и шлаковом отвале.
Чтобы работать 30 лет на одном месте, нужно любить свой труд. А это непросто, когда каждую смену хрустит на зубах пыль, графит лезет в глаза и за шиворот, от сернистых паров на шлаковой стороне сластит и першит в горле, и нередко на горновом дымится суконная роба, а затем рассыпается в прах. А жар от металла, пробирающий до костей, пот и нередкие ожоги – это уже обыденность. И за такую любовь к профессии 15.05.1966г. Иван Антонович был награжден орденом Ленина. Его труд также отмечен медалями, почетными грамотами, благодарностями; имя его записано в заводскую книгу Почета, он отличник соцсоревнования 1948г., почетным металлургом стал в 1960г., звание ударник коммунистического труда получил в 1963г. Ветеран труда КМК Бугай неоднократно выходил победителем социалистического соревнования, его бригада первой на комбинате была удостоена звания коллектива коммунистического труда, и его портреты часто висели на досках почета завода и города. И еще Иван Антонович много занимался общественно-политической работой: в 1942-50г.г. – комсорг III комсомольско-молодежной бригады доменного цеха, в 1963-67г.г. – член ВЦСПС; избирался в райком, горком, обком компартии.
|
|
|
Иван Антонович и Мария Федоровна Бугай. Фото автора. |
«Я никогда не жаждал наград и не стремился к известности» - так сказал на прощание Иван Антонович. Действительно, слава находит героев сама.
А личная жизнь сложилась так: с Марией Федоровной они поженились в 1946 году, когда Иван впервые пошел в отпуск после пяти лет сплошного труда. Она работала на нашем машиностроительном заводе − ее семью сюда «попросили» в 1939г. из-под Воронежа. А в 1947-м их отца окончательно забрали в безвестие. Имеют наследников, продолжателей своих профессий: сын и двое внуков – металлурги.
Поклонимся тому непростому времени и людям, прожившим его…
Иван Мченский.
