ТОЛСТОВСКАЯ ШКОЛА

Мы продолжаем знакомить наших Читателей с историей Кузнецких школ. Сегодня мы предлагаем вашему вниманию работу ученицы 11А класса школы № 96 Ольги Хорошавцевой о создании в пос.Абашево школы при Толстовской коммуне «Жизнь и труд» Это  малоизученная тема, поэтому мы особенно благодарны научному руководителю работы, директору школы № 96 Борису Ароновичу Гросбейну за его добрую память.

В истории образования Кузнецка одно событие  стоит особняком – это. до сих пор еще полностью не освещенная история сельскохозяйственной толстовской коммуны «Жизнь и труд», успешноработавшей в 30-е годы на территории современного поселка Абашево.

Коммунары были добровольными переселенцами из разных уголков России: из Подмосковья, Москвы, Украины, Южного Урала, Поволжья и других областей. Что искали крестьяне-толстовцы на необжитых берегах Томи? Вольной, свободной жизни на земле по своим собственным убеждениям. Знамением их духовности и нравственности было этическое учение Л.Н. Толстого, основанное на принципах ненасилия и любви ко всему живому. Народ съехался сюда достаточно самобытный: просто труженики от сохи, москвичи – личные друзья Л.Н. Толстого и В.Г. Черткова, выпускники московского университета и Ленинградского сельскохозяйственного института.

Главное, что объединяло всех, - возможность работать на земле, абсолютно трезвый образ жизни, вегетарианство, радость от общения друг с другом, воспитание своих детей в духе педагогических и нравственных идей Л.Н. Толстого. Толстовцы умели и любили работать на полях и в огородах, в  коммунальном саду и на пасеке. Они обеспечивали не только свою полуторатысячную общину хлебом, молоком, сортовыми овощами, ягодами, но излишки возили по Томи первым строителям КМК.

Этим пионерам-подвижникам нужна была своя школа, и они ее создали. Занятия в школе велись не по государственным программам, а по программе коммуны, то есть: внушить детям дух равенства, справедливости, трудолюбия, взаимной помощи, миролюбия и трезвого, скромного поведения. Школа «сеяла разумное, доброе, вечное» с 1931 по 1936 годы.

Директору нашей школы удалось частично сохранить архив коммуны «Жизнь и труд». По воспоминаниям ее членов Д.Пащенко и Б.Мазурина мы постарались частично восстановить хронику создания и деятельности этой необычной школы.

Коммунары возлагали на свою школу особые, светлые надежды как на школу, основанную на идеях Л.Н. Толстого. Здание школы строилось медленно, но к осени справились. Необычно рано для не привыкших к сибирским холодам людей пришла осень с холодными дождями и ранними заморозками. Люди, занятые спешными огородными работами, не успели обустроиться, между тем, стало холодно, и к началу учебного года школа оказалась занятой: 44 человека ютились в ней в самой невозможной тесноте. В печальном положении оказались дети. Нуждающихся в обучении насчитывалось 50 душ. Были и учителя, некоторые опытные, со стажем, были кое-какие учебники, немного бумаги, но помещения не было.        Тогда-то, приблизительно в первых числах октября, и началась «бродячая школа» из хаты в хату: день в одной, день в другой. Пускали везде охотно, теснились, терпели неудобства от шума и грязи, производимых детворой, но пускали.

С раннего утра дети толпой собирались возле дверей учителей и добивались: «Скоро ли?», «В какую хату пойдем учиться?», и гурьбой со скамейками, столами, книгами и прочими школьными принадлежностями шли за учителем по коммуне в поисках себе приюта. За недостатком столов приходилось писать на окнах, и на сундуках.

Посетил школу инспектор народного образования т. Немцев. На созванном по этому случаю общем собрании коммуны он заявил протест против такой самостоятельной школы, назвал ее нелегальной, объявил закрытой и предложил коммуне открыть другую, с общеобразовательной программой, с учителями, приглашенными Гороно. На это предложение общее собрание коммуны ответило, что программы точной коммуна принять не может, а лишь постольку, поскольку она не противоречит взглядам в духе Л.Н. Толстого (то есть без военизации, без возбуждения в детях духа вражды к кому бы то ни было и без внушения детям законности насилия). Тогда т. Немцев окончательно объявил школу закрытой, а учителей предостерег, что они подвергнутся судебной ответственности.

На следующее утро дети, особенно возбужденные, собрались у дверей своих учителей с вопросом – будут ли их учить? Или школу закроют? Получили ответ, что пока учиться будут. Занятия продолжались своим чередом.

Коммуна подала заявление в Наркомпрос с просьбой дать ей возможность продолжать свою школу с теми своеобразными, указанными выше особенностями, присущими ей как школе в духе идей Л.Н. Толстого. Было ли результатом это заявление, но школа без особых внешних давлений продолжала свое существование вплоть до окончания учебного года.

В конце ноября школьники занимались уже в освобожденном от жильцов доме, но едва ли можно было назвать и теперь условия занятий сносными. В школе, представляющей одну большую комнату, занимались три группы до обеда и две – после обеда; все за тем же недостатком помещения в школе находились сапожная и шорная мастерские, стояли верстак и точило, работали ларек для раздачи хлеба и аптечка.

Осенью, перед самым началом занятий, в коммуну приехал т. Нортович (зав. школой в соседнем селении Феськи) с предложением «увязать» Толстовскую школу с отделом народного образования в городе Сталинске и предложил кому-нибудь из учителей съездить к заведующему гороно. Свидание и разговор по этому поводу с заведующим гороно т. Благовещенским  показали совершенно отрицательное отношение:  никакой своей школы у коммуны не должно быть, программа должна выполняться полностью, без всяких изменений, с военизацией, пионердвижением; учителя из членов коммуны не допускаются.

В ноябре прибыла заведующая школой, командированная Сталинским гороно. По поводу ее приезда состоялось общее собрание, которое принять новую заведующую не согласилось. Занятия в школе в это время были на полном ходу - пять групп с количеством учащихся 80 с лишним человек. Занятия, в общих чертах, велись по программе обыкновенной школы. Помещение школы было от всего постороннего освобождено, теперь оно разделялось на три класса дощатыми, щитовыми перегородками, снимавшимися для проведения общих собраний.

21 марта 1933 года школу посетила комиссия из 3 лиц: представитель от Крайоно, зав. Сталинским гороно т. Благовещенский и зав. Феськовской школой т. Нортович. Прежде всего, т. Благовещенский сообщил, что отношение к нашей школе в связи с его поездкой в Москву меняется, а именно:

- нам разрешается школа с учителями из наших же членов;

- обучение без военизации;

- из программы по обществоведению нами может быть исключено все то, что противоречит нашим убеждениям, о чем, однако, должна быть договоренность с гороно. В остальном наша школа должна иметь вид обыкновенной школы, по примеру остальных школ Советского Союза.

После роспуска учащихся 1 мая педагогический коллектив школы провел несколько собраний, на которых, наряду с вопросами подготовки школы к следующему учебному году, была просмотрена также программа Наркомпроса за 4 года обучения. Результатом этого просмотра явились следующие положения, вынесенные на обсуждение общего собрания коммуны и утвержденные им:

"Выписка из протокола учительских собраний в мае 1933 года":

«Материал по обществоведению: в связи с просмотром программы Наркомпроса выяснилось, что по всем предметам предлагаемый для обучения материал близко увязан с социалистическим строительством СССР, включающим пятилетний план, классовую борьбу и военное дело. В школе же коммуны «Жизнь и труд» материал этот будет использован лишь в той мере, в какой он не противоречит принципам учения Л.Н. Толстого.

Материал по естествознанию: материал по изучению животноводства, охоты, рыбного промысла, согласно программе изучаемых в целях массового избиения животных для питания, технических и научных целей, в школе имени Л.Н. Толстого может быть использован не для практического применения его, а лишь для ознакомления его в направлении привития альтруистических чувств к  животным.

О религии: мы избегаем навязывать детям какие бы то ни было сектантские религиозные понятия, но считаем необходимым сообщать им правильное понятие о жизни и вытекающем из нее нравственном руководстве, а также считаем своей обязанностью вести выяснительную мирную работу в смысле освобождения и прочих суеверий.

Материал, предлагаемый для внеклассного чтения, а также для изучения пения, может быть использован постольку, поскольку он не внушает враждебных чувств к кому бы то ни было.

Общее направление школы: в нашей школе мы надеемся внушить детям дух равенства, справедливости, трудолюбия, взаимной помощи, миролюбия и трезвого, скромного поведения»

Третий год обучения (1933-1934 учебный год )

К началу учебного года был произведен основательный ремонт школы. Были построены стены между тремя классами, прихожая, раздевалка. Приобрели парты, школа была снабжена при помощи гороно тетрадями и стабильными учебниками, хотя и в недостаточном количестве, так как гороно не включил ее в общую сеть школ и не дал ей разнарядку на книги, а снабдил лишь тем, что оставалось на складе.

В школе было уже 105 учащихся, она работала в составе пяти групп, занимаясь в две смены.

                Состав преподавателей:

Первая группа: А.А. Горяинова, окончила девятилетку, стаж 14 лет.

Вторая группа: Толкач Ольга, окончила медтехникум в Москве.

Третья группа: А.С. Малород, окончила музыкальное училище в Краснодаре. Имела и общее среднее образование.

Четвертая группа: Е.П. Савельева, окончила Ленинградский сельскохозяйственный институт.

Пятая группа: Литература – А.С. Малород. Математика – С.М. Тюрк, окончила физико-математический факультет 1-го Московского университета.

  Геометрия – Попов Е.И., окончил среднее учебное заведение

Пение во всех группах - А.С. Малород.

Рисование во всех группах – И.В. Гуляев.

      Кроме общеобразовательных предметов, учащиеся 4-й и 5-й групп проходили основы ремесел в имеющихся в коммуне мастерских.

Работа школы направлялась и регулировалась при помощи собраний:

1) ученических – по классам и общешкольных;

2) учительских – деловых и методических;

3) родительских;

4) общих – всех членов коммуны.

  В школе проводились и внеклассные кружковые занятия. Работали:

  1. Стенографический кружок

  2. Художественный кружок

  3. Певческий кружок

  4. Украинский кружок

  По вечерам для школьников проводились чтения (не менее двух раз в неделю). Один раз в неделю им  показывали световые картины по курсу географии и естествознания.

Один раз в неделю школьники имели «Вечер свободных игр» Кроме того, не менее двух раз в месяц устраивались ученические литературные вечера (пение, стихи, чтение), ученические доклады (темы: Пушкин, Некрасов, Тургенев – их биографии и творчество), ставились спектакли: «Чем люди живы» Толстого, «Недоросль» Фонвизина, «Порченый» Семенова, «Приключения доисторического мальчика».

   Экскурсии. Преподаватели с учащимися старших групп провели несколько экскурсий в Сталинск, посетили образцовую школу, мастерскую при ней, театр, музей, кино.

 При школе существовал кружок по ликвидации безграмотности. Занятия проводились по вечерам.

   27 апреля 1934 года, когда в школе заканчивался учебный год, коммуну посетил командированный гороно   т. Благовещенский со следующим извещением от Сталинского горсовета:

«ПОСТАНОВЛЕНИЕ

№ 200/535 президиума Сталинского городского совета. 27 апреля 1934 г. Город  Сталинск. О школе толстовской коммуны «Жизнь и труд» постановили:

1) Считать совершенно недопустимым дальнейшее существование частной школы, как не входящей в государственную сеть.

2) Предложить т. Шляхову:

а) школу коммуны «Жизнь и труд» немедленно включить в государственную сеть школ, подведомственных гороно, и выделить из местного бюджета средства на ее содержание;

б) укомплектовать школу проверенными и обладающими достаточным педагогическим опытом советскими педагогами, проводя обучение детей в полном соответствии с программой Наркомпроса.

3) Утвердить: по совместительству зав.школой ФЗО № 12 т. Благовещенского зав.школой  коммуны «Жизнь и труд».

4) Предупредить родителей толстовцев, что в случае попытки с их стороны не допускать детей в школу, а так же в случае организации групповых занятий на дому по обучению детей, к ним будут применены предусмотренные законом о всеобуче меры административного воздействия.

5)  Коммуне «Жизнь и труд» выделить квартиры педагогическому персоналу школы.

Председатель Сталинского горсовета Алфеев».

Общее собрание членов коммуны  в начале мая, а потом 20 июня не согласилось с решением Сталинского горсовета и постановило поставить перед ВЦИКом  вопрос о действиях местных властей и возбудить ходатайство об оставлении школы в прежнем положении.

* * *

Записки Дмитрия Пащенко о школе кончаются 1933 - 34 учебным годом, но школа существовала до1936 года. В этот период она вновь стала «бродячей», как и в первое время, когда не было еще помещения.

Д. Пащенко сообщает: «Теперь помещение было, но мы не могли им пользоваться, - его «опечатали», представители районной власти повесили замок». Когда это случилось, то было большое возмущение среди членов коммуны: детей надо учить, есть помещение, нами построенное, есть парты, оборудование, нами приобретенное, и вдруг замок, и дети ходят так. Раздавались голоса:

- Сбить замок, да и все.

- Нельзя, - возражали другие.

- Почему нельзя?

- Это насилие.

- Да какое же это насилие? Ведь это замок, а не человек…

Все решили, что задираться не надо, но свое дело продолжать. И продолжали, хотя вновь были угрозы, что опять опечатают помещение, а учителей арестуют. «Помню один разговор, вспоминал Б. Мазурин, - первый председатель Совета коммуны, о создавшемся напряженном положении со школой с Евгением Ивановичем Поповым, личным другом Л.Н. Толстого:

- А ведь борьба за школу, - сказал Евгений Иванович, - пожалуй, начинает носить политический характер. Стоит ли?

Борис Мазурин не согласился с ним:

- Что же тут политического? Мы же не выходим за пределы интересов и дел нашей коммуны.

 Угрозы применить репрессии по отношению к учителям заставляли их глубже задумываться о своей деятельности, взвешивать, стоит ли рисковать свободой ради школы? Мне очень врезался в память такой случай: кто-то из представителей районной власти сказал мне и попросил передать учителям, что если они будут и впредь продолжать занятия, то их арестуют. Мазурин шел по улице поселка. Навстречу ему шли Анна Степановна Малород, заведующая школой, и ее муж Павел Леонтьевич. Остановились. Мазурин сказал им о предупреждении и спросил:

 - Что будем делать?

Анна Степановна опустила голову, задумалась и некоторое время молчала.

- Ну, как же? – спросил ее вновь

Анна Степановна подняла голову, посмотрела прямо в глаза и сказала тихо улыбаясь:

- Ну, что ж, будем продолжать!»

Продолжать коммунарам не пришлось. Единственная в СССР Толстовская школа  и ее учителя были уничтожены сталинским режимом в 1936 году, а сама коммуна «Жизнь и труд» после серии репрессий против крестьян-толстовцев в 1937 году насильственно была переведена на колхозные рельсы 1 января 1939 года. Историк Марк Поповский в книге «Русские мужики рассказывают», изданной в Лондоне в 1978 году, пишет: «…толстовская школа в сибирской глухомани (в 1934г.) по своему нравственному направлению и задачам нисколько не уступала столичным, но во многом их превосходила»

Многие ее воспитанники живут в Кузбассе и по сей день. Это прекрасные люди, замечательные труженики, посвятившие себя служению людям и Родине. Никто из них не стал обузой для общества, среди них не было преступников. С высоким мужеством и терпением пронесли они по жизни идеалы добра и справедливости, привили их своим детям. Не распалась связь времен, цепочка жизни прирастает новыми звеньями. Почти 70 лет назад над окрепшей экономически и материально коммуной «Жизнь и труд» и над ее школой нависла сталинская громиловка и погубила этот уникальный очаг разумного хозяйствования на земле и воспитания нового по сути человека. Сегодня, в период колоссальных общественных перемен, переоценке ценностей, смены политического строя, созрела необходимость вернуться к хорошо забытому старому и в свете современных нужд и требований рассмотреть вопрос о создании принципиально иной, в отличие от «советской», «Школы Л.Н. Толстого» как модели гуманитарного образования нового типа XXI века.