О ЧЕМ РАССКАЗЫВАЮТ АРХИВЫ

КАК В КУЗНЕЦКЕ ДОБЫВАЛИ ЗОЛОТО.

ГОРОД В 1919 ГОДУ.

Предлагаем вашему вниманию документ, рассказывающий о периоде «золотой лихорадки» в предреволюционные годы и о трагическом для нашего города 1919 годе. Нет, наверное, в истории Кузнецка более сложного и кровавого периода. Перед вами свидетельство очевидца и участника событий 85-летней давности. Мы печатаем его, не меняя акцентов, но просим наших читателей учитывать, что такое был 1919 год и какими были 1980-е годы – время написания этого документа.

ВОСПОМИНАНИЯ ПЕТРА ВАСИЛЬЕВИЧА ПОТАПАЕВА

Петр Васильевич Потапаев родился 23 сентября 1889 года на прииске Харлампиевском, который входил в число приисков К* «Южно-Алтайского золотопромышленного дела». Хозяином приисков здесь считали Мальцева, жившего в Санкт-Петербурге. По фамилии хозяина компании все его золотые прииски, расположенные по системе реки Балыкса с притоками, называли Мальцевскими. Как помнит П.В.Потапаев, компании «Южно-Алтайского золотопромышленного дела» принадлежали следующие прииски: 1.Центральный прииск в поселке Неожиданном, 2.Николаевский, 3.Харлампиевский, 4.Ильинский, 5.Мыгазы, 6.Иннокентьевский, 7.Нижняя Кедровка, 8.Верхняя Кедровка, 9.Пичугинский, 10.Веселовский, 11.Александровский, 12.Асановский. Все эти прииски были разбросаны неподалеку друг от друга по речкам Мыгазы, Кедровке, Веселой и по ручьям, впадающим в эти речки и в реку Балыксу, а последняя впадала в реку Томь. В далекие времена по речке Веселой велись «бергальские» работы. П.В.Потапаев бывал на многих приисках системы реки Балыксы, а во многих из них вместе с семьей родителей жил; довелось самому работать, в частности на Неожиданном, Харлампиевском, Николаевском, Ильинском, Мыгазы, Иннокентьевском, Верхней Кедровке и Асановском. Сначала семья Потапаевых долго жила на Харлампиевском прииске, затем на других приисках. На некоторых жили по 2 – 3 раза, т.к. это было связано с организацией производства золотодобычи. Например, осенью 1913 года, когда на прииске Иннокентьевском было обнаружено кварцевое рудное золото, отца Потапаева, как бурильщика, с прииска Кедровского перевели работать на Иннокентьевский, переехала туда и вся семья Потапаевых.

До советской власти все прииски, расположенные по системе рек Мрассу и Кондома с их притоками были в подчинении другого хозяина К* «Алтайского золотопромышленного дела», во главе которой был Асташов. В эту компанию входили прииски по рекам Мрассау Кондома, Суете, Талону, Лебеди, Чугенашу, Тазу, Ортону, Федоровке, Петропавловке и др. Прииски назывались Спасский, Федоровский, Санной, Обуховский, Пятый, Талон, Петропавловский и т.д.

Жил в Кузнецке богатый золотопромышленник С.Е.Попов, хозяин приисков Коксинского, Сергеевского, Федосьевского на реке Кокве, впадающей в Тэбу; Воскресенского на реке Верхней Терси; приисков Пезас, Крестовки, Полдневого, Альчикага, впадающих в реку Нижняя Терсь; прииска Израс по речке Бейца.

По реке Усе и ее притоках прииски Нижне-Ивановский, Верхне-Ивановский, Антонидовский по реке Базану; Кедровский по реке Собаке и другие принадлежали кампании Иваницкого. По рассказам старых приискателей, Иваницкий был управляющим на Центральном в Мариинской системе приисков, а как женился на дочери хозяина Цибульского, тот передал все Иваницкому. Прииск Большой Коммунар, бывший Богом дарованный по реке Собаке, тоже принадлежал Иваницкому. Выше устья реки Коксы по реке Тэбе, был прииск Тэба, принадлежавщий хозяину Белозерову. Было много и других, более мелких, частных владельцев приисков.

Здесь, на месте за Мальцевскими приисками по реке Балыксе, осуществлял надзор уполномоченный компании Мальцева Шмокин, затем его сменил Калачев, а позднее Байкалов Н.С. Когда Байкалов уехал в Кузнецк, его сменил Черкасов. Непосредственно Мальцевскими приисками руководил главный управляющий Бахнит Илларион Павлович (тесть Коновалова). На каждом отдельном прииске все работы по золотодобыче возглавлял управляющий прииском, подчиняясь во всем Главному управляющему всеми приисками с центром в поселке Неожиданном.

*  *  *

Рабочих на золотые прииски нанимали по городам и деревням, заключая с ними договор на работы, начиная с ранней весны и до осени. С Покрова, кто из приискателей оставался на зимовку, а таких бывало немного, собирали на одном или двух приисках для ведения подготовительных работ к лету. Большинство работ велось вручную лопатой, ломом, киркой, клином, тачкой. Из применяемой примитивной техники использовались бочечные машины при, помощи которых из торфов, песка и мелкой гальки промывали золото. В зимние месяцы рабочие корчевали пни, пилили лес, убирали его, снимали торф до золотоносного песка - готовили рабочую площадку. Летом на бочечных машинах мыли золотоносные пески. В бытность управляющего Бахтина впервые была введена гидравлика, распространившаяся на все прииски. Бочечные машины отмирали. С применением гидравлики резко поднялась производительность труда, работали в две смены: ночная вела подготовительные работы – вскрывала торфа, подгоняла породу к творилу; в дневную смену работали по 13 – 14 часов – выбирали корневища, большие комки породы, разбивали эти комки, промывали при помощи гидравлических устройств.

К работе приступали в 6 часов утра, а уже в 7 утра для утреннего чая на полчаса спускался флаг, установленный у сколоченной из досок конторы десятника или горного смотрителя. После чая бело-зелено-красный флаг снова поднимался. В 12 часов – обед, староста звонил в железную плиту. После обеда – отдых на 2 часа. С 14 до 19 часов – работа. В 19.00 – перерыв 30 минут на небольшой ужин, и только поздно вечером флаг опускается до утра.

Из промывочных колод, на дне которых установлены трафареты (грохота) для задержки золота, которое снимали каждый день в конце работы, а мелкое золото с вашгортов снимали в зависимости от богатого содержания золота в песках – когда через день, когда через два, а то и один раз в неделю. Днем на бочечной машине всегда устанавливался пост в лице стражника: в погонах, на форменной фуражке – кокарда, вооружен наганом (настоящий полицейский), на ночь со стражником дежурил и десятник.

Пока были бочечные машины, зимой рабочие праздновали каждое воскресенье и религиозные праздники, а летом в месяц давали только два дня выходных. При применении гидравлики выходной сократили до одного дня. Инструмент выдавался казенный: кайло, лопата-подборка, лом, кувалда, топор. Если рабочий выполнял свое задание, помогал другим. При выполнении задания всем забоем, все равно с работы уйти не имели права. Изредка давалось короткое время на перекур-10 минут.

Забойщику платили поденщину за урок (полторы кубических сажени) – 90 копеек. Возчику торфов, эфеля и гальки за эти полтора саженя платили 85 копеек. На подготовительных работах зимой забойщику платили 85 копеек, возчику – 80 копеек.

* * *

 На приисках, кроме Неожиданного, школ для обучения детей не было. В Неожиданном было приходское начальное училище с трехлетним обучением. Большинство детей на приисках не обучалось. Была на Неожиданном и церковь, но попа своего не было, его привозили по мере необходимости из Таштыпа (Хакасия). Магазинов на приисках не было, но были продуктовые и промтоварно-хозяйственные амбары, обслуживающие рабочих и служащих приисков. Хозяева приисков не разрешали купцам привозить свои товары для продажи, обеспечивали сами. На каждого рабочего заводилась заборная книжка (заборный листок), которая хранилась в конторе. Каждый месяц 1-го числа эта заборная книжка выдавалась на руки работающему для ознакомления: каков заработок или остался должен. Все необходимое и нужное для себе и семьи рабочий записывал на листок, его «отоваривали» в амбаре, а стоимость приобретенного записывали в заборную книжку. Так ежемесячно. Некоторые годами безвыездно оставались на приисках, не вылезая из долгов. В случае болезни рабочий не работал, но и не получал никакого пособия. Например, отец Потапаева как-то пьяный упал с лошади и сломал ногу. Проболел он четыре месяца, так мать в это время была вынуждена наниматься стряпкой к инженерам, чтобы как-то кормить семью.

Все рабочие жили в приисковых казармах, на взрослого была установлена норма – 1 аршин, на детей – три четверти аршина. По количеству членов семьи выдавали места на нарах. Семья от семьи отгораживалась пологами (занавесками). Баня на приисках была общая – для мужчин и для женщин, ходили мыться все вместе, семьями, ибо хозяева распоряжались топить баню только по субботам. Для подогрева воды в бане стояли чаны по 200 ведер емкостью, такой же чан стоял и для холодной воды. Был случай изнасилования женщины прямо в бане во время мытья, та женщина в отместку ошпарила кипятком нахала, который вскоре умер. Было тогда возмущение рабочих. В связи с этим из Кузнецка на прииски приезжал полицейский исправник, который распорядился, чтобы баню топили дважды в неделю: по пятницам для женщин, по субботам для мужчин, но все осталось по-прежнему.

На главном прииске Неожиданном, в летнее время, постоянно находился уполномоченный компании, главный управляющий всеми приисками, горный смотритель, полицейский урядник (из офицеров), контора приисков со всеми служащими, хозяйственниками и т. п. На остальных приисках – управляющие приисками, горные смотрители, хозяйственники, материальный надворный, становой стражник в полицейской форме, вооруженный наганом. Управляющий и стражник жили обычно в отдельно стоящих домиках, а остальные служащие чиновники – тоже в казенных двухквартирных, с отдельным входом, домах. Рабочие жили в казармах. Если на прииск едет уездный полицейский исправник, ему готовят дорогу для проезда: корчуют пни, засыпают выбоины в колее щебенкой, через реки и ручьи строят мосты. Приезжает такой «высокий гость» обычно на тройке лошадей, его встречают с шиком-блеском. Останавливался обычно такой гость у уполномоченного прииском. По распоряжению главного управляющего всеми приисками, десятники оповещают всех рабочих: «К 18 часам явиться к главной конторе прииска» При рабочих управляющий прииска докладывает уездному исправнику о положении на прииске, а тот, обращаясь к рабочим, спрашивает: «Есть жалобы?» Но все обычно молчали. Как правило, в честь своего приезда исправник распоряжался выдать каждому рабочему по стопке водки.

Вообще, согласно договору, каждую субботу после бани каждому рабочему бесплатно выдавалось по 150 граммов водки. Иногда по праздникам на прииски тайно приходили спиртоносы, сбывая спирт за золото и хорошие вещи. Известным спиртоносом был Пронька Волков. Обычно он приезжал летом с навьюченной спиртом лошадью и скрывался в тайге, а по ночам пробирался в поселок и подговаривал рабочих обменивать на спирт золото и вещи. Начинались запои, рабочие крали вещи у семей, после пьянок не выходили на работу, но местные власти умалчивали об этих случаях, так как им же и попадало от управляющего. Были случаи, когда пьяные рабочие набрасывались на самого же спиртоноса, избивали его, отбирали промененные вещи. Жаловаться было бесполезно, так как спиртоноса могли осудить за контробанду. Иногда рабочие варили сами пиво, напивались, затеивали пьяные драки, но стражники в таких случаях не вмешивались.

Некоторые рабочие выписывали журнал «Нива», каталоги из Санкт-Петербурга, в которых сообщалось, что из украшений и где можно купить.

* * *

П.В.Потапаев помнит, что в бытность управляющего прииском Н.С.Байкалова в 1912 году было организовано празднество в честь 100-летия со дня разгрома войск Наполеона русским народом. В этот день было воскресенье, не работали. Празднество проходило на прииске Неожиданном. В саду у управляющего были накрыты столы, покрытые скатертями, скамейки сколотили из плах. Закололи скот, был наварен суп с мясом, хлеба – сколько хочешь, к чаю – конфеты и пряники. Потапаевы в тот год жили на Кедровском прииске. К празднику привезли попа, который служил молебен. К назначенному времени со всех приисков стали приходить рабочие со своими семьями, празднично одетые, в приподнятом настроении. После окончания молебна всех стали приглашать за столы, угощать. Но спиртного не было. Торговали амбары, в саду играли гармони, водили хороводы, пели песни…

В семье Потапаевых Василия Васильевича и Агафьи Степановны было семеро детей:Петр,Христинья, Аксинья, Татьяна, Таисья, Елизавета, Илья. Чтобы такую семью прокормить, нужо было здоровье и немалые средства.. Никто из детей Потапаевых грамоте не обучался, овладевали самоучкой от взрослых. Петр буквы выучил легко, читать по слогам научился с трудом, а счетом овладел быстро. С детства с мальчишками из других приисковых семей во всем помогали взрослым: смотрели за лошадьми на конных дворах, возили на лошадях груженые торфом вагонетки и т.п. В восемь лет стал работать самостоятельно – возить вагонетки. Из всех возчиков восьмилетних было двое: он и Санька Чернов, с которым Потапаев сразу сдружился. Остальным было по 11 – 13 лет. Как и взрослые, дети на перевозке песка, гальки и торфа делали за 13 – 14-ти часовую смену по 250 рейсов. Только на то, что бы слезть и залесть на лошадь, и то уходило немало времени, а платили ребятишкам по 25 копеек в день. Взрослые на такую работу не шли, вот и «выезжали» на ребятишках. Однажды Петр Потапаев со своим другом Сенькой Черновым решили не выходить на работу, пока им не прибавят оплату в день до 80 копеек. Их и уговаривали, и грозили, и в лес пришлось убегать, но в конце концов управляющий согласился платить 60 копеек в день, а позже и 70.

В 1913 году семья Потапаевых переехала на прииск Иннокентьевский. Отец здесь работал бурильщиком, а Петр всю осень и зиму пилил дрова. С весны 1914 года стал работать в кузнице молотобойцем, получая 60 копеек в день. Работал по 12 часов. На Иннокентьевском прожили до 1917 года. В августе 1917 года из Осинников на центральный рудник Неожиданный приехали два человека от рабочего комитета – Ушаков Поликарп Прокопьевич и Сидоров Иван Егорович. К этому врмени рабочие рудников Осинников работали по 8 часов в сутки. В день приезда товарищей из рабочего комитета все шахтеры не работали, а собрались на Неожиданном. Впервые состоялось рабочее собрание на которое были приглашены уполномоченный от К* Иван Ермолаевич Черкасов и главный управляющий приисками Кореневский. На собрании рабочие предъявили такие требования: 1. Работать не по 12, а по 8 часов в сутки; 2. Создать рабочим нормальные жилищные условия; 3. Сохранить при этом среднюю зарплату и др. Требования рабочих не выполнили, и состоялось второе собрание с теми же требованиями. В случае их невыполнения рабочие требовали предоставить немедленный расчет всем шахтерам, выделив при этом для отъезжающих в Кузнецк 180 лодок, а отъезжающим в Тайшет – 150 вьючных лошадей. По решению собрания уже на следующий день рабочие со всех приисков стали собираться на Неожиданном для получения расчета. Черкасов предоставил рабочим лодки и лошадей, но на восьмичасовой рабочий день не согласился. Старики Вагины, прожившие наруднике всю жизнь, просили оставить их доживать здесь, но рабочие постановили, чтобы и они выехали. Тогда с приисков уехали Вагины, Смельский Василий Гаврилович с семьей, десятники Котликовы (отец с сыном), выехали все рабочие со всех приисков компании Мальцева. Остались только уполномоченный И.Е.Черкасов, главный управляющий Кореневский и полицейские чиновники. Черкасов и Кореневский продавали лошадей, так что многим рабочим пришлось уезжать на своих лошадях.

Многие рабочие переехали в Кузнецк: Антон Павлович Тимофеев, Порфирий Ботвин, старик Васильев и его сын Александр, Петр Непомнящий, Александр Осипович Непомнящий и другие. Часть приискателей устроились работать на шахту Абашевская, другие, семей 20, в т.ч. и Потопаевы, уехали в Тельбес, в геологоразведку. Некоторые поехали в Киселевск: Иван Игнатьевич Шиков с сыновьями Сергеем и Николаем. Большинство уехали в Прокопьевск на угольный разрез: Шихалевы, Александр Пырсиков, Александр Валишевский, Иван Федорович Бычков, Василий и Иван Путинцевы, Александр Севергин, Петр, Иван, Николай и Михаил Старцевы, Степан и Абрам Пушкаревы. Некоторые переехали на прииск Спасский: Павел, Иван и Афанасий Ермолаевы, Михаил Иванович Урукпаев.

П.В.Потапаев помнит о начале войны России с Германией. На прииске на стене амбара вывесили плакат с сообщением, что кайзеровская Германия напала на Россию. На плакате – двухкрылый аэроплан, купленный за границей царем и помещена небольшая карикатура на кайзера Германии Вильгельма П и австрийского императора Франца-Иосифа с какой-то смешной надписью.

О СОБЫТИЯХ И ЛЮДЯХ

1. Байкалов Николай Степанович.

По рассказам стариков, Байкалов был казаком, на Балыксинские прииски прибыл из Тайшета Красноярского края. Молодой, грамотный,  он начал жизнь с прииска Мыгазы, устроившись целовальником. Возможно, он исполнял и другие конторские работы, но именно здесь в конце каждой недели после бани выдавали рабочим положенные 150 граммов водки, аккуратно записывая каждую выданную «сотку» в список. Некоторые рабочие успевали дважды почерпнуть порцию из бака со спиртом, пока целовальник ставил в списке галочку. Позднее Байкалова перевели на должность смотрителя за рабочими, работающими на промывочных машинах. Потом он стал управляющим на прииске Ильинском, а позже – главным управляющим всеми приисками Балыксинской системы, переехал на Неожиданный. Закончил   свою карьеру в должности уполномоченного К* «Южно-Алтайского золотопромышленного дела» Сыновья Байкалова, Николай и Яков были офицерами царской армии, Александр учился в Томске. Дочь Зоя Николаевна вышла замуж за Аникеева Михаила Трофимовича, который погиб в Томске, а она в 1937 году была арестована. У них остались дочь Леонила умерла, про сына Антона неизвестно. Был у Байкалова еще один сын Владимир – живет под Новосибирском на станции Инская с сыном Олегом, который окончил техникум и работает на военном заводе. Сам Николай Степанович еще до свержения царя переехал жить в Кузнецк, работал в КОПИКУЗЕ, а в 1917 году повесился на чердаке своего дома. Так рассказывали люди...

2. Максимов.

Долго служил фельдфебелем в царской армии. В Кузнецке слыл заядлым картежником. Вместе со своей женой поехал на прииск на речке Веселой. Севергин показал ему золотоносные старые выработки, и Максимов с азартом картежника разгребал камни, нагребал «золотоносный» песок , ночами переносил его в мешках в казарму, прятал его под полом, а затем тайком промывал. Золота не было. В насмешку над его пагубной страстью Севергин зло подшутил над Максимовым, разбросав мелкие слитки, выплавленные из меди, в песок. Максимов продолжал таскать мешки с песком, тайно вымывая «золотые слитки». Однажды он наконец решил продать найденное «золото» управляющему прииском Веселый Михаилу Ивановичу Полуэктову. Севергин предупредил Полуэктова, обман был разоблачен, и Максимову грозили каторгой за подделку золота. Таская тяжелые мешки, надсадился, потерял много здоровья, Максимов был сломлен. Расчет ему дали не сразу, так как заработок выдавали один раз в год. Максимов вернулся в Кузнецк, где вскоре умер.

3. Зеленчуков Викентий Васильевич.

Житель Кузнецка, был управляющим Иннокентьевского, потом переехал жить в Кузнецк. В его семье было много детей, старшего сына звали Костей. Он был с отцом на Иннокентьевского прииска. Сын его – царский офицер.

4.Полосухин Иван.

Был управляющим прииска Иннокентьевского, потом переехал жить в Кузнецк. В его семье было много детей, старшего сына звали Костей. Он был с отцом на праздничном обеде в честь 100-летия со дня разгрома Наполеона.

5. Баронов Семен.

Вместе с братом были самостоятельными хозяевами по добыче золота. Имели лошадей и несколько нанятых рабочих. Григорьев Арсентий Дмитриевич был у него десятником. Позже Баронов «пролетел», сдал лошадей и уехал.

6.Кадашников с Метелевым..

Работали на прииске Мыгазы, возили гальку. Лет через 5 – 6 Кадашников вместе с десятью рабочими на нескольких лошадях уехали на прииск Николаевский, чтобы работать самостоятельно: промывать пески на отработанных приисках, а золото сдавать управляющему.

7Фамильцев Яков Викентьевич.

Работал управляющим Федоровского прииска. Выше по течению реки Федоровки стоял прииск Сенной, еще выше – Обуховский.. На прииске Обуховском когда-то работали «бергалы», сосланные сюда на 25 лет на каторжные работы. Условия их труда были невыносимо тяжелые. Чтобы не мучиться, «бергалы» по договоренности убивали себя или друг друга обушком кирки. Так рассказывали старики… Кроме Федоровского, Сенного и Обуховского, вблизи от них стояли прииски Чугунаш, Суете, Малый Таз, Викторьевка. Все эти прииски относились к К* Асташова «Алтайское золотопромышленное дело», резиденция приисков находилась в пос. Спасском. К* Асташова также принадлежали прииски Петропавловский на ключе Петропавловским, впадающем в речку Анзас, а последняя в Мрассу; два прииска Быстрый и Ортончик по речке Малый Ортончик, впадающей в реку Ортон, а она в реку Мрассу; Пятый, Обуховский, Федоровский, Сенный.

8.Котельников В.Е..

Ветеринарный фельдшер на прииске Неожиданном. Немного заикался. Имел двухствольное охотничье ружье. Его приглашали и Потапаевы для осмотра лошади. Как-то с Котельниковым произошел такой случай. Сдохшую лошадь он распорядился увезти в тайгу, а сам дня через два решил наведаться с целью узнать, не приходил ли «хозяин тайги» сохатый «полакомиться». Так и было. Сделав засаду высоко на дереве в виде гнезда из веток, Котельников затаился и стал ждать. Медведь появился не с той стороны, откуда он его ждал. Разворачиваясь, он выпал из гнезда, на счастье, выстрелило ружье, и медведь, испугавшись, кинулся наутек. Не помня себя от страха, Котельников помчался к реке, где стояла лошадь, чуть не сшибая всех, кто попадался на пути… Очнулся лишь дома на диване, когда жена спросила: «Васенька, что это от тебя так воняет?!»…

9.Мамонтов Иван Филалеевич, Калмаков Петр.

Работали вместе с Потапаевыми на Харлампьевском и Мальцевском приисках.

10.Корневский Дмитрий Антонович.

Работал главным управляющим Мальцевскими рудниками. Эсер, его жена, была учительницей, тоже эсерка. У нее была любовь с капитаном Байкаловым, который перебрался за границу в Манчжурию. Она позже сбежала к нему, и оба уехали в Бразилию.

 11.Устьянцев Алексей

Тоже работал на прииске. У него был сын Павел, ставший белым офицером, и две дочери.

12.Трипольский Трофим Иванович

 Золотничал на прииске Федоровском. У него было поддельное золото, которое он выгодно «сплавил» богатому шорцу, жившему недалеко в Карге. Потом выманил у пьяного Потапаева полюбившуюся ему лошадь и ускакал в Кузнецк. В 1917 году, когда Потапаевы приехали в Кузнецк, у Трипольского уже был дорогой рысак и коляска. В 1918 году при сплаве леса в Томск Трипольский утонул. Его сын Макар при Колчаке был ефрейтором, командовал отделением, участвовал в карательных отрядах, где-то выпорол учительницу… После установления советской власти в Кузнецке (восстание 2 декабря 1919 года) он вместе с Флегонтом Раскониным, Георгием Бессоновым (унтер-офицером) был арестован. Расконин и Бессонов были расстреляны, а Макару удалось сбежать в тайгу.

13.Степанов С.А.

Был зимовщиком на Тэбу.

14.Черноусовы.

Также были зимовщиками на Балыксе.

15.Захваткин И.Ф.

На прииске Неожиданном был «материальным», т.е. заведывал амбаром с товарами и продовольствием.

16.Малишевский.

Был врачем на Неожиданном. Его сын Павел уехал в Канск, дочь вышла замуж за прапорщика Ковалевского.

* * *

С 1917 года Потапаевы работали и жили в Тельбессе. Работали в карьере: ломали камень для строительства домов. 2 февраля 1918 года в связи с закрытием рудника переехали в деревню Букино. Там работали на скальных работах: сносили откос для будущей железной дороги. Здесь в то время активную работу вел рабочий комитет, возглавляемый Петраковым Андреем Гавриловичем, поддерживавшем связь с кузнецкими активистами.

Про то, как в Кузнецке была ликвидирована советская власть, возглавляемая Петраковым, Петр Васильевич не помнит. Помнит, как вскоре после этого в одно из воскресений, когда рабочие собрались посидеть на бревнах и поговорить, подошел один из рабочих и что-то шепотом сообщил (про приезд в Букино конного отряда дружинников), многие рабочие соскочили с бревен и бегом врассыпную скрылись кто куда. Несколько парней (в том числе и Петр) остались. Вскоре увидели, что со стороны Сосновки от церкви едет конный отряд человек сорок во главе с офицером. С ними подъехал Осип Трипольский, который допытывался, где большевики. Парни не имели об этом понятия, и отряд ускакал. На следующий день многие рабочие не вышли на работу. Вскоре в Букино привезли приказ о мобилизации молодежи рождения 1898 1899 годов в армию. Под мобилизацию попали Потапаев, Афиногенов, Василий Шелковников и Александр Сарников. Трое под утро уехали в Кузнецк, а Петр остался и продолжал работать. Некоторое время его никто не трогал, только однажды начальник дистанции строительства железной дороги Евреинов или Еврейский обратил на него внимание и заставил ехать в Кузнецк. Петр захотел скрыться на Балыксинских рудниках, но отец не захотел, что бы к нему пристало ярмо «отца бродяги». Петр поехал в Кузнецк на военную службу. Его чуть было не отправили в Екатеринбург, но поручик Ковригин помог ему остаться на службе в Кузнецкой воинской команде.

Так Петр Потапаев 10 сентября 1918 года стал солдатом Кузнецкой местной воинской команды. Командиром второго взвода, куда он попал, был унтер - офицер Никита Куртуков, а отделением командовал Макар Трипольский.

Отец Потапаева, после смерти жены в 1917 году, в 1918 году женился вторично и переехал в деревню Воробьево, а с осени 1918 года пошел работать на Абашевский рудник, где проработал до 1924 года.

СЛУЖБА ПЕТРА ПОТАПАЕВА В МЕСТНОЙ УЕЗДНОЙ ВОИНСКОЙ КОМАНДЕ

Воинская команда в Кузнецке размещалась на площади между улицей Гоголя на западе и городским кладбищем на востоке, где сейчас сад алюминщиков. Между южным склоном крепостной горы и улицей Успенской за стеной винзавода. Казарма для солдат фасадом выходила на площадь.

Во дворе казармы было два входа во внутрь помещения с крыльцами. Одна дверь, что ближе к горе, действовала постоянно, а крайняя, что ближе к воротам, открывалась только в летнее время. Внутри казармы вдоль стены стояли пирамиды для винтовок. Была отдельная комната для дежурного офицера, вдоль стен – нары для солдат.

С улицы, севернее казармы, в глинобитном здании была биллиардная комната. В биллиард играли в свободное время и офицеры и солдаты. Дальше стояли конюшни, в восточной стороне пекарня, кухня, столовая и ледник. Было отдельное здание где пекли хлеб для колчаковского батальона, была баня и оружейная мастерская. Через дорогу от винного завода находилось здание музыкальной команды, здесь же комната под гауптвахту. На  юго-западе от музыкальной команды буквой Г       стояли вещевой и оружейные склады. Между складом и казармой – въездные ворота, где всегда стоял караульный пост. Посреди двора – спортгородок.

От казармы, на запад к реке Томи, до переулка Гоголя была площадь, где солдаты занимались строевой подготовкой.

Командиром местной Кузнецкой воинской команды в период службы Петра Потапаева был поручик Александр Ковригин. Жил он на улице Красной на квартире у Михаила Васильевича Петухова, занимая весь его пятистенный дом. Здесь же в небольшой избушке жила его семья.

В период колчаковщины М.В.Петухов был призван в армию и направлен в Екатеринбург, где окончил учебную команду и получил звание унтер-офицера. При содействии Ковригина он был определен в Кузнецк. Писарем местной команды был Усов Никадим, сын купца из Киселевска. На смену уже старому фельдфебелю Тарабрину был назначен участник русско-японской войны 1904 – 1905гг. Георгий Иванович Хомутов. Кроме поручика Ковригина в команде других офицеров не было. Лишь летом 1918 года, после мобилизации в колчаковскую армию местной интеллигенции, появился прапорщик Ковалевский, бывший учитель Кузнецкого начального уездного училища. Первым взводом командовал унтер-офицер Георгий Бессонов, вторым – Никита Куртуков, третьим – Александр Петухов, четвертым…

Всего в местной воинской команде по списочному составу числилось 127 человек. В каждом из четырех взводов было по четыре отделения. Многие солдаты местной команды и унтер-офицер были добровольцами. Среди них были: унтер-офицер Федор Дарьин, унтер-офицер Никита Куртуков, два брата Трипольских (Макар – командир отделения), Георгий Матвеевич и Вениамин Матвеевич (командир отделения) Кошкины; солдаты Иван Фадеев, Соболев, Владимир Кораневский (играл на валторне), Николай Максимов (сын кулака); сыщик Попугаев Владимир Константинович – служил в музыкальной команде, жил дома, ходил в штатской одежде, сестра его ( по мужу Ивина) также была сыщиком. Кроме этих добровольцев, в команде служили Андрей Гаденов, Николай Понаморев, Илларион Конюхов, Николай Рожков, Георгий Кудрин, Иван Разгонов, Иван Каплин, Иосиф Пергвалов, Валишевский, Шабалин, Михайлов П.А., Павел Васильев и другие.

Солдаты были вооружены русскими трехлинейными однозарядными винтовками со штыками системы «бердана».

НЕКОТОРЫЕ ЭПИЗОДЫ ИЗ ВОИНСКОЙ СЛУЖБЫ

Как-то раз на слова писаря Усова, что вот, мол, прогоним большевиков, и жизнь наступит хорошая, Павел Васильевич сказал: «А надолго ли?» За эти слова его вызвали в канцелярию, где он получил хороший «нагоняй», после чего некоторые злорадствовали, а большинство солдат, наоборот, стали относиться к нему с сочувствием и доверием. Другой эпизод. Обычно солдатам выдавали по куску мяса к первому блюду. Но тут стали выдавать мясо, накрошенное прямо в супе, часто практически его не было совсем, одна баланда. Павел, получая как-то бочонок супа для семи человек, увидел, что одна баланда, возмутился и швырнул бочонок повару в лицо. После скандала его отругали, но суп выдали густой и с мясом. Вскоре после этого произошла драка, избили унтер-офицера Ф.Дарьина, который был против того, что пошли на уступку солдатам. Мясо снова стали выдавать порционно, а Петр Васильевич стал пользоваться еще большим авторитетом.

Объявили набор в музыкальную команду. Туда записался сам Потапаев, А.Кристинин, Н.Понаморев, П.Михайлов и другие. Всего в команде было 18 человек. До обеда с музыкантами проводились обычные занятия: по строевой подготовке, стрельбе и т.д., а после обеда обучались музыке. Капельмейстером был Петр Гаврилович Шукшин, гражданский музыкант, а в 1919 году его сменил Лев Вольдемарович Кох, пленный австриец.

Ежесуточно из воинской команды выделялся взвод для охраны тюрьмы, у ворот винзавода караул выставлялся с 12 часов дня до 12 часов следующего дня.

В религиозные праздники солдат водили в церковь на молитву. 25 декабря 1918 года, в Рождество, по окончании молитвы солдат выстроили на площади у Собора, и перед ними выступил генерал Путилов, одетый в парадную форму, в сопровождении воинского начальника Зволинского и местных офицеров. Генерал призывал верой и правдой служить Временному Сибирскому правительству в борьбе с бандой красных во главе с Роговым, которая образовалась в тайге.

Действительно, уже с осени 1918 года прошел слух, что в тайге, в верховьях реки Томи действуют партизаны. Из солдат был сформирован отряд, который ездил в район Подобаса против партизан, но они рассказывали, что никаких партизан там не обнаружили, но усилились занятия по стрельбе.

Музыкантов часто привлекали для обслуживания увеселительных мероприятий. Как-то зимой 1918 года, в Новый год, в Народном доме собрались семьи офицеров, писари, гражданские чиновники. Были елки, большая и разнообразная программа концерта. Петр Васильевич заметил, что на стук во входную дверь с улицы солдат впустил какого-то человека, который переоделся и с большой страстью и воодушевлением прочитал стихотворение Некрасова «Железная дорога». Ему аплодировал весь зал, а когда спохватились, он уже исчез. Петр Васильевич еще вспоминал прогулку «знати города» на пароходе вверх по Томи, которая прошла, увы, печально: у поселка Абинцы пароход сел на мель. Были и другие увеселительные мероприятия, в которых он принимал участие как музыкант.

С весны 1919 года вблизи Кузнецка по речке Абашевской начались выступления отряда партизан Шувалова, который вышел из тайги. В Кузнецк из Бийска вызвали отряд карателей и дали бой. Не выдержав натиска хорошо вооруженного отряда, партизаны Шувалова отошли вверх по Томи, а затем по Усе. В стычке с партизанами каратели понесли потери: было убито четверо военнослужащих, в их числе фельдфебель Кутимов. Схоронили убитых на солдатском кладбище (где теперь арка входа в сад алюминщиков). Петр Васильевич хорошо запомнил Кутимова потому, что тот хорошо играл на гармони и его часто вызывали: «Кутимов! Кутимов!» При похоронах Павел Васильевич играл и видел в лицо убитого Кутимова. Карательный отряд на другой день после похорон отбыл в Бийск.

Еще в конце марта 1919 года собрали всю команду, и Ковригин сообщил, что в Кольчугино произошел бунт рабочих, Он пригласил добровольцев, желающих поехать на его подавление, сделать два шага вперед. По команде все, кроме Петра Васильевича, вышли вперед, а его объявили трусом. Рвение солдат Потапаев объясняет тем, что солдаты готовы были выполнять любое задание, лишь бы их не отправили на фронт. Однако на подавление бунта отправили немногих. Второй взвод в этот же день назначили в караул по охране Кузнецкой тюрьмы.

Описание тюрьмы: одноэтажное здание выложено из кирпича. Вокруг здания на некотором расстоянии глубоко в землю были врыты столбы из лиственницы, соединенные с внешней стороны металлическими скобами. На каждом столбе металлический шпиль. Высота столбов – четыре сажени (8 м). Потапаева назначили на пост по охране внешней стороны тюрьмы. Глубокой ночью начальник тюрьмы полковник Цвех решил проверить бдительность постовых. Быстро продвигаясь прямо на постовых, он, на требование предъявить пропуск, бросился бежать. Потапаев с винтовкой «на перевес» побежал за ним. Полковник, довольный, забежал в надзирательскую и смеется: «Ведь чуть не заколол, дурак!» Тем не менее, от начальства Петру Васильевичу за это сильно попало. Слух о том, как он со штыком гонялся за начальником тюрьмы, быстро распространился среди солдат, и он выглядел героем.

В конце мая – начале июня 1919 года в Кузнецк на пароходе прибыл из Бийска 62-й колчаковский батальен, которым командовал бывший пленный чех капитан Скурат. Подразделения батальона разместились в центре Кузнецка, в зданиях вокруг Базарной площади. 10-я рота занимала каменное здание, ранее принадлежавшее купцу Васильеву. В 1917 году в нем размещалось управление крестьянских начальников уезда. В настоящее время в этом здании на улице Народной размещен сельскохозяйственный техникум. 11-я рота (карательная) занимала каменное здание магазина купчихи А.И.Емельяновой. 12-я рота занимала здание приходского училища для девочек в самом начале улицы Продольной (позднее Пятилетки). В нем до сноса была начальная школа № 53 (филиал школы № 62).

В бывшем каменном магазине купца Фонарева на втором этаже была столовая, а внизу – кухня батальона.Управление коменданта города помещалось по улице Грибоедова, в доме Пановой. Уездное воинское управление находилось по улице Мариинской, № 33 (бывший переулок Второй крепостной). В большом деревянном двухэтажном доме по пер.Базарному, принадлежавшем хозяину пивзавода И.М.Красимовичу, жил штабс-капитан Скурат, в том же доме часто проводились офицерские собрания, на которых Павел Васильевич с другими музыкантами неоднократно выступали с духовым оркестром.

Вскоре после прибытия колчаковского батальона № 62, солдат местной воинской команды и солдат батальона повели в Собор на молитву, и перед ними выступил генерал Путилов, он говорил о банде Рогова. Затем солдат увели по своим расположениям.

В июле 1919 года местный воинский гарнизон пополнился призывниками, в основном из гражданских, сыновей купцов, чиновников: Беляев, Лука Федоров, Александр Пивинский (сын главбуха Балыксинских приисков), Леонид Ястремский (сын Кузнецкого урядника), Михаил Козьмин, Петр Шестаков, Дмитрий Соколов (сын Кузнецкого попа), Сологуб (горный техник из Щегловска) и др. Из них была сформирована 11-я рота, которой командовал поручик Миловидов. Рота отличалась особой контрреволюционной настроенностью. При роте был пулеметный взвод с двумя пулеметами «Кольт» и «Максим».

12-й ротой командовал капитан Кузнецов Александр Степанович, сын купца села Атамановского. На момент восстания солдат в ночь с 1-го на 2-ое декабря 1919 года капитана Кузнецова в Кузнецке не было: с большой группой солдат он был направлен в район Тогула против партизан Рогова. Солдаты и унтер-офицеры 11-й и 12-й роты были обмундированы во френчи английского сукна с карманами на груди, со светлыми пуговицами, ремни кожаные. К ботинкам солдатам выдавались суконные желтовато – темно – зеленого цвета обмотки, суконные брюки – галифе, летом носили фуражки, зимой – английские шапки. 10-я рота пополнялась дезертирами из колчаковской армии, из выздоравливающих солдат, прибывших ранее с фронта Первой мировой войны. Командовал ротой поручик Замащиков, помошником у него был прапорщик Скориков. 10-й роте как-то не доверяли, у солдат долго не было никакого оружия, позднее им выдали винтовки старого образца, носили старое обмундирование.

В связи с усилением партизанского движения вокруг Кузнецка и на Алтае, отдельные подразделения часто посылали патрулировать по населенным пунктам уезда, видимо, с целью запугать население. Потапаеву в таких рейдах участвовать не приходилось. В середине ноября 1919 года частями Красной армии был отбит город Омск, столица колчаковцев. Усложнялась обстановка и в Кузнецке. Партизаны отряда Рогова взяли крупный опорный пункт – село Тогул, на оборону его была послана 12-я рота. В селе Кондалеп солдаты из армии Колчака уходили в партизаны. В Кондалеп для «усмирения» солдат были брошены карательные силы, часть бунтарей расстреляли на месте, 20 человек арестовали и доставили в Кузнецкую тюрьму.

В местном гарнизоне ужесточилась дисциплина. Вокруг братьев Тагаевых стали собираться солдаты: Потапаев, Суховольский, Федоров.

С появлением 62-го колчаковского батальона в отдельном здании была создана батальонная пекарня. Активист, солдат Федоров, завязал знакомство с пекарем Терских, через него с солдатом Губановым (оба из 10-ой роты). Кубом для кипячения чая ведал солдат Кузнецов, с ним также познакомился Федоров. Кузнецов рекомендовал как устойчивых солдат Зенова, Цветкова, унтер-офицера, командира взвода 12-й роты Аржаных Василия. Получая скупые сведения с фронта, группа активистов все чаще стала встречаться с солдатами в их пекарне, где делились мыслями, высказывались. Прошел слух, что весь гарнизон из Кузнецка собираются вывести на соединение с колчаковскими войсками. Однажды всех выстроили и объявили об отходе из Кузнецка. В связи с этим солдатам выдали новое обмундирование, белье, заменили винтовки… Внезапно приказ отменили.

Однажды в пекарне собрались Василий Терский, Афонин, Губанов, Кузнецов, Аржаных, Цветков, Зенков, М.Беляев, П.Беляев, П.А.Михайлов, Потапаев, Суховольский, Федоров, Филипп Тагаев, вели разговор о том, как поступить в случае отхода из Кузнецка. Ведь большинство солдат батальона были жителями Кузнецкого уезда и Алтая, шли разговоры и о выступлении против офицеров, но к определенному мнению так и не пришли..

Все решилось одним днем 1-го декабря 1919 года (по старому стилю). В этот день офицеры штаба гарнизона собравшись в комендантском управлении (в доме Панова), обсуждали вопрос отхода из Кузнецка. Они решили: 1. 2-го декабря  поднять весь гарнизон и начать отступление через Хакасию на соединение с Колчаком; 2. поручику Миловидову поручили разгрузить тюрьму, т.е. всех политических, в том числе и восставших в Кандалепе, расстрелять. Все это слышал дежуривший здесь Кузнецов (из 12-й роты), он рассказал об услышанном своим товарищам, а они передали в 10-ю роту. Все активисты собрались на квартире Суховольского. Было принято решение о начале восстания. Потапаева на совещании не было, т.к. он в это время находился в самовольной отлучке. В ночь на 2 декабря 1919 года он вернулся из отлучки и начал было раздеваться, чтобы лечь спать. Федоров сообщил ему, что 10-я рота поднимает восстание, и тогда Павел Васильевич крикнул: «Тревога!» Проснувшиеся солдаты не понимали, в чем дело. Фельдфебель Хомутов сказал, что никакой тревоги нет, но в это время с улицы в казарму вбежали инициаторы восстания с винтовками, направленными на дежурного офицера. Прапорщика Ковалевского убили. Суховольский обратился к солдатам, что началось восстание, и призвал всех принять в нем участие. Многие разбежались и попрятались. В построенной у казармы местной команды насчитывалось не более 80 человек. Не оказалось патронов. Егор Лоншаков штыком от винтовки снял запор от оружейного склада. Набрали патронов. По команде унтер-офицера Александра Петухова все построились и направились к Базарной площади. Хомутов пытался отговорить солдат, его хотели убить, но кто-то помешал, фельдфебель отстал. Большая часть восставших во главе с Суховольским и представителями из 10-й и 12-й рот шли по улице Училищной, свернули к Народному дому, чтобы пройти в расположение 10-й роты. Подойдя к перекрестку переулка Успенского с улицей Грибоедова, группа восставших Петухова – Потапаева из 11 человек залегла в цепь. Ночь была тихая, падал снег. Что бы узнать, что происходит на площади, Потапаев пошел в разведку. Наткнувшись на группу офицеров, Потапаев не растерялся и на вопрос прапорщика Бабанова: «Кто ты?», ответил, что прибыла местная команда. Бабанов схватился за кобуру, но Петр Васильевич быстро развернулся и убежал к группе своих солдат. Через некоторое время у комендантского управления не было уже никого. Офицеры перебежали к крыльцу дома купца Шутова. При переходе базарного переулка, напротив дома Окулова, ближе к дому Красулина, Потапаев вместе с Михайловым наткнулись на убитого Миловидова, а на Базарной площади лежали в две цепи на снегу солдаты из 11-й и 12-й рот. С краю цепи 11 роты ближе к дому С.Е.Шукшина стоял один пулемет, а впереди казначейства – другой.

П.Михайлов ушел в распоряжение 10-й роты, а Потапаев вернулся к своим солдатам. Еще до восстания командир 10-й роты поручик Замащиков сбежал. Из офицеров в роте оставался один прапорщик Скориков. Ему восставшие предложили командовать солдатами, но тот категорически отказался. Тогда солдат Губанов заколол прапорщика штыком и взял на себя командование всей оставшейся ротой. По приказу Губанова и Суховольского солдаты 10-й роты и местной команды были выведены со двора расположения роты, подошли к зданию 12-й роты (в приходском училище у казначейства), часть из них зашла в тыл колчаковской цепи за здание приходского училища, расположившись со стороны Подгорья.

Вдоль цепи 11-й роты, одетый в тулуп, ходил капитан Скурат. Стрельбы не было. Но вот со стороны восставшей 10-й роты послышались выстрелы, целились, вероятно, в Скурата и, несмотря на темноту, ранили, и он скрылся в район Подгорья. Выстрелов с обеих сторон было мало, и восставшие солдаты предложили колчаковским солдатам сдаться. Те согласились. 11-я, 12-я и 10-я роты сошлись все вместе у крыльца дома купца Шутова. Сюда подошла и группа Петухова – Потапаева. Произошло братание солдат, и они разошлись. Часть к  Кузнецкой крепостной тюрьме, другие к уездному воинскому управлению, третьи к зданию контрразведки (в доме купца Абрамова на улице Водопадной).

Восставшие арестовали начальника тюрьмы подполковника Цвеха (ему было лет 50) и тут же расстреляли его. Из тюрьмы освободили всех политических и уголовников. Состоялся митинг, где выступали солдаты из числа восставших, выступил политический Афанасий Иванов, член Прокопьевского совдепа. Он призывал всех солдат объединиться. Тут же И.В.Суховольский передал Иванову наган убитого поручика Миловидова. Во главе с Ивановым освобожденные из тюрьмы и восставшие спустились с Крепостной горы в город, окружили здание уездного воинского управления и здесь арестовали начальника, подполковника Зволинского, изъяв у него и его жены, находящейся здесь же, револьверы. Зволинского доставили в тюрьму. Всю ночь и день 2-го декабря восставшие «прочесывали» город, арестовывая колчаковцев. Днем 2-го декабря был арестован генерал Путилов и тоже препровожден в тюрьму на крепость. Арестованных охраняли солдаты из 12 роты во главе с Андреяненко. Таким образом, часть офицеров колчаковского гарнизона была убита, часть арестована, некоторым удалось скрыться. Сбежали и многие добровольцы.

По рассказу Потапаева убиты были в ночь с 1 на 2 декабря офицеры Миловидов - поручик, командир 11-й карательной роты, Систеров - прапорщик, контрразведчик, Скориков - прапорщик, помощник командира 11-й роты, Кешев - прапорщик, контрразведчик, Цвех - подполковник, начальник тюрьмы, Андрей Петров - милиционер – каратель, Петр Миляев - милиционер – каратель, Федоров - солдат – доброволец 11-й роты. Некоторые подробности об убитых: Систеровых Потапаев знал двоих: один Андрей, он служил в милиции при Колчаке, другой – прапорщик, он ранил одного солдата в руку, за что его закололи штыком. Солдат Василий Рожков видел, как арестовали поручика Кошева, его повели в местную команду за винным заводом, по узкой дорожке пустили идти вперед и в спину расстреляли. Прапорщика Скорикова вывели из ограды на улицу и прикончили. Поручика Амшинского догнали в деревне Балабынь и застрелили. Младшего Федорова убили за деревней Фески на льду реки Томи, когда тот пытался уйти. Андрея Петрова расстреляли под горой, как спустишься по улице Достоевского. Милиционера Миляева убили у его дома.

Удалось скрыться в переворот: коменданту Кузнецкого гарнизона поручику Чернову, начальнику контрразведки Малкину (был женат на Липской), начальнику кузнецкого гарнизона Скурату, командиру 10-й роты поручику Заманщикову, начальнику Кузнецкой местной воинской команды поручику Александру Ковригину, скрылись также Лука Федоров, Сологуб, Пивинский, Петр Шестаков, Михаил Козьмин и другие, все из 11-й карательной роты. Петр Васильевич назвал также офицеров Мухана, поручика Сидорова, прапорщика Попугаева, но об их судьбе он ничего не знает.

Петр Васильевич в статье «Кузнецкое восстание 1 – 2 декабря 1919 года» (в обработке Г.М.Батурина) пишет, что после освобождения арестованных из Кузнецкой тюрьмы и после ареста подполковника Зволинского, этой же ночью собрали на площади митинг, где выступал Иванов, его же на этом митинге избрали в ревком (председателем), избрали Ивана Колтунова и от каждой роты – по представителю. По словам Потапаева, днем 2-го декабря 1919 года в казарме местной команды солдаты на своем собрании выбрали в ревком двух человек: Потапаева и Коновалова. По словам Коновалова, они с Потапаевым после избрания их в ревком, пошли в бывшее комендантское управление, но никого там не застали, в здан

 

О ЖИТЕЛЯХ г.КУЗНЕЦКА, СЛУЖИВШИХ КОЛЧАКОВСКОМУ РЕЖИМУ

1.Александр Осипович Непомнящий. Возвратившись с Балыксинских приисков в Кузнецк, при Колчаке стал милиционером. В это время он женился на учительнице с Форштадта из семьи Черноусовых. В переворот он жену свою бросил и бежал с ее сестрой куда-то на прииски. Скрываясь в тайге, мыл золото. В 1920 году, в связи с захватом прииска Балыксинского бандой Базаркина, на ее ликвидацию был послан отряд ЧОН, в этом отряде служил житель Кузнецка, красноармеец Д.А.Быков, который лично арестовывал Непомнящего и доставлял его в ЧК Кузнецка. Петр Васильевич, служивший тогда начальников караула при охране тюрьмы на винзаводе, видел Непомнящего. После следствия того освободили, и он уехал на Балыксинский прииск, а в 1935 году на Ленские золотые прииски. Больше о нем ничего не известно.

2.Александр Дмитриевич Черноусов – колчаковский доброволец, ранее работал в казначействе, а у Колчака – писарем. Во время восстания куда-то скрылся.

3.Тит Макарович Самойлов – при Колчаке заготавливал овечью шерсть и катал валенки для армии. В его доме была создана вроде пимокатная мастерская, где работала группа людей. При заготовке шерсти Самойлов был жесток с крестьянами близлежащих деревень. Как-то в деревне Кине собрал шерсть, но не уплатил за нее. Во время восстания Самойлова арестовали и расстреляли на кладбище. Подробности казни хорошо знает Мария Герасимовна Хомутова и Ивлев. Жители деревни Кини отказывались служить в армии Колчака, и туда выезжал карательный отряд во главе с начальником милиции капитаном Изак, который приказал крестьян пороть. Об этом писала газета, ее вроде бы Тагаев показывал Потапаеву.

4.Генерал Путилов в зимнее время жил в доме Баженова по улице Достоевского. Там его арестовали 2-го декабря и увели в крепостную тюрьму.

5.Мусохранов и два его сына служили у Колчака в контрразведке.

6.В районе Подгорья жил мелкий торговец Миляев, его сын Петр был в милиции контрразведчиком, карателем. Вместе с ним служил А.Петров.

7.Костя Чульжанов был начальником милиции.

8.Василий Евгеньевич Куртуков служил в городской управе, с ним Харин из деревни Бунгур (сын Харина был другом Михайлова из музыкальной команды).

9.Сын попа Соколова служил в 11-й карательной роте.

10.Житель Кузнецка Аксенов при колчаковщине был фотографом и ремонтировал часы. Его жена участвовала в разбоях роговцев.

11.Сын зажиточных мещан Федоровых Лука был командиром взвода в 11-й роте. В переворот сбежал на Дальний Восток. Младшего брата его застрелили при переходе реки Томи.

12.Черепанов Петр – злейший враг советской власти, его дом был национализирован.

13. Карпов Иван был милиционером при Колчаке, потом сбежал, но на призыв вернуться вышел из банды. Его допрашивали, но не осудили. Позднее он работал в артели «Моряк».

14. О Трипольском написано выше. Он добровольцем поступил в местную воинскую команду, уехал на фронт, потом работал на Спасском руднике, вроде бы в «особом отделе», но Потапаев донес на него и его уволили (это об Осине Т., двоюродном брате Макара)

15. Бехтенев Иван Степанович при колчаковщине был писарем.

16. Трипольский Григорий Иванович служил милиционером, брат его Виктор – тоже.

17. Беззубин Павел служил в царской армии, после демобилизации (по возрасту) служил писарем, в период колчаковщины был вновь мобилизован в армию.

18. Метелкин Николай вместе с Беззубиным служил в Томске, был весельчак, песенник, потом куда-то исчез, будто бы отправили на фронт.

19. У бывшего управляющего Иннокентьевским рудником Смельского Василия Гавриловича один сын – ныне почетный гражданин города Новокузнецка (Вениамин), а другой, Степан, служил в колчаковской контрразведке, за что в 1937 году был арестован