|
В этом году исполняется 100 лет со дня
рождения кузнецкстроевского партийного
вождя, видного деят еля Коминтерна, одного
из советстких "инспираторов"
китайской революции 1925-27 гг. Рафаила
Моисеевича Хитарова, расстрелянного в 1937
году, когда ему было всего 35.
Хитаров считался таким же вождем
Кузнецкстроя, как Франкфурт, в газетах тех
лет их имена обычно поминались рядом. Обоим
период репрессий пережить не удалось,
несмотря на то, что и они тоже в ловле "ведьм"
участвовали весьма деятельно.
Парадная автобиография
Анкетные данные на Хитарова достаточно
известны. Родился в 1901 году, член ВКП(Б) с 1919
г., уроженец бывшей Тифлисской губернии,
происходит, как это следует из протокола,
"из мелкобуржуазной среды, дед был
ремесленником-кустарем, занимался лужением
котлов, отец до империалистической войны
имел мелкую торговлю в деревне". В 1916 г.
участвует в некоем "кружке народно-революционного
типа" в Тифлисской гимназии. Кружок
издавал нелегальный журнал. В 1919 г. являлся
членом Тифлисского партийного комитета. 1
мая 1920 г. во время демонстрации арестован,
по освобождении избирается председателем
тифлисского комитета комсомола. Летом 1920 г.
арестован и выслан за пределы Грузии. С
конца 1920 г. находится в Германии, и в 1921 г.
оттуда опять возвращается в Грузию. В том же
году исполком Коминтерна его опять
засылает в Германию. В Германии он живет до
1925 г. и является "секретарем областного
комитета комсомола в Рурской области", а
затем избирается членом ЦК германского
комсомола. В 1926 г. отозван в Москву, работает
в Коминтерне, откуда в 1927 г. засылается в
Китай "проводить съезд китайского
комсомола". Вскоре из Китая в конце 1927 г.
вернулся, в 1928 г. избирается секретарем
исполкома Коминтерна и работает на этой
должности до 1931 г., когда его назначили
секретарем горкома партии в Сталинске (ныне
Новокузнецк).
Таковы его анкетные данные, отражающие
вехи карьеры вплоть до появления в
Сталинске. Своей биографией Хитаров
хвалился и гордился. Настолько, что на одном
партийном "сходе" прямо с трибуны
начал рассказывать о самом себе и о
подвигах своих на стезе пропаганды идей
большевизма в Грузии, Германии и Китае.
Собой он явно любуется: "Детей, -
рассказывал Хитаров, - в нашей семье было
много - 6 человек. Старший брат сечас
работает в Закавказье в органах кооперации,
младший брат комсомолец, погиб в 1928 г.,
сестра одна работает в Профинтерне, другая
в Наркомлегпроме, третья сестра здесь,
работает у нас в редакции. Учился я сам в
Тифлисе в гимназии, кончил ее в 1919 г. при
меньшевиках. Примкнул к революционному
движению впервые в 1916 г. В это время у нас
при гимназии образовался ученический
кружок из учащихся армян, которые ставили
себе целью борьбу за освобождение Армении.
Кружок был народно-революционного типа,
занимались мы главным образом изучением
армянской литературы, культуры, издавали
нелегальный журнал и вербовали себе
сторонников. После февральской революции
1917 г. кружок стал легальным, влился в общую
систему ученических организаций Тифлиса,
но самое главное было то, что революция дала
нам возможность начать знакомиться с
настоящей революционной литературой, в
особенности литературой марксистской... и
только с этого времени начинает
оформляться мое мировоззрение и
миросозерцание..."
Убежденный большевик
Итак, Хитаров утверждает, что его
убеждения сложились уже в 16 лет.
Рискованное заявление, если учесть, что
таковые складываются обычно лишь в зрелые
годы. Много ли может постичь
шестнадцатилетний юнец? Похоже, что Хитаров,
которому на момент "парадного"
выступления о самом себе всего-то было 30 лет
с небольшим, даже в "кузнецкстроевское"
время - не вполне сложившаяся личность,
имевшая отдаленные и весьма зыбкие
представления о морали. Тому порукой - его
участие в "классовых" разборках начала
30-х. Однако продолжим чтение его речи - она
произнесена примерно в те же поры, когда его
представили к ордену Ленина. Итак,
вчитаемся в хитаровские панегирики самому
себе: "Один за другим все (мои) товарищи по
очереди вступили в партию, в комсомол. Из
этого нашего кружка я могу назвать таких
товарищей, как тов.Ваньян, он был
заместителем наркомтруда, сейчас начальник
политотдела южных железных дорог; тов.
Мириманова, работник московского комитета
партии; тов. Колонтаров, был заворгом Средне-Волжского
крайкома, и ряд других. Я лично был принят в
комсомол и партию в 1919 г. Партия и комсомол
были в это время в Грузии строго
нелегальными, шла подпольная работа за
вооруженное свержение меньшевистского
владычества, соответственно строилась вся
наша работа..."
Юный Нарцисс
Хитаров любуется собою, как Нарцисс,
упоенно рассказывает о самом себе на
протяжении нескольких часов. Он ни разу не
сознается, что когда-либо в чем-нибудь был
неправ: правильно боролся с меньшевиками,
правильно обвинял невиновных в
пособничестве врагам, правильно
сотрудничал с ОГПУ. Дух сомнений ему не
присущ. Вся его речь - как бы демонстрация
известного тезиса: кавалер ордена Ленина не
может не быть чистым и правым. Неправы те,
кто против него. Особенно приятно Хитарову
перечислять все свои должности, занимаемые
в большевистской иерархии с 1919 г. Путь на
"советские верхи" он представляет
слушателям как некое многотрудное
восхождение, основанное на постоянной "борьбе".
Именно "борьба", как уже сказано,
забрасывает Хитарова в самые разные уголки
земного шара. Удивительная черта,
свойственная коммунистам, - не засиживаться
на одном месте. Партия "дергает" свои
кадры, переставляя их, как пешки на
шахматной доске. Из таких летунов как раз и
был Хитаров. Никакого специального
образования. Вылитый Евгений Онегин - "учился
чему-нибудь и как-нибудь", но только в "пролетарском"
варианте, без знания французского и Эсхила.
"Спешил
поучаствовать..."
Но что же он искал в Германии? Оказывается,
спешил поучаствовать в Спартаковском
восстании. "Меня привлекла Германия, -
рассказывает Хитаров, - ... как центр
рабочего революционного движения... Мы
занимались главным образом тем, что в
перерывах (на шахтах) проводили беседы с
рабочими, читали совместно газеты". Иными
словами, Хитаров занимался чем-то вроде "экспорта
революций" в самой сомнительной и
непродуктивной форме - ведь он прибыл в
Германию6 даже не зная немецкого языка. Цель
- внедряться в рабочее движение,
провозглашая идеи "всемирной революции".
Хитаров старается - и вот он становится
одним из руководителей немецкого комсомола.
Как видим - Москва на средства Коминтерна
экспортировала революцию оптом и в розницу.
Германские же комсомольцы, как послушное
стадо, бредут за Хитаровым, поскольку тот -
не только "человек Москвы", но и, надо
полагать, - при деньгах, на которые Москва
покупала себе сторонников в Германии, и не
только в ней. Пусть в СССР кузнецкстроевцы
едят собак - зато германские друзья Сталина
будут получать коминтерновскую зарплату.
С Германией, однако, ничего не получилось.
Пришлось вернуться в Москву. В столице -
работы невпроворот. В Коминтерне засели
троцкисты. Хитаров борется с ними,
разоблачая их оппортунизм, не щадя живота.
Он хвастается, что при его содействии
лишились должностей член ЦК комсомола
Каталынов, секретарь Коминтерна Сергей
Гессен, секретарь Коминтерна Гулевич и
представитель чешского союза Михалец.
Хитаров также решительно заявил, что не
имел никаких дел с Шацкиным и Ломинадзе,
которые в Коминтерне входили в
оппозиционную группу, и порвал с ними "всякие
отношения".
Посланец Сталина
В 1927 г. Сталин был очень озабочен
вопросами китайской революции и написал на
эту тему несколько статей. Хитаров
засылается в Китай организовать
комсомольское движение. Хитаров хвалится,
что за короткий срок удалось сделать
комсомольцами несколько десятков тысяч, а
пионерами - сотни тысяч китайцев. Однако вот
незадача - у Хитарова не задались отношения
с вождем китайских коммунистов Чен-Ду-Сю.
Рассказ Хитарова о личных отношениях с Чен-Ду-Сю
выглядит довольно экзотично. Хитаров
обозвал его ренегатом и принялся
стравливать китайскую комверхушку с
новообразованным китайским комсомолом. "В
конце концов, - сообщает Хитаров, - этот Чен-Ду-Сю
не мог меня видеть и с ним началась тряска".
Чен-Ду-Сю он презрительно называет "старым
профессором", высмеивая его
исключительную деликатность как
национальную черту. Китайцы - вежливый
народ, это правильно. Хитаров же прилюдно
кичился своим "рабоче-крестьянским"
хамством, попирая нормы морали и унижая
достаточно влиятельное лицо, которое в
общественной иерархии Китая стояло на
одной ступеньке с такими видными вождями
тех времен, как Чан-Кай-Ши или Сун-Ят-Сен.
Мягкая ссылка?
Трудно сказать, чем было вызвано
появление Хитарова на Кузнецкстрое. Что это
- новое ответственное партийное задание или
мягкая ссылка? Ведь не случайно же в
Сталинске почти одновременно с Хитаровым
объявляются лица, некогда входившие в
коммуникативную ауру опального Троцкого,
равно и других оппозиционеров вроде
Каменева, Зиновьева или Томского. Отныне
они становятся как бы поднадзорными
Хитарова. Нельзя не учесть к тому же, что
Хитаров слишком со многими знался еще по
Коминтерну, который какое-то время
возглавлялся Зиновьевым, и поэтому мог быть
свидетелем затянувшегося противостояния
оппозиции и Сталина, в том числе и в
Коминтерне. И, конечно, он прекрасно знал
цену писаниям Сталина о китайской
революции. С такими "всезнающими"
особями Сталин расправлялся, не
задумываясь. И маловажно, что Хитарова
наградили орденом Ленина, - Сталин любил
играть судьбами: сегодня наградит, а завтра
- расстреляет.
Пока же кузнецкстроевские льстецы
называют Хитарова "кузбасским Кировым".
Небезопасный комплимент, если учесть, что к
убийству Кирова был, как сегодня выясняется,
причастен Сталин.
"Немножко
подраться, немножко ножом пырнуть..."
Но Хитаров, прибыв на Кузнецкстрой в 1931 г.,
о том еще не ведает. На своей новой
должности он всячески выслуживается. Так,
на партконференции Кузнецкстроя в июле 1931 г.
он поставил задачу за два с половиной
месяца увеличить численность коммунистов
стройки в два с половиной раза, - таким
образом, чтобы каждый пятнадцатый житель
города (и каждый седьмой взрослый) был при
партбилете. Эту авантюрную акцию решили
назвать "призывом имени пуска завода".
Одновременно он призвал коммунистов
бороться с классовыми врагами и
оппортунизмом и похвалился, что рабочих
стройки, в отличие от других мест СССР, "в
первую очередь снабжают". И тогда, -
каково же было "в других местах", если
даже на Кузнецкстрое фиксировались случаи
людоедства? Из его же речи узнаем, что "рабочие
иногда остаются без хлеба, рабочие стоят
часами в очереди и перед их носом
закрывается ларек, потому что нет хлеба...
Рабочий утром ушел без хлеба и вечером нет
хлеба", а в магазинах нет даже шнурков для
ботинок и зубного порошка. Притом, что на
стройке, оказывается, 66% рабочих - ударники.
О их нравах, впрочем, судим по тому же
докладу: "Вы достаточно хорошо знаете,
что нравы здесь суровые и простые: немножко
подраться, немножко ножом пырнуть... Нравы...
можно сравнить с нравами какого-нибудь
Клондайка или Аляски на золотых приисках"...
"Величайшие
победы рабочего класса..."
"Нравы Клондайка" и
отсутствие хлеба должны были, по мысли
Хитарова, лишь подчеркнуть героизм
кузнецкстроевских рабочих, возглавляемых
коммунистами (ну, а коммунисты
возглавлялись, само собой понятно,
Хитаровым - так что он, получается, сам себя
как бы возводит в ранг "героя из героев").
В январе 1932 г. на первой городской
партконференции он сообщает собравшимся
"о величайших победах рабочего класса и
жесточайших поражениях буржуазии", равно
и о "невиданных примерах трудового
героизма". Хитаров произносит много
льстивых дифирамбических речей в момент,
когда по району идет настоящий мор: в
деревнях люди пухнут от голода и бегут в
город на заработки, но условия быта на
площадке таковы, что, заработав хоть
немного, селяне возвращаются в деревни, так
что постоянной рабочей силой на стройке
были только зэки. Но Хитаров об этом с
трибун не говорит. Гораздо важнее -
пославословить в адрес вождя западно-сибирских
большевиков Роберта Эйхе: "Мы счастливы, -
обрадованно сообщает он на второй
городской партконференции в январе 1934 г., -
что к нам сегодня вновь прибыл испытанный
руководитель нашей партийной краевой
организации товарищ Эйхе. Товарищ Эйхе
неуклонно вел нашу парторганизацию все эти
годы по пути победоносного строительства
социализма и товарищ Эйхе сделал гигантски
много в деле руководства строительства
нашего гиганта."
Заалкали крови...
Как руководил Хитаров строительством? Мы
далеки от того, чтобы свести на нет его
очевидные заслуги в проведении конкретных
хозяйственных акций. В любое время и в любом
обществе государство вынуждено хоть в
какой-то степени заботиться о людях, хоть
при Сталине такая забота и выглядела
издевательски. Тем не менее - строилось
жилье, бани, столовые. Начальник
строительства Франкфурт в своей книге,
например, вспоминал о споре с Хитаровым:
Хитаров ратовал за введение в Сталинске
трамвайных линий, а Франкфурт за автобусное
внутригородское сообщение. В этом споре
одерживает верх Хитаров, - так в Сталинске (Новокузнецке)
появляется трамвай. При желании, конечно,
можно привести немало позитивных, полезных
для города акций, инициированных лично
Хитаровым. Но не эти "добрые дела"
составляли портрет эпохи" в данной
конкретной точке Советской России тех лет.
Потому что в 30-е годы не трамваи
существовали для людей, а люди - для
трамваев и прочих "достижений социализма",
работающих на культ Сталина.
А культу требовалась кровь.
А потому Хитаров и прочие вожди
Кузнецкстроя вроде Франкфурта, Бардина или
Бутенко, не говоря о прочих-иных, менее
известных, - опора той расстрельной
политики, которая обернется для них же
самих многими-многими бедами. 21 октября 1934 г.
Хитаров вместе с Бутенко и Бардиным входит
в президиум собрания городских инженерно-технических
работников, которое потребовало расправы
над группой инженеров, еще недавно
считавшихся цветом отечественной
металлургии. Бардин потребовал для них
смертной казни (подробнее см. очерк "Неизвестный
Бардин", опубликованный "НГ" 29 мая с.г.).
На этом собрании Хитаров выступил с
омерзительной речью, которая вызвала, как
это следует из стенограммы,
продолжительные аплодисменты.
Омерзительная речь
Не будем голословны. Предоставим самому
Хитарову возможность саморазоблачиться:
"Товарищи, - обратился Хитаров к
собравшимся, - группа лиц, о которой сейчас
идет речь и которая была только что вскрыта
и уничтожена органами диктатуры
пролетариата, является прежде всего
шпионской диверсионной организацией. Это
главное и основное в этой группе. То, что они
пытались, кроме того, делать большую
политику, сочиняли какие-то программы,
писали устав и даже называли себя
высокопарно какой-то там партией
национального возрождения, все это
производит на серьезных оюдей больше
впечатления детской игры. Это интересно
только с точки зрения выяснения физиономии
этих лиц, их устремлений, их настроений, к
чему они плыли, какими идеалами питались. С
точки зрения действительности
политической организации, конечно, это была
игра в бирюльки. Главное и основное было то,
что они были агентами японского
империализма и были людьми, которые
готовились в нужный момент, помимо доставки
сведений своим хозяевам, по их указанию
совершить тот или иной диверсионный акт".
Японские агенты
И всей этой чуши Хитаров верил? И Эйхе -
тоже? Или все прозаичней, - краевые
партийные и кузнецкстроевские вожди
оказались очень понятливыми, и более того -
отдавали себе отчет в масштабах затеянных
игрищ? Хитаров - правая рука Эйхе по
Кузнецкстрою (вспомним верноподданическое
отношение к Эйхе, которое сквозит в
приведенной выше речи Хитарова!). А Эйхе
инициировал "вражеские" дела лично,
именно через таких помощников как Хитаров.
И отнюдь не случайно, что самым влиятельным
лицом в президиуме позорного собрания
инженеров, на котором клеймились "японские
шпионы", был именно Хитаров. Очевидно, он
и был организатором собрания: не случайно
же оно закончилось именно его , как бы "итоговой",
речью. Продолжим ее чтение: "Что это были
за люди? О них сегодня много говорили, об их
особенностях, качествах, характере. Конечно,
у этих людей были знания, в значительной
степени украденные у советской власти,
полученные на средства советской власти.
Конечно, были и способности у отдельных из
них, но выдающимися работниками их считать,
по-моему, никак нельзя: таковыми они не были.
Это были довольно обыденные люди. Ни в какой
степени их нельзя рассматривать как цвет
нашей технической интеллигенции, и потому
мы их не можем считать выдающимися
работниками. Относительно более способным
из них был Лисочкин, но не говоря уже о том,
что он как руководитель мартеновского цеха
себя не оправдал, человек, который за 800
долларов продал японским империалистам
сведения о нашем заводе, о том заводе, на
котором тысячи и десятки тысяч людей
положили свои лучшие силы, который они
строили и строят со всей преданностью, как
расценить этого человека? Ведь это
показывает всю омерзительную сущность и
весь полет его мысли, его устремлений...".
"Надели овечью
шкуру..."
Притом что арестованный вместе с
Лисочкиным инженер Саров в 20-е годы
считался едва ли не самым приметным в
советской инженерии специалистом по
металлургии. Даже академик Бардин вынужден
был признать: арестовали специалистов
приметных. И, стало быть, тем самым нанесли
удар по тому самому строительству, которым
так хвастались перед Европой и о котором
так трещали советские газеты. Но культу
были важны не столько стройки, сколько
жертвы. Хитаров, похоже, скоро убедится в
этом на собственном опыте. Но пока он - в
стане наиболее рьяных разоблачителей: "Эти
люди надели овечью шкуру хороших
производственников. Таким путем и они
приспособились к обстановке - это
совершенно ясно. Потому они и старались
быть хорошими производственниками, что это
была для них лучшая и единственная
возможность вершить в глубоком подполье
свои гнусные дела. Активными
общественниками они прикинуться не могли,
это уже слишком противоречило их натуре,
поэтому они надевали личину ударников на
производстве и мы должны сегодня, к стыду
нашему, признаться, что эта личина нас
обманула."
"С этими
гнусными предателями..."
Хитаров противоречит самому себе:
заявляет, что арестованные были плохими
специалистами и одновременно подтверждает
их "ударничество". И - ни капли сомнений
в неправомерности арестов: "Сейчас этот
опыт, - подытоживает Хитаров, - должен нас
научить, всех, - и партийцев, и беспартийных,
- научить тому, что одна только ударная
работа на произвосдстве в тот или иной
промежуток времени еще мало что говорит.
Этого еще мало для того, чтобы полностью
оценить человека, разгадать его натуру и
понять, куда он тянет, куда он ведет курс.
Сейчас нас это уже не может обмануть, сейчас
мы должны и можем глубоко проверить каждого
человека, безусловно, возможность у нас для
этого имеется, и даже тех людей, которые
иногда помимо работы на производстве
прикидываются активными сторонниками
советской власти, выступают с теми или
иными декларативными заявлениями, даже их
мы должны прощупать глубже, потому что
одних словесных заявлений мало... История с
этими гнусными предателями не может
поколебать нашей линии потому, что это есть
единственно правильная линия, это есть
линия нашей партии, линия на органическое
слияние старого поколения технической
интеллигенции, честно прошедшей с нами, с
новыми молодыми кадрами, с нашим
коммунистическим авангардом...".
"Расти и
крепнуть на страх врагам..."
Этот поучительный тон и разоблачительный
пафос кузнецкстроевского лидера-орденоносца
достоин особой отметки. Коммунисты не
только подводили к арестам и расстрелам
друг друга, но еще и пытались, так же, как и
Хитаров, публично извлекать уроки из
содеянных гнусностей, получая и наставляя
тех, кто еще не успел воспринять как эталон
законы их морали, точнее - аморальности. "Я
думаю, - завершает свою погромную речь
Хитаров, - что вся эта история со шпионской
вредительской организацией, она должна нас
научить именно лучше работать в этом
направлении, заострить нашу бдительность.
Эта группа людей была, конечно, ничтожной
кучкой в нашей среде, но все-таки, товарищи,
эти люди работали на нашем заводе в течение
ряда лет, и это обстоятельство неизбежно
накладывает позорное пятно на весь наш
завод, на весь наш коллектив... Это позорное
пятно мы можем смыть только усилением нашей
бдительности на всех участках... Кузнецкий
завод живет и будет жить. Будет расти и
крепнуть на страх врагам, на радость
рабочему классу, наперекор всяким проискам
предателей".
Что было потом
В 1936 году Хитарова в Сталинске уже нет. Из
его собственноручного письма узнаем, что он
работает секретарем Магнитогорского
окружкома ВКП(б). Как следует из недвно
выпущенной книжки Л.И.Фойгт "Сталинск в
годы репрессий", Хитаров будет
расстрелян, и, значит, участие в расправе
над "раздавленной кучкой изменников"
ему не будет засчитано в актив.
Иные уже в 1937 г. со злорадством
припоминали, с каких высот состоялось
падение Хитарова. Второй секретарь
парткома КМК Михаил Поддубный на
общезаводском партсобрании заявил: "...Подхалимство
прочно завоевало место в организации еще со
времени Хитарова. Его критиковать нельзя
было, его только хвалили, ему преподносили
почетное оружие, шинели, его именем назвали
трамвай...". Однако удовлетворение
Поддубного арестом Хитарова было
преждевременным: самому Поддубному
радоваться пришлось недолго, он получил 15
лет лагерей и умер в заключении в возрасте 39
лет.
После ареста Хитарова те, кому он
покровительствовал, почувствовали себя
неуютно. Многое пришлось пережить, например,
немецкой чете Иде и Фрицу Путшерам (Путчерам).
Они были приняты в ВКП(б) еще в 1934 г. как
выходцы из германской компартии именно с
подачи Хитарова. Покровительство Хитарова
легко объяснимо: ведь он тоже какое-то время
жил в Германии и общался с немецкими
коммунистами. В 1936 году в Сталинске начали
разбираться, а имелись ли основания у
Путшеров для перевода в ВКП(б). И Фриц
предоставил проверяющим некое письмо
Хитарова, в котором было сказано, что с
партийностью Путшеров все в порядке, и она
как бы "законна". Именем Хитарова по
привычке пользуются как щитом, не
подозревая, что былая связь с ним вскоре
будет считаться опасным компроматом.
Вместо эпилога
При жизни, да и после сметри, Хитарова
считали "большим человеком". Если
судить по занимаемой должности, то был он
действительно - "большим". Но был ли он
личностью?
Кюстин как-то писал: "Приходится еще раз
повторить: в России нет больших людей,
потому что нет независимых характеров, за
исключением немногих избранных натур.
Все правильно. Хитаров не был личностью,
потому что, как и все, был рабом. Вполне
взаимозаменяемым любым другим. Не он красил
место, а место - его. Если только это место
можно назвать "красивым". Мы нашли
документ, из коего явствовало, что в его
власти было с неимоверной легкостью и
быстротою перемещать с объекта на объект
тысячи гулаговцев, работающих на
Кузнецкстрое, так что при необходимости он
не гнушался даже функциями упоенного
властью лагерщика, ничуть не задумываясь о
том, насколько гуманны "превентивные
меры" для бывших "кулаков" или
политических.
Место погребения Хитарова нам неизвестно.
"Политическим" надгробий не
полагалось, - это Хитаров знал точно...
Мэри КУШНИКОВА,
Вячеслав.ТОГУЛЕВ.
|
Ждем
Ваших отзывов.
|
По оформлению
и функционированию
сайта
|
|
