|
583. Бляйштайнер В. «Карманная» дама в Сибири
// Кузнецкий край. – Кемерово, 2001. – 4 сентября.
Впечатления немецкого журналиста о постановке нюрнбергской
Покет-Оперы на сцене музыкального театра Кузбасса спектакля по «Пиковой
Даме» Чайковского. Поминается М. Кушникова: «… Фривольно-танцевальный дуэт
Лизы и Полины воспринимался лишь как музыкальное сопровождение видеоряда.
Явно захватили зрителей и видеоэпизоды с писательницей Кушниковой в
домашнем интерьере. За двойными железными дверями – в этом городе железные
двери во всех подъездах и квартирах – в своей четырехкомнатной квартире
госпожа Кушникова приютила микрокосмос европейской истории и культуры за
последние триста лет: библиотека, собрание картин, фарфора и редкостных
предметов мебели окружают ее…».
584. Еще один юбилей в жизни города и страны // Красная Горка. Краеведческое издание. Выпуск первый. Ключ от
города. – Кемерово: Кузбассвузиздат, 2001. – С. 80.
В небольшой неподписанной заметке неизвестно кто пишет, что
многотомник «Страницы истории города Кемерова» (авторы Кушникова,
Сергиенко, Тогулев) претендует «на новую оригинальную трактовку».
585. Ким Н. «Обезжиренная» опера // Кузнецкий край. – Кемерово, 2001. – 23 июня.
О премьере спектакля «Пиковая Дама» на сцене музыкального театра
Кузбасса: «… Как выясняется, «Пиковая Дама» окажется самой что ни на есть
постмодернистской постановкой. Уже снят видеоряд с участием известной в
нашем крае писательницы, историка и коллекционера Мэри Кушниковой. Съемки
проходили под личным руководством худрука ГТРК «Кузбасс» Андрея Андреева.
Согласно режиссерским планам, это видео будет красной нитью проходить через
весь спектакль…».
586. Лопатин А. В биографии Вучичевича много белых
пятен… // Кузнецкий край. – Кемерово, 2001. – 2 июня.
Анатолий Лопатин рецензирует серию публикаций М. Кушниковой о
художнике Вучичевиче: «…12 мая в «Кузнецком крае» под рубрикой «Переписка»
опубликован материал Кушниковой и Тогулева «знаменитого художника
Вучичевича-Сибирского убили большевики»… «…Первые энтузиасты,
обратившиеся к наследию Вучичевича, почему-то собирали не документы или
авторизованные факты, а преимущественно устные рассказы…» – отмечал в
своей книге «Счастье на крылах» московский искусствовед Монахов. Среди
таких «энтузиастов» самой плодовитой оказалась Кушникова. В 1981 году она
пишет статью о Вучичевиче в журнале «Огни Кузбасса», № 2, в 1987 году – очерк о
художнике в ее книге, изданной в Кемерове, «Искры живой памяти». По поводу
этой публикации Монахов замечает, что «… Кушникова и в начале 80-х годов
называет повесть Логинова «докумекнтальной» и не разывенчивает от начала и
до конца сочиненную им… «легенду». Более того, в вышедшей в 1998 году книге «страницы
истории города Кемерово», авторами которой также являются Кушникова и
Тогулев, «легенду» о Вучичевиче и его семье они продолжили. Чтобы неутомлять
читателя пересказом написанного, отмечу, что авторы совсем не знают
предмета… Ранее Кушникова писала: «Кто и почему убил художника Вучичевича-Сибирского?..
Кулак Сажин? Колчаковец Сажин? Бандит Сажин? И вдруг так категорично –
большевики! Что с вами случилось, Мэри Моисеевна?.. Замечено, что Кушникова и
Тогулев очень болезненно относятся к оценке своих «исторических изысканий».
Кстати,в прошлом году я лично познакомил Кушникову и Тогулева с частью
найденного мною архива о жизни и творчестве Вучичевича-Сибирского…».
А. Лопатин, в противоположность используемым Кушниковой
документам, считает, что Вучичевича убили в 1919 г. не большевики, а просто
грабители. Он подкрепляет свои позиции статьями Кушниковой
пятнадцатилетней давности, когда нельзя было открыто писать о
большевистском статусе убийц Вучичевича и когда прямые свидетельства о
большевиках-убийцах еще вообще никем не были найдены (подробнее см.
предисловие к настоящему указателю). Более того, правильно подмечая
неточности в статьях Кушниковой, написанных еще в советские поры, автор не
учитывает, что в те времена, при разнобое источников и недоступности многих
документов (касаемых, например, имен членов семейства Вучичевича),
составление объективной биографии художника было невозможно. Но интересно
другое. В 90-е годы с подачи Кушниковой писатель Мазаев находит документы о
большевистских убеждениях убийц Вучичевича, и Кушникова тут же вводит их в
исследовательский оборот. А. Лопатин поступает иначе: он топчется на тех
стародавних позициях, на которых вынужденно стояла Кушникова еще в 80-е годы,
когда о большевизме убийц писать нельзя было. И спорит Лопатин не с
Кушниковой, а с документами, - по крайней мере два авторитетных свидетеля,
врач, лечивший Вучичевича, и священник, который отпевал художника, в
письменной форме утверждали, что убийцы – большевики. Что касается «подаренного»
Лопатиным М. Кушниковой «архива Вучичевича», - то такого дара просто не было.
Лопатин действительно ознакомил Кушникову с одной единственной
ксерокопией документа, в котором, кстати, большевистский статус убийцы
никак не опровергается. Документ этот был опубликован самим Лопатиным сразу
в нескольких местах, но было бы большой натяжкой назвать ксерокопию
документа в несколько строк «архивом Вучичевича».
587. Ляхов И. Пусть неудачник плачет! (рубр. «Дневник
искусств») // Кузбасс. – Кемерово, 2001. – 12 июля.
О постановке «Пиковой Дамы» на сцене музтеатра Кузбасса с
элементами видеоряда, в которых участвовала Кушникова. Ляхов поминает о «появляющихся
на экране уникальных предметах быта и искусства в доме старухи-графини».
Снятыми на видеофильм оказались предметы интерьера из квартиры М.
Кушниковой.
588. Ольховская Л. «Пиковая дама» выходит в козыри (рубр.
«Премьера») // Наша газета. – Кемерово, 2001. – 13 июля.
О постановке спектакля «Пиковая Дама» в музыкальном театре
Кузбасса, экранизированной специальным видеорядом с участием Кушниковой: «…
А там, на экране, прелестная женщина перебирает унизанной перстнями рукой
карты («роль» Мэри Кушниковй, писателя, краеведа, искусствоведа, любимого
автора «Нашей газеты» и вдохновительницы Петера Вирша на такой
символический образ), на которых изображены политические деятели от Сталина
до Горбачева. Один направо, другой налево. Что их жизнь? Тоже игра…».
589. Пиковая Дама. Музыкальный театр Кузбасса им. А.
Боброва. Покет Опера Компани (Нюрнберг, Германия).
Буклет, страницы не нумерованы. На немецком и русском языках. Кемерово, 2001.
Буклет состоит из двух частей – на немецком и русском языках.
Составители «сердечно благодарят» М.М. Кушникову в ряду других лиц за помощь
и участие в постановке спектакля «Пиковая Дама» коллективом немецкой «Покет-Оперы»
(Нюрнберг). Буклет содержит немецкий текст статьи драматурга Андре Майера и
его перевод на русский язык. В немецком оригинале рассказывается и о
Кушниковой, но эти места в русском переводе оказались исключенными. Вот
купированное место на немецком: «Ein weiterer Filmaspekt fuhrt den Zuschauer in die Wohnung einer Grafin, die in
Kemerovo seit uber vierzig Jahren lebt. Sie heist Madame Mary Kuschnikowa. Sie lebte in ganz Europa, bevor es sie mit ihrem Mann nach
Kemerovo verschlug, wo sie mit ihrer Kunstsammlung in einer 4-Zimmerwohnung ein sehr zuruckgezogenes nachtliches Leben fuhrt. Sie imaginiert
fur die Opernarbeit wie selbstverstandlich die Welt der Grafin, in die Hermann einbricht…».
590. Попова Е. В Сибирь – на поиски Пушкина! (рубр. «Событие»)
// Кузнецкий край. – Кемерово, 2001. – 17 июля.
О постановке спектакля «Пиковая Дама» нюрнбергской Покет-Оперой
в музыкальном театре Кузбасса. Поминается Кушникова: «Масса историй,
рассказанных гостеприимными кемеровчанами, заставила господина Вирша (директора
покет-оперы, - сост) воспринимать наш город как своеобразный музей…
Благодаря долгим разговорам с новой знакомой – настоящей дворянкой Мэри
Кушниковой (сведения о дворянском происхождении М. Кушниковй неточны,
подробнее см. в предисловии к нашему изд., - сост) – уже вырисовывался образ
графини, психологический центр постановки… В Графине Жанетты Тараян мощь и
гордость старого времени, сохраненных традиций, достоинства и мудрости.
Графиня на пороге смерти понимает всю никчемность своих прежних
пристрастий… Жанетта Георгиевна удивительно играет манипуляциями голоса…
и голос ее молодеет: «Я боюсь говорить с ним ночью. Я слишком слушаю все, что
он говорит. А он говорит, что любит меня. И я вопреки своему желанию
выслушиваю его и чувствую, как сердце мое бьется все сильнее, не знаю почему».
Слова тут же перевела Мэри Кушникова, это ее любимый романс. Она же
восторженно отозвалась о Тараян. А потом графиня, еще в гриме, взяла за руки
Мэри Моисеевну и призналась, что образ Графини навеян именно образом
Кушниковой, как ее себе представили, после очного знакомства, Петер Вирш и
сама Жанетта Георгиевна. Образ Мэри Кушниковой гармонично вписался в РОС-трактовку
«Пиковой Дамы». Вот она на экране видеопроектора: раскладывает пасьянс,
перебирает драгоценности, смотрит в полуарочное окно. Она смотрит на
Германа, и ты вдруг улавливаешь в ее чертах что-то до боли знакомое, виденное-перевиденное.
Ее лицо трансформируется в наскальное изображение из Томской писаницы: так
пять тысяч лет назад на древнего Германа смотрела умудренная жизнью
прародительница, словно держа в своих руках нить его судьбы…».
591. Попова Е. Пиковый расклад. Неизвестные величины
(рубр. «Взгляд со стороны») // Кузнецкий край. –
Кемерово, 2001. – 4 сентября.
Журналист «Кузнецкого края» Е. Попова выражает благодарность М.
Кушниковой за перевод с немецкого языка статьи германского литератора
Вернера Блайштайнера, касающуюся наблюдений за культурной и общественной
жизнью Кузбасса. Большая часть статьи Вернера посвящена постановке на сцене
кузбасского музыкального театра «Пиковой дамы» коллективом нюрнбергской «Покет-оперы»;
Попова пишет, что Кушникова «влюбила в себя всю Покет-Оперу», и что
постановка спектакля была экранизирована кадрами с видами ее домашнего
интерьера: «и кемеровчан, и г-на Бляйштайнера поразили кадры с Мэри
Кушниковой и портрет Воронцовой в изысканной квартире писательницы. Кстати,
именно с Воронцовой связано место действия пушкинской «Пиковой Дамы». А на
память Мэри Моисеевне останется другой кадр из постановки РОС – с ее
любимым 18-летним котом, который умер вскоре после премьеры…».
592. Попок В. Развод по-писательски // Губернские ведомости. – Новокузнецк, 2001. – 7 июня.
Корреспондент газеты Кузбасс возмущается общественной
деятельностью писательницы Кушниковой и считает, что все беды и несчастия в
писательском сообществе Кузбасса – оттого, что туда проникла Мэри
Кушникова: «… Костер вспыхнул с новой силой, когда в стан «писателей-демократов»
пришли Мэри Кушникова и Вячеслав Тогулев, получившие в последние годы
несколько скандальную известность своими беллетризованными раскопками
недавнего прошлого, - они, в частности, опубликовали и откомментировали в
свете победивших демократии и рыночной экономики архивные данные из
истории Автономной индустриальной колонии Кузбасса 1920-х годов, напечатали с
комментариями ряд свидетельств и, кстати, подняли к свету протоколы
нескольких партийных заседаний редакции газеты «Кузбасс», причем тут же
выяснилось, что некоторые участники тех сборов еще здравствуют и эти
публикации, поданные как новое слово в истории Кузбасса, получили в обществе
неоднозначную оценку, подчас весьма критическую: мол, смирные в советскую
пору Кушникова и ее соавтор где-то переступили границу дозволенного и
просто-таки гонят «чернуху»… Однако авторы продолжали настаивать на «новом
слове» и эти настояния регулярно публиковались в различных изданиях… Даже
в пылу полемических преувеличений я б не ставил бы раньше времени
памятников своим соавторам, как это делает г-н Тогулев… Ну, скажи, какой граф
«Щеглоградский» у нас объявился!…».
Ни Попок, никто другой так и не смогли опровергнуть ни один из
многих тысяч архивных документов, представленных в книгах Кушниковой
последнего десятилетия. Вскрики о «скандальной известности» и о «чернухе»,
таким образом, оказываются неподкрепленными конкретными опровержениями
конкретных документов. Полемический настрой Попка оказывается
беспредметным, ибо для того, чтобы полемизировать, нужно противопоставлять
документальным источникам, использованным Кушниковой, какие-нибудь другие,
противоположной тональности и направленности. Увы, таковых ни Попок, ни Юров,
равно и некоторые другие литераторы, в своих статьях не приводят. Набор
отвлеченных возгласов на тему, «какая плохая та самая, знаете, Кушникова»
никак не способствует опровержению содержащейся в книгах Кушниковой
информации, а лишь демонстрирует бессилие ее оппонентов, не способных к
разговору по существу.
593. Самойленко С. Сливки под нафталином // Наша газета. – Кемерово, 2001. – 27 июля.
Из рецензии на книгу «И жизнь, и слезы, и любовь», в которой помещен
отрывок из автобиографической повести Кушниковой: «… Для большинства
авторов (этого сборника, - сост.) время остановилось лет сорок назад. а то и
раньше. Я не имею ввиду М. Кушникову – она сознательно работает на
столкновения временных пластов, монтируя воспоминания о жизни в
предвоенной Бессарабии с дневниковыми записями восьмидесятых…».
594. Юдин Ю. Достижения за отчетный период (рубр. «Конкретные
разборки») // Кузнецкий край. – Кемерово. 2001. – 16
августа.
Рецензия на книгу «И жизнь, и слезы, и любовь», в которой помещен
отрывок из автобиографической повести М. Кушниковой. Ей уделен в рецензии
один абзац: «Мэри Кушникова дала в сборник отрывок из автобиографического
повествования под названием «Вкус пепла» (уже вышедшего отдельным изданием).
Речь тут идет о переселении семейства лирической героини из королевской
Румынии в советскую Бессарабию, так что само собою понятно, что проза эта
сильно выдается из общего тона…».
|
Ждем
Ваших отзывов.
|
По оформлению
и функционированию
сайта
|
|
