|
577.
Девять
грамм
для
всемогущего
Бутенко
(Директор
КМК
Бутенко,
обласканный
Сталиным,
дорос
до
должности
заместителя
наркома,
после
чего
был
объявлен
«озверелой
троцкистской
гадиной»
и
расстрелян.
Где
покоятся
его
останки
–
неизвестно.
Что
испытал
светоч
советской
инженерной
мысли
академик
Бардин,
подписывая
документы,
в
которых
Бутенко
назвался
врагом
народа?)
(рубр.
«Наша
темная
история»)
// Наша
газета.
–
Кемерово,
2001. –
26
июня (в
соавт.
с В.
Тогулевым).
Из
преамбулы
к
обширной
газетной
полосе:
«Вехи
стремительного
карьеротечения
директора
КМК
Константина
Ивановича
Бутенко
достаточно
известны.
Как
следует
из
недавно
выпущенной
книги
Л.И.
Фойгт
«Сталинск
в
годы
репрессий»
(вып.
2-й),
он
был
арестован
в мае
1938 г.
как
враг
народа
и
расстрелян
28
июля.
После
его
расстрела
многие
почувствовали
если
не
облегчение,
то
известное
удовлетворение.
Потому
что
Бутенко
сам
был
активным
участником
сталинского
геноцида
и «подкапывался»
даже
под
такого
известнейшего
кузнецкстроевского
инженера
как
академик
И. П.
Бардин,
о чем
мы
пространно
сообщали
в
нашем
предыдущем
материале
«Неизвестный
Бардин»,
опубликованном
в «Нашей
газете»
29 мая
с. г.
Бутенко
–
классический
тип
провинциального
владыки,
со
своим
маленьким
культом,
который,
если
верить
отдельным
газетным
публикациям,
не
разрушен
по сю
пору.
Впрочем,
стоит
ли
удивляться,
если
культ
Дзержинского
или
Ленина
в
Кузбассе
существует
поныне,
запечатленный
в
названиях
улиц.
Что ж,
-
культ
так
культ.
Мы не
против.
Мощам
Бутенко
можно
даже
поклоняться,
- все
же
расстреляли
человека.
Если,
конечно,
доведется
сыскать
именно
ту
безымянную
заброшенную
канаву,
что
стала
его
последним
приютом…».
577а.
Досье
редактора
Голубчика
(рубр.
«Наша
темная
история»)
// Наша
газета.
–
Кемерово,
2001. –
7
сентября
(в
соавт.
с
Тогулевым).
Очерк
о
Борисе
Марковиче
Голубчике,
в 30-е
годы
–
редакторе
газеты
«Кузбасс».
Из
преамбулы:
«В
следующем
году
– два
юбилея:
80 лет
газете
«Кузбасс»
и 65-летие
ее
участия
в
сталинском
геноциде
1937.
Редакторы
этой
газеты
были
весьма
«идейными»,
что
никак
не
избавило
некоторых
из
них
от
политического
ярлыка
«враг
народа»…
2 июня
2001 г.
в
газете
«Кузбасс»
глубоко
уважаемый
журналист
Валентин
Масленников
опубликовал
статью,
касающуюся
облика
названной
газеты
образца
1929
года.
«Мы
не
знаем,
- с
сожалением
констатировал
В.
Масленников,
-
какими
они
были,
журналисты
тогдашней
газеты
«Кузбасс».
Мы
даже
не
знаем
их
имен.
Известно
лишь,
что
редактором
сначала
был Н.
Житловский,
с
октября
Б.
Голубчик».
Однако
история
газеты
«Кузбасс»
–
отнюдь
не за
семью
печатями.
С
удовольствием
представляем
читателю
очерк
об
упомянутом
выше
редакторе
Борисе
Марковиче
Голубчике,
объявленном
в 1937 г.
«врагом
народа».
Впрочем,
к
этому
времени
он
уже –
не
редактор,
ибо
своего
места
лишился
в 1933 г.,
после
чего
работал
в
Сталинске
(Новокузнецке)
зам.
редактора
«Большевистской
Стали»,
а в
памятном
1937-м
–
помощником
юриста
Сталинскторга…».
Очерк
опубликован
в
сокращении,
в
преамбуле
–
досадная
опечатка
(при
цитировании
в
предыдущем
абзаце
она
исправлена):
сказано,
что
Голубчик
лишился
места
редактора
в «Кузбассе»
в 1937 г.,
тогда
как
на
самом
деле
это
событие
произошло
в 1933-м,
что
видно
из
дальнейшего
текста
очерка
(ошибка
при
наборе
в
редакции).
В
целом,
однако,
купирование
текста
произведено
профессионально,
и
общей
направленности
очерка
оно
не
меняет.
К
тому
же
очерк
удачно
проиллюстрирован
фотоколлажем:
снимок
двух
бравых
чекистов
на
фоне
обрывка
газеты
«Кузбасс»
с
текстом
о
раскулаченных,
и ее «шапки»
с
лозунгом
«Пролетарии
всех
стран,
соединяйтесь!»
и с
орденом
трудового
Красного
Знамени,
который
по сю
пору
украшает
первую
страницу
газеты.
578.
Знаменитого
художника
Вучичевича-Сибирского
убили
большевики
(рубр.
«Переписка»)
// Кузнецкий
край.
–
Кемерово,
2001. –
12 мая
(в
соавт.
с В.
Тогулевым).
Полемика
вокруг
смерти
художника
В. Д.
Вучичевича.
Из
статьи:
«… В
1999
году
писатель
Владимир
Мазаев
обнаружил
в
архиве
два
документа,
касающиеся
гибели
знаменитого
художника
Владимира
Дмитриевича
Вучичевича-Сибирского,
последователя
Шишкина
и
Репина,
дворянина
по
происхождению.
Вучичевичу
и
членам
его
семейства
были
нанесены
жестокие
множественные
ранения
в 1919
году.
Промучавшись
около
месяца,
художник
скончался
в
кемеровской
больнице.
Мазаев
обнаружил
записку
лечащего
врача,
адресованную
местному
священнику:
«Отец
Александр!
Умер
в
больнице
у нас
художник
Вучичевич
–
последствия
ранений
большевиков.
Просим
отпеть».
Та же
причина
смерти
указана
священником
в
метрической
церковной
книге.
Поскольку
художник
умер
не
сразу,
то
социальный
статус
убийцы,
то
есть
то,
что
он «красный»,
Вучичевич
сообщил
врачу,
тем
более,
что
лично
хорошо
знал
убийцу.
Таким
образом,
по
прошествии
стольких
лет
удалось
найти
архивное
свидетельство
с
весьма
точными
характеристиками
политической
принадлежности
тех,
от
кого
пострадал
Вучичевич.
24
апреля
2001
года
в
газете
«Кузбасс»
автор
Анатолий
Лопатин
попытался
принизить
значение
сделанного
писателем
Мазаевым
открытия.
Он
заявил,
что
очерк
Мазаева
«Отец
Александр!
Просим
отпеть…»,
опубликованный
в 1999
году
в
альманахе
«Литературный
Кузбасс»,
«практически
ничего
не
добавляет
к уже
известным
мифам
и
легендам
о
художнике».
Таким
образом,
подлинные
архивные
источники
приравниваются
к
вымыслу.
Возникает
вопрос:
на
каком
основании?
Зачем
врачу,
лечившему
Вучичевича,
и тем
более
священнику,
отпевавшему
художника,
отражать
документально
ложные
причины
его
смерти?
Для
того,
чтобы
обвинить
священника
во
лжи –
нужны
серьезные
доказательства,
но
таковых
Лопатин
не
приводит.
Какие
же
аргументы
приведены
им
против
выводов
лечащего
врача
и
священника,
да и,
собственно,
против
самого
Вучичевича,
который
не
имел
никаких
причин
скрывать
политический
статус
убийцы
и,
более
того,
чувствуя
приближение
смерти,
очевидно,
считал
своим
долгом
его
объявить.
Лопатин
поясняет:
в
отчете
начальника
колчаковской
милиции
Осмольского
сказано,
что
Вучичевичу
и
членам
его
семейства
были
нанесены
раны
бандой
грабителей.
И,
стало
быть,
большевики
тут
ни
при
чем.
Странная
логика,
которая
как
бы
начисто
отвергает
возможность
приравнивать
большевиков
к
грабителям.
Между
тем,
как
известно,
именно
партизаны
вершили
разбойные
нападения
и
грабежи.
Так
что
документ
Лопатина
не
опровергает,
а
лишь
подтверждает
находку
Мазаева.
Таким
образом,
документальное
свидетельство
об
убийстве
Вучичевича
большевиками,
приведенное
Мазаевым,
контраргументировать
Лопатину
не
удалось.
А
потому
странными
кажется
эмоциональные
протесты
по
поводу
вымыслов,
мифов
и
даже
мистификаций,
в
коих
Лопатин
обвиняет
не
только
писателя
Мазаева,
но и
разделяющих
его
точку
зрения
исследователей.
Эмоции
требуют
подкрепления
аргументами.
Нос
аргументами
в
названной
статье
обстоит
хуже,
чем
полемисту,
наверное,
хотелось
бы.
Очевидно,
понимая,
что
большевистский
статус
убийцы
после
находок
Мазаева
опровергнуть
непросто,
Лопатин
прибегает
к
частичному
оправдыванию
убийц.
Именно
такого
свойства
утверждение
Лопатина,
будто
бы
Вучичевич
скончался
не от
ран,
нанесенных
саблями,
поскольку
эти
раны…
были
несмертельными.
Промучавшись
около
месяца,
Вучичевич
скончался,
но, по
мнению
Лопатина,
- по
совсем
другой
причине:
от
несвоевременно
оказанной
ему
медицинской
помощи.
И,
стало
быть,
врачи
виноваты
(только
где
бы
отыскать
на
заимке
тех
врачей
– два
дня
пришлось
доставлять
раненого
на
лодке
в
кемеровскую
больницу).
Таким
образом,
получается,
что в
гибели
художника,
считает
Лопатин,
большевики
– ни
при
чем.
Но
как
же
члены
семейства
Вучичевича?
Ведь
они
убиты
на
месте.
Им
медицинская
помощь
уже
не
нужна
была,
и,
стало
быть,
лишний
раз
обвинить
врачей
Лопатин
уже
не
мог.
Выводы
Лопатина
о «несмертельности»
ранений
Вучичевича
«подтвердило»
Кемеровское
областное
бюро
судебно-медицинской
экспертизы
в
составленном
по
просьбе
полемиста
специальном
заключении.
Экспертиза
проводилась
необычно.
Останки
Вучичевича
не
сохранились.
Убив
художника,
большевики
со
временем
истребили
его
могилу.
Стало
быть,
рассуждения
экспертов
о «крупных
и
средних
сосудах
артериального
и
венозного
русла»,
которые,
оказывается,
большевики
у
Вучичевича
перерезать
не
успели
или
перерезали
не до
конца,
были
основанными,
очевидно,
на
чьем-либо
описании
ранений.
Что-то
не
слышно
было,
что
где-либо
сохранилась
«история
болезни»
убиенного…
Нынешняя
судебно-медицинская
экспертиза
берется
опровергать
заключение
профессионального
врача,
наблюдавшего
Вучичевича
в
течение
месяца.
Притом
тогдашний
врач,
несомненно,
лучше
знал
предмет
исследования
– то
есть
состояние
здоровья
Вучичевича
и
характер
ранений…»
579.
Мертвые
держат
живых
(Для
кемеровского
троцкиста
Якова
Дробниса
жизнь
была
лишь
ставкой
в
азартной
игре.
Но
выглядят
ли
мертвецы
проигравшими?)
(рубр.
«Наша
темная
история»)
// Наша
газета.
–
Кемерово,
2001. –
27
июня (в
соавт.
с В.
Тогулевым).
Из
преамбулы
к
обширной
газетной
полосе:
«3
апреля
с. г. «Наша
газета»
опубликовала
очерк
о
Бирисе
Осиповиче
Норкине,
руководителе
Кемеровокомбинатстроя,
в
систему
коего
в 30-е
годы
входили
практически
все
кемеровские
промышленные
предприятия.
Правой
рукой
и
фактическим
соруководителем
Норкина
был
Яков
Наумович
Дробнис,
старый
большевик
с
подпольным
партийным
стажем.
Родился
он в
1891 г.,
примкнул
к
РСДРП(б)
в 1907-м.
Еще
при
жизни
Ленина
вращался
в
орбите
Льва
Троцкого
и
считался
стойким
оппозиционером.
В
1920-1921
гг.
входит
в
знаменитую
группу
демократического
централизма.
В 1927 г.
15-м
съездом
ВКП(б)
исключается
из
партии
и
ссылается
в
Астрахань.
Восстановлен
в ВКП(б)
только
в
январе
1930 г.
И
через
некоторое
время
объявляется
в
Кемерове.
В 1936
году
из
партии
исключен
и
объявлен
врагом
народа
–
точно
также,
как и
Норкин.
Сталин
в 30-е
годы
истребил
не
только
окружение
Троцкого,
но и
– «окружение
окружения».
Вот
почему
не
только
Дробнис,
но и
его
сослуживцы
(и
даже
Норкин
с его
чекистским
прошлым!)
были
обречены.
Старых
большевиков,
еще
помнящих
«интеллигентного»
Ленина,
тоже
истребляли.
Так
что
Дробник,
что
называется,
был «обречен
дважды…».
580.
Неизвестный
Бардин
(рубр.
«Наша
темная
история»)
// Наша
газета.
-
Кемерово,
2001. –
29 мая
(в
соавт.
с В.
Тогулевым).
Врезка
к
статье
формата
газетной
полосы:
«Газеты
уже
сообщали,
что
недавно
супруга
известного
кузнецкстроевского
инженера
30-х
годов,
академика
Ивана
Павловича
Бардина,
проживающая
в
Москве,
выразила
готовность
передать
государству
его
личный
архив.
Невдолге
из
Кузбасса
последовало
обращение
к
московскому
мэру,
чтобы
тот
посодействовал
превращению
квартиры
Бардина
в
мемориальный
музей,
что
подвигло
и нас
взяться
за
перо,
ибо
судьбы
Бардина
в
своих
книгах
мы
касались
не
раз.
Еще
бы:
Бардин
– это
не
только
великий
изобретатель,
обласканный
при
Сталине
(получил
звание
академика
еще в
30-е
годы),
но и
приметный
общественный
деятель,
усердный
разоблачитель
врагов
народа,
видный
теоретик
борьбы
с
мифическим
«вредительством»
среди
интеллигенции,
сам
чуть
не
пострадавший
от
наветов.
В его
судьбе
– как
в
капле
воды
отражается
океан
–
парадоксы
эпохи:
обязанный
своим
культом
Сталину,
он,
тем
не
менее,
так и
не
стал
коммунистом,
а в
период
кратковременной
оттепели
способствовал
реабилитации
тех
своих
соратников,
которым
1937-й
год
пережить
не
удалось.
Возможно,
кровь
тех,
коих
иногда
приходилось
вынужденно,
но
пылко,
со
знанием
дела,
травить
Бардину
-
отнюдь
не
укор
в его
адрес.
Поколение
восторженных
энтузиастов
следовало
в
фарватере
времени
не
только
по
призванию,
но и
поневоле,
было
слепо,
так
что
многие
позже
раскаивались.
Тот
же
Бардин,
например,
уже
после
войны
в
Москве
вел
себя
прилично
и не
давал
разгореться
антисемитскому
пожару
в
возглавляемом
им
институте…».
581.
Последнее
слово
«карателя»
Кузеванова
(Первый
громкий
политический
процесс
в
Кемерове
проходил
на
театральных
подмостках.
«Смерть
взбесившейся
собаке!»
-
кричали
возбужденные
зрители.
Финальным
актом
этой
«драмы
въяве»
стал
смертный
приговор…)
(рубр.
«Наша
темная
история»)
// Наша
газета.
–
Кемерово,
2001. –
6 июня
(в
соавт.
с В.
Тогулевым).
Преамбула
к
обширной
газетной
статье
размером
с
полосу:
«В 1927
году
в
Кемерове
(тогда
еще
Щегловске)
выстроен
Дворец
Труда
(ныне
памятник
истории
и
архитектуры).
Щегловская
театральная
труппа
получила
вместительное
помещение
для
постановок.
Одной
из
первых
поставленных
на
этой
сцене
пьес
был «Яд»
А. В.
Луначарского,
что
выглядит
вовсе
не
случайно:
«смертоубийственное»
название
роковым
образом
совпало
с
политическим
процессом
над «беляком»
Кузевановым
(бывшим
начальником
щегловской
милиции),
развернувшимся
на
тех
же
театральных
подмостках,
и
могло
расцениваться
как
замаскированное
требование
смертного
приговора.
Открытие
Дворца
Труда
приурочили
к
октябрьским
торжествам.
И
получилось,
что
самый
главный
«пролетарский»
праздник
в
Щегловске
ознаменовали
жестокой
расправой.
Десять
лет
спустя
это
станет
нормой
и
даже
модой.
Накануне
праздников
или
сразу
после
них
мифических
«врагов
народа»
исключали
из
партии,
что
называется,
«пачками»,
преподнося
долгожданный
подарок
особо
идейной
тогдашней
общественности,
с
нетерпением
ожидавшей
приговоров.
Что
касается
Кузеванова,
то
его «карательские»
функции,
по
изучении
материалов
процесса,
нельзя
считать
доказанными.
Да,
порол
большевиков
или
им
сочувствующих.
Но
эта
устрашающая
кара
«фартила»,
скорее
всего,
не
Кузеванову,
а
самим
наказуемым,
ибо
после
порок
арестованных,
как
правило,
отпускали
с
миром.
Порки
были
превентивной
мерой,
вполне
вписывающейся
в
патриархальный
уклад
глухой
провинции.
Участие
же в
расстрелах,
и
даже
сам
факт
оных,
не
подтверждается.
Белые
считали
себя
законной
властью,
следили
за
порядком,
вовремя
обезвреживали
буянов
и
хулиганов,
строго
руководствуясь
еще
старыми
царским
законами.
В
Щегловске
был
случай:
родственника
Кузеванова
свои
же,
белые,
обвинили
в
изнасиловании
крестьянки.
Его
тут
же
лишили
работы
и
завели
уголовное
дело
в
Томске.
Так
если
даже
за
изнасилование
–
преследование,
то,
конечно
же,
факты
незаконных
расстрелов,
если
бы
таковые
действительно
имели
место
при
белых
в
Щегловске,
встретили
бы
адекватное
реагирование.
Однако
о
таких
расстрелах
никто
и
ничего
не
знал.
Так,
может,
их
вообще
не
было?
Но
парадокс
в
другом.
После
гражданской
войны
Кузеванов
прекрасно
вписался
в
новый,
так
называемый
«советский»
климат.
И
занимал
видные
должности,
будучи
весьма
авторитетным
и
уважаемым
человеком.
Так
что
во
Дворце
Труда
приговаривали
к
расстрелу
не
просто
бывшего
«белого
карателя»,
но и
вполне
идейного
красного
функционера.
Может
быть,
именно
поэтому
процесс
приковал
всеобщее
внимание.
Вмещающий
2000
зрителей
зал
был
полон…».
582.
Слезами
обливайся,
а
табличку
прибей:
Правда
и
домыслы
об
архивах,
или…
о
пользе
профессионализма
и
точности
в
науке
(рубр.
«Наша
темная
история»)
// Наша
газета.
–
Кемерово,
2001. –
15 мая
(в
соавт.
с В.
Тогулевым).
Полемика
вокруг
смерти
художника
Вучичевича-Сибирского.
Из
статьи:
«…
Политика
оправдывания
партизанских
и
иных
большевистских
«деяний»
продолжается
и
поныне.
В
публикации
от 24
апреля
2001 г.
областная
газета
«Кузбасс»
предоставила
место
А.
Лопатину,
который
весьма
напористо
оспаривает
причастность
большевиков
к
содеянным
преступлениям
периода
гражданской
войны…
Десятилетиями
жила
легенда
о
большевике-убийце,
о
партизане-убийце
и о «беляке»
Вучичевиче,
однако
озвучивать
ее в
печати
нельзя
было.
Приходилось
дипломатично
называть
убийцу
художника
«бандитом»,
хотя
«большевизм»
и «бандитизм»
– в
пору
Гражданской
войны
были
синонимами,
что
отражено
во
многих
документах
колчаковской
поры.
Редакторы
и
цензоры
тщательно
вымарывали
и
подправляли
«неудобные»
места
в
очерках
о
Вучичевиче,
ссылаясь
на
опасность
темы.
Были
и
прямые
указания
намекать
на «дезертирский»,
«бандитский»
облик
убийцы.
Находка
Мазаева
все
расставила
по
местам.
Ибо
ни
врач,
ни
священник
не
могли
пойти
против
совести
и
зафиксировать
причину
смерти
не со
слов
самого
раненого
Вучичевича
(от
рук
большевиков,
- сост.).
Так
что
же
противопоставляется
находке
Мазаева?
Автор
статьи
с «изящным»
названием
«Над
вымыслом
слезами
обольюсь.
И
табличку
прибью»
(очевидно,
имеется
ввиду
памятная
таблица
в
честь
убиенных
большевиками
щегловчан)
ссылается
на
найденный
им
отчет
колчаковского
начальника
милиции
В.
Осмольского,
который
пишет,
что
художник
был
ограблен
и
смертельно
ранен
«бандой
грабителей».
Но
ведь
в
документах
той
поры
именно
так и
называли
колчаковцы
партизан…
С
упорстовм,
достойным
лучшего
применения,
А.
Лопатин
«перепроверил»
с
помощью
судебно-медицинской
экспертизы
уже в
2000 г. (без
какого-либо
исследования
останков
–
таковых
теперь
не
найти),
были
ли
смертельными
раны,
нанесенные
бандой
Сажина
(Вучичевичу,
- сост.).
Но
помилуйте,
ведь
художник
умер.
Причем,
как
свидетельствует
врач,
именно
от
ран…Вучичевич
был -
таки
доставлен
в
больницу
и его
пользовал
врач,
и
оставил
в
своей
записке,
по
сути,
точную
причину
гибели
художника:
умер
от
ран,
нанесенных
большевиками…
«Посмертная»
судьба
Вучичевича
достаточно
трагична.
Мало
того,
что
его
убили
красные
бандиты,
так
коммунисты
еще
уничтожили
его
могилу,
поскольку
снесли
старинное
кладбище…
Вполне
понятное
действие:
на
старых
кладбищах
–
могилы
купцов,
урядников,
дворян.
И
среди
них
могила
Вучичевича.
Обычными
были
добротные
чугунные
надгробия
с
затейливыми
эпитафиями,
которые
напоминали
новой
власти
о
старом
мире,
в
котором
художников
не
убивали.
Так
что
долой
эпитафии
–
долой
старый
мир!
Кладбища
стали
сносить.
Итак,
новая
власть
убила
Вучичевича
и его
семейство
(семья
вырезана
на
заимке)
и
надругались
над
его
могилой.
Остается
удивляться,
почему
на
месте
варварски
снесенного
кладбища
в
Кемерове
нет
соответствующего
памятного
знака
или
даже
часовни.
Не
только
в
память
Вучичевича.
В
память
о тех,
кто
имел
несчастие
(или,
точнее,
счастье)
жить
до
большевистского
переворота.
А как
же
наследие
художника?
По
оценкам
московского
искусствоведа
Ф.
Монахова,
основанным
на
самом
тщательном
документальном
поиске,
Вучичевич
за
свою
жизнь
написал
до
тысячи
полотен.
В
настоящее
время
известно
менее
полусотни.
Другие
исчезли
или
уничтожены.
Картины
разделили
участь
художника.
Ныне
в
кемеровском
областном
краеведческом
музее
хранится
всего
10
картин
Вучичевича.
По
свидетельству
кемеровского
художника
П. Ф.
Шахматова,
в
музее
некогда
было
их не
10, а 30.
Он
лично
первично
очищал
их и
сделал
фотографии
до и
после
расчистки.
20
картин
канули
в
небытие,
равно
как и
упомянутые
фотографии.
Никто
в
музее
не
может
сказать
–
куда
они
делись.
Система
хранения
и
учета
экспонатов
еще
раз
подтвердила
свое
несовершенство,
о чем
мы
писали
еще в
1994
году
и что
тоже
вызвало
протесты,
опубликованные
в
газете
«Кузбасс».
Может
быть,
картины
были
украдены?
Музейщики
не
знают.
Спросить
за
пропажу
не с
кого.
Так
кто
же
совершил
очередное
преступление
перед
памятью?
Была
и
такая
версия:
картины
Вучичевича
списали
из-за
ветхости.
Однако,
если
в
предавние
годы
они
первично
реставрировались
Шахматовым,
то в
каких
же
условиях
должны
были
они
содержаться,
чтобы
их
довести
от
состояния
удовлетворительного
почти
до
гибели?..
Так
или
иначе,
Вучичевичу
ни
при
жизни,
ни
после
смерти
не
везло.
Похоже,
злой
рок
довлеет
над
его
посмертной
биографией,
которая
представляется
сегодня
неким
фатальным
нагромождением
«умышленностей»:
уничтоженная
могила,
исчезнувшие
картины
и
бесконечные
умолчания…
Время,
однако,
неизбежно
расставляет
объективные
акценты.
Палачи
и
убийцы
названы
по
именам,
неприглядные
истории
с
истреблением
наследия
Вучичевича
все
чаще
о
себе
напоминают.
Неподкупные
архивные
свидетельства
как
бы
приравнивают
«физического»
убийцу
Вучичевича
к тем,
кто
сегодня
пытается
извратить
его
предсмертные
свидетельства…».
|
Ждем
Ваших отзывов.
|
По оформлению
и функционированию
сайта
|
|
